Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

– Я говорил, что тебе нельзя туда возвращаться! – прошипел Стив, почти тыча пальцем в лицо Флор, отчего она отшатнулась. – Я говорил! Ты понимаешь, что случилось бы с нами, устрой Хант допрос? Что случилось бы с тобой?!

– Стивен, – попробовал было урезонить Герберт, но тот не слушал.

– Он же больной урод! Долбаный психопат. Он же шею тебе свернёт, если решит, что ты как-то не так моргнула!

– Стив!

– А ещё он касался тебя! Эта… эта мразь посмела…

– Это был не он!

– У него приказ! – одновременно с ней рыкнул Герберт, которому, очевидно, надоели бесконечные причитания. – Таков протокол, Стивен. Поверь, им тоже это не доставляет особого удовольствия.

– Только не вздумай их защищать!

– Я и не пытался. Просто хочу, чтобы ты уже понял: Хант не так прост, как тебе хочется. Ты ничего не добьёшься, оскорбляя его. Только убедишь себя в том, что твой противник глуп и предсказуем, а это будет ошибкой. Он не такой. Поэтому вместо того, чтобы брызгать слюной, лучше подумай, зачем им понадобилась именно Флор. Почему они не тронули её раньше? Её досматривал Вард – правая рука Ханта и один из наиболее фанатичных Карателей. Он почти никогда не ошибается. Его натаскивали на «Симпати», значит, он чует таких, как мы, так же остро, как и сам Хант.

– «Симпати»? – настороженно спросил Стивен и нахмурился, когда Льюис отвёл взгляд. – Что это?

– Что-то вроде наркотика, – нехотя ответил он, но под внимательным взглядом продолжил: – Создаёт короткий эффект, сравнимый с очень сильной эмоцией. У каждого она своя, но основная цель – научиться понимать, как влияют разного рода переживания на действия или решения. Один укол, и твой мозг готов воспринимать все чувственные ощущения с двойным усердием. Некоторые этим пользуются не только в образовательных целях.

Льюис скривился, а у Флор вдруг часто забилось сердце в ожидании чего-то очень нехорошего.

– Ты тоже его пробовал? – спросила она.

– Это обязательный этап обучения, – пожал плечами Герберт, а потом усмехнулся. – Только никто не учёл, что у него бывает побочный эффект. Иногда он пробуждает тот самый ген.

–Онане учла. Верно? – с нажимом спросила Флор и посмотрела в серые глаза Герберта, не оставляя шанса соврать.

– Она? Кто она? – вмешался ничего не понимавший Стивен, но на него никто не обратил внимания. Флор смотрела на Льюиса, тот смотрел на неё, и каждый из них пытался понять, сколько же правды известно другому. – Эй!

– Нет, – наконец коротко ответил Льюис.

– Что «нет»?

– Нет? – Флор удивлённо приподняла брови.

– Такой эффект был просчитан, но экспериментально не подтверждён.

– До тебя, – она не сводила взгляда с Герберта, игнорируя нетерпеливого Стивена.

– До меня, – согласился Льюис. – Так что мой случай представлялдля неёопределённый академический интерес.

– Почему ты не сказал?

– О чём он должен быть сказать? —опять влез Стивен, которого уже бесили непонятные ему игры в шарады.

– Это было одним изеёусловий.

– Ах, – с поганой улыбкой протянула Флор. – Разумеется.

– Да, о чём вы?

– Флор,онане гордилась тем, что сделала. И пыталась это исправить, – примирительно вздохнул Герберт.

– А ты знал, чтоонаещё делала?

– Кто?!

– Нет.Онанаблюдала за нами только во время обучения с «Симпати», больше я ничего не знаю.

– Но не рассказал нам даже этого.

– Флор…

Она нервно дёрнула плечом.

– Нет, согласна. Это должна была сделатьона…

– ДА ВЫ СКАЖЕТЕ ИЛИ НЕТ?! – неожиданно проорал Стивен, привлекая внимание. – В чём дело?

Флор поджала губы, наконец-то отвела взгляд от Герберта и повернулась к взбешённому Стивену.

– Хочешь знать, в чём дело? Хорошо. Как тебе идея, что Руфь Мессерер была главным идеологом Канцеляриата?

– Что? – Стивен растерянно моргнул и, кажется, даже невольно отступил.

– А новость, что все эти годы она работала на Центр Воспроизводства? Настоящий Центр Воспроизводства, а не поставленный на конвейер поток пригодных для Фермы клеток.

– Какого…

– Или что она более тридцати лет проводила эксперименты на женщинах?

– Бред!..

Но Флор лишь едва заметно усмехнулась.

– Это не бред, Стив. Мессерер – автор идеи «генетического совершенства». Именно она придумала, разработала и внедрила практику генетических карт. Она создала критерии отбора годных для размножения и тех, кого отправляли на… – Флор споткнулась, задыхаясь от бешенства, не в силах выдавить из себя слово «стерилизация». Унизительно! Мерзко! Она с шумом втянула воздух: – Не удивлюсь, если Фермы тоже её идея. Всё… ВСЁ В ЭТОМ ГОРОДЕ! Всё, против чего мы пытаемся сейчас бороться, создала Мессерер. Ты понимаешь?!

Флор не знала, как сумела не сорваться на крик. Тщательно упакованные за эти два дня эмоции вдруг дрогнули и посыпались, словно рухнувшая от удара стена. Там было всё: пережитый страх, брезгливость, неверие, разочарование, сомнения, безысходность и боль. В общем, всего было так много, что Флоранс сначала спрятала лицо в рукаве мокрого от дождя пальто в безрезультатной попытке взять себя в руки, а потом впервые за эти дни провела рукой по своей голове. Не с опаской. Не кончиком пальца. А всей ладонью, с каким-то отчаянным мазохизмом ощутив, как больно врезаются в кожу едва заметные тёмные волоски, и как саднит проклятое клеймо.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросил Стивен, о котором в буре своих переживаний Флор успела уже позабыть.

– Мне рассказали, – коротко ответила она и добавила, пресекая любые попытки оспорить: – И показали.

– Кто?

– Хант. Он теперь отвечает за эти исследования.

Послышалось злобное фырканье.

– И ты ему веришь? ТЫ веришь шавке Канцлера? – Стивен ударил по бетонной стене с такой силой, что с той посыпалась какая-то крошка. – Ради всего святого! Да тебя же развели, как…

– Посмотри на меня! Я была там. Я видела своими глазами!

– Но это не доказывает участие Мессерер…

– Насколько я поняла, у них есть все шансы на успех, Стив. И довольно скоро, – холодно усмехнулась Флор. – Совершенные люди. Ни болезней, ни возможных мутаций. Стабильный геном, равных которому нет. Ты знаешь, чем занималась Руфь…

– Под видом работы на Канцеляриат! – не сдавался он. – Город всегда занимался селекцией.

– Не на живых, Стив. Игра с генами в пробирке и их выращивание на Фермах в коллекторах, точно это лабораторные мыши, даже на миллиметр не приблизилась в своём цинизме к тому, что происходит сейчас.

– Это по-прежнему ничего не доказывает.

Флор отвернулась, борясь с желанием швырнуть что-нибудь в многострадальную стену. Она сама не могла объяснит, почему так легко и сразу поверила Ханту. Просто было в его интонации, словах и жестах нечто такое, что убивало любые сомнения. Он не врал. Наоборот, Флоранс была почти уверена, что Хант едва не сболтнул лишнего в порыве собственной заинтересованности в этой странной игре. Вряд ли он уже о чём-то догадывался, но явно подозревал. И это было чертовски опасно, о чём, по всей видимости, подумал и Стив. Он успел успокоиться, взлохматил золотистые кудри, которые выдавали в нём образец кропотливой селекции, а потом примирительно поднял руки.

– Хорошо. Допустим. В любом случае, возвращаться в Башню опасно. Хант достаточно хитрая тварь, чтобы обеспечить за тобой круглосуточное наблюдение при первых же подозрениях. Ты сегодня же отправишься в Убежище…

– Боюсь, с этим придётся подождать, – впервые за время перепалки в разговор вмешался Льюис, и сердитый взгляд Стивена обратился к нему.

– В смысле подождать? Я не понимаю, на чьей ты стороне. Будем терпеть, пока её не изнасилуют и не свернут шею в порыве очередной забавы? Или ты даже тогда станешь защищать этого «падальщика»?

– Нет, – коротко ответил Герберт, проигнорировав очевидное оскорбление.

«Падальщиками» в народе называли Карателей, чьи плащи и маски на вид напоминали обглоданный птицами череп. Ассоциация со смертью и трупами была хоть и банальна, но всё же оправдана. Впрочем, Льюиса сложно было вывести из себя подобным мелочным выпадом. Он лишь свысока взглянул на Стивена и продолжил: