Тени былого могущества - Евгений Маркович Туев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, пойдём отсюда – я не слишком уверенно потянул Асю за рукав. Она сначала было сопротивлялась, но потом повернулась:
– Я надеюсь, это не дурацкий розыгрыш? – сквозь зубы процедила она.
– Ася, ты что,… – я аж задохнулся от возмущения – это был бы просто идиотский розыгрыш! Это…это просто какое-то невероятное совпадение.
– Ага. Его будто нам подсветили, как специально. И день рождения! Ты видел?!
– Да, именно это меня и добило. Имя – ладно: тут жили твои предки, к тому же фамилия не сказать что редкая. Но день рождения – это конечно…
– Ей было шестнадцать, когда она умерла! – перебила меня Ася.
– Ну да, – монотонно ответил я – мало ли что случилось. Может, болезнь, может несчастный случай. В любом случае, ты же понимаешь, что это ничего не значит?
– Понимаю. Но на душе мерзко. Особенно если учесть, что шестнадцать мне исполнится через год.
– Я полностью разделяю твои чувства! – заверил я Асю – Дурацкий вечер выдался, ничего не скажешь! Прости, это из-за меня мы туда попёрлись.
– Сначала из-за тебя, а потом и из-за меня – справедливо заметила Ася – ладно, чёрт с ним.
– Может, завтра у Радомира спросить об этом?
– Как ты ему объяснишь, какого дьявола нас понесло на кладбище ночью? Ещё чего доброго откажется от нас. А я такой шанс терять не хочу!
Несмотря на то, что ни о какой ссоре не было и речи, путь до дома прошёл практически в полном молчании. Вечер был безнадёжно испорчен, казалось бы, ничего не значащей деталью. Но, видимо, это было отличительной чертой человеческой сущности: иногда чувства и эмоции брали верх над разумом и даже инстинктами (у животных, вроде, такого не бывает). Мы с Асей разумом понимали, что этот странный случай ничего не значит, но с чувствами совладать не могли и всё равно расстроились (ну или вроде того). Ася правильно сказала: просто остался мерзкий осадок, не то чтобы расстройство.
Когда я пришёл домой, ворота оказались заперты: это значит, что бабушка уже спала, а мне придётся лезть через забор. Впрочем, меня это нисколько не напрягало: я быстро перелез через двухметровый забор, как делал уже много раз и, зайдя в избу, сразу направился в свою комнату и лёг спать. Я боялся, что долго буду крутиться, но, вопреки своим опасениям, быстро уснул.
Глава 8
Едва проснувшись, я наскоро позавтракал и поспешил во двор, чтобы успеть поколоть дрова до того, как надо будет идти на встречу с Радомиром. Во-первых, я не был уверен, когда я вернусь, а во-вторых, не был уверен, будут ли у меня силы и желание. А, ведь, оставалось уже не так уж много дней до конца каникул. От размышлений меня отвлекла бабушка:
– Вчера полночи где-то шлындал, а сегодня уже с утра рвёшься в бой? Прямо подозрительно! – она немного лукаво прищурилась.
– Чтобы и сегодня пошлындать со спокойной душой и чистой совестью – не менее лукаво ответил я, улыбнувшись.
– Эх, Ярослав… – совершенно неожиданно тяжело вздохнула бабушка.
– Что? – напряжённо спросил я, выпустив из рук колун.
– Тяжело в наше время найти человека, у которого была бы и спокойная душа, и чистая совесть, вот что. А ты, вроде, парень хороший, как тебе прижиться среди городских? Хоть сюда переезжай…
– А может и перееду, когда буду в твоём возрасте, – тут я говорил вполне серьёзно – если к тому времени тут хоть кто-то останется. А насчёт городских – это ты так зря: в городе тоже есть полно хороших людей, просто им, как правило, тоже тяжело. Вон сосед наш, дядя Миша – отличный мужик!
– Да знаю я, что есть везде хорошие и есть везде негодяи. Просто в деревне-то сразу ясно кто есть кто, а там – поди разбери.
– Ага, а тут сразу ясно, что если бы мы с Асей не приезжали, то были бы в деревне одни ворчливые бабки – ухмыльнулся я, давая понять, что это совсем беззлобная шутка.
– Да ну тебя к чёрту, ты и тут свою Аську приплёл – бабушка по своему обыкновению махнула в мою сторону рукой. Этот жест обычно означал, что я ещё молод и ничего не понимаю. Я не обижался: во-первых, потому что так было всегда: молодое поколение ругали за отрицание устоявшихся авторитетов и авторитетных мнений, за нежелание принять всё как есть. Ну а во-вторых, было бы глупо отрицать, что я действительно многого не понимал. Но бабушка, мягко говоря, не была тонким психологом и могла давать только весьма категоричные советы, вроде « раз нравиться Аська – так поди зажми её в углу, пока кто-нибудь другой не зажал». Ну а родители, как я и говорил, постоянно хлестались на работе, воспитательные работы, проводимые в школе были просто смешны, поэтому, толком, жизни меня никто не учил. Может, оно было и к лучшему: никаких предвзятых суждений и навязанных мнений: вот что сам подметил, через что прошёл – из того и исхожу, не полагаясь на чьи-то слова. Да, возможно, я повторю ошибки, которые следовало бы не повторять, но что теперь. Зато научусь сам. Согласитесь, ведь сколько детям ни говорят, что нельзя ничего засовывать в розетку, большинство детей всё равно хоть раз да попробуют. А вот уж когда их шарахнет током – тогда они и твёрдо убеждаются в том, что больше так делать не надо. А пока сами не попробуют – так это всё так, слова, нудные поучения от взрослых и не более. Другое дело, что есть люди, которые и на своих ошибках не учатся – вот тогда это, действительно, беда.
В общем, за такими размышлениями я и не заметил, как наколол довольно солидную кучу дров. Оставалась моя нелюбимая часть: сложить всё это в поленницу. Однако, находясь в предвкушении, я справился с этим довольно легко и быстро.
На этот раз Радомир не ждал нас, и мы, почему-то, даже не могли разглядеть избушку, хотя я был уверен, что мы пришли в то самое место. Внезапно раздался медвежий рык, и из-за сосны метрах в двадцати показался довольной крупный бурый медведь. Меня постигло лёгкое разочарование:
– Когда знаешь, что это иллюзия не так уж и страшно, не знаю, смогу ли я что-то сотворить – обратился я ни то к Асе, ни то к Радомиру, в надежде на его незримое присутствие. Но Ася, вдруг, попятилась:
– Ещё как страшно! – взвизгнула она. Тут я понял, что иллюзия очень детальна:
