Меч королевы - Робин Маккинли

Конные остановились. Некоторые спешились, другие подъехали к краю и заглянули вниз. На дальнем конце предгорий что-то мерцало, слишком темное для травы, слишком остроконечное для воды. Когда оно затекло в предгорья, стало ясно, что это такое: армия. Войско уступало в скорости небольшому отряду, занявшему проход и окрестности, но они не так спешили. Им хватало безусловного численного преимущества.

Однако поджидавшая врага маленькая армия обустраивалась так серьезно, словно имела шанс преуспеть в задуманном. Возможно, им только и требовалось, что некоторая задержка громадных сил противника. Пыль позади предгорий колыхалась и вспыхивала, ряд за рядом приближался к горам…

…а потом время принялось выписывать безумные кульбиты, и Харри увидела, как предводитель маленького войска бросился вниз в долину с отрядом за спиной и выхватил вспыхнувший синевой меч. Конь у вожака был высокий гнедой, яркий как день, и его люди текли по склону следом за ним. Лучников она не видела, но из-за низких деревьев по обе стороны прохода вылетала туча стрел. Первый отряд противника охотно помчался им навстречу, и человек на белом коне, таком же высоком, как гнедой, с вплетенными в гриву и длинный хвост красными лентами, встретил синий меч сияющим золотым…

…и Харри снова оказалась в шатре. Горло пересохло, словно от долгого крика. Она стояла, за плечи ее держала пара сильных рук. Без их поддержки она рухнула бы на колени. Яростное сияние мечей до сих пор стояло перед глазами. Девушка моргнула, помотала головой и поняла, что смотрит на лампу. Отвернулась и взглянула снизу вверх на Корлата и обомлела, заметив в его лице некоторое подобие жалости. Что же она такое говорила? Харри снова помотала головой, силясь вытряхнуть только что виденное, но оно никуда не делось.

Повисла тишина – на миг, а может, на полгода. Она вздохнула раз-другой. Воздух казался неестественно жестким для пересохшего горла. Она начала чувствовать кучу ковров под ногами, и хватка Корлатовых рук ослабла. Они стояли, двое, король и пленница, глядя друг на друга, а все сидевшие за столом смотрели на них.

– Прости, – сказал Корлат наконец. – Не думал, что оно подействует на тебя с такой силой.

Харри с трудом сглотнула. Пряный вкус безумного питья задержался в уголках губ и на краю сознания.

– Что это?

Корлат едва заметно шевельнул пальцами.

– Напиток… мы называем его Милдтар – Видящая Вода, или Вода Видения.

– Тогда… все, что я видела… это на самом деле. Я не могла это выдумать.

– Выдумать? Ты имеешь в виду, правдиво ли твое видение? Не знаю. Обычно человек быстро научается отличать истинные видения от воображаемых. Но придумать их в том смысле, в каком подразумеваешь ты, невозможно. Видения приносит Вода.

Снова повисла пауза, но никто не расслабился, а Харри меньше всех. Это было больше чем простая – простая? – галлюцинация. Девушка нахмурилась и взглянула на Корлата.

– Что еще? – произнесла она так спокойно, словно спрашивала судьбу.

– Есть еще кое-что, – ответил Корлат, так, будто ему хотелось отложить этот разговор.

Он поколебался, а затем произнес несколько слов на незнакомом языке. Это был не обычный дарийский, на котором говорили местные вокруг Резиденции, или чуть более правильный, каким пользовались Дэдхем и мистер Петерсон. И дело тут было не в горском акценте. Свободно говорившие по-дарийски все равно понимали подданных Корлата. Прозвучавшие слова на слух казались грубее, весомее, хотя многие звуки совпадали с привычными ей дарийскими, пусть и странными для островного уха. Она озадаченно смотрела на Корлата, а он произнес еще несколько слов. Этого языка она не знала вообще.

– Ничего не напоминает? – спросил наконец Корлат и, когда она помотала головой, продолжил: – Нет, конечно нет, откуда? – И отвернулся. – Присядем.

Король опустился на подушки с величайшей тщательностью. Харри тоже села в ожидании. У него снова сделалось лицо человека, столкнувшегося с проблемой, которой предпочел бы избежать, но что-то изменилось. Теперь, судя по всему, суть проблемы прояснилась, и она оказалась куда серьезнее, чем он подозревал.

– Есть две вещи, – сказал Корлат. – Вода Видения действует так не на всех. Большинству от нее просто становится нехорошо. Кое у кого болит голова. Головная боль сопровождается странными цветами и движениями, от которых мутит. Очень немногие видят ясно – все девятнадцать, присутствующие здесь сейчас, пили Воду Видения много раз. Но даже мы, большинство из нас, видим только короткие обрывочные картины – некоторые сцены длятся так недолго, что не успеваешь разобрать. Как правило, видишь нечто знакомое: отца, жену, коня. Эти картины обладают необычайной яркостью, как ни одно воспоминание, вызванное по собственной воле. Но часто это всё.

Время от времени кто-то из народа гор видит больше. Я из таких. Теперь выяснилось, что и ты тоже. Я не знаю, почему ты видела именно такое. Что-то из увиденного ты успела нам рассказать, пока длилось видение. Возможно, ты видела битву из прошлого, или неслучившуюся, или вероятную. Сражение может произойти в Дамаре… или в какой-то другой стране.

В словах «может произойти» Харри послышался голос судьбы. И она вспомнила гневное сверкание желтых глаз горного короля на пороге Резиденции далеко отсюда.

– Но, – начала она взволнованно, едва соображая, что говорит вслух, – я даже не из ваших гор. Я родилась и выросла далеко отсюда… на Островах. Я здесь всего несколько месяцев. И ничего не знаю об этом месте.

– Ничего? – переспросил Корлат. – Как я уже сказал, есть две вещи. Первую я тебе изложил. Ты рассказывала нам об увиденном под действием Воды. А вот вторая: ты говорила на Древнем Языке. Мы зовем его Языком Богов. Его не знает никто, кроме королей, чародеев и тех, кого они пожелают обучить ему. Я только что говорил с тобой на этом языке, повторяя слова, произнесенные тобой за минуту до этого. И ты их не узнала.

6

Из того дня немногое отложилось в памяти. Харри устроилась на куче подушек чуть поодаль от длинного стола, пока король и его люди разговаривали. Она не знала, заходила ли речь о ее персоне, но заметила, что никто, кроме Корлата, не позволял взгляду задерживаться на ней. Ощущение поддержки от близости между королем и его людьми, испытанное ранее, до того как она пригубила Воду Видения, ушло. Девушка чувствовал себя потерянной, несчастной и одинокой. Когда восемнадцать человек в небольшом замкнутом пространстве делают вид, будто тебя не существует, это хуже, чем когда два человека проделывают то же самое под открытым небом. В шатре мерцали странные тени, голоса звучали приглушенно. В ушах звенело – не как обычно звенит от страха, когда кровь стучит в висках, нет, то был настоящий звон, словно от далеких колоколов. Она почти различала ноты. Или это были звуки человеческого голоса, колебания тона говорящего где-то далеко? Казалось, задержавшийся на языке привкус затуманивает сознание. И она устала, так устала…

Всадники ушли, а Корлат стоял и смотрел на свою добычу. Она заснула, что неудивительно. Во сне она чуть улыбалась, но улыбка была печальная, и он расстроился. Сколько бы официальных почестей он ей ни оказывал, посадив ее по левую руку от себя, заставив челядь прислуживать ей, как прислуживают ему… Он поморщился, ясно сознавая, что красть ее было постыдным поступком. Пусть у него не было выбора, пусть келар в ее крови принесет его стране некую пользу, которую он сам принести не в состоянии, – все равно. Сумеет ли она понять, почему горы и их народ так дороги ему как человеку, а не как королю?.. Возможно, Дар свяжет ее с ними. Возможно, она возненавидит их за утрату страны и семьи. Корлат вздохнул. Юная жена Форлоя не хотела ненавидеть горы, но это ей не помогло.

Харри проснулась в темноте. Она не понимала, где находится. Тело поддерживали не подушка и матрас, воздух не имел ничего общего с воздухом Резиденции или Островов. Усилием воли она сдержалась, чтобы не удариться в истерику. Без толку разбираться, откуда взялось стремление подавить панику. Гордость автоматически сдерживала страх, насколько могла. Измученная, Харри рухнула обратно на постель и только тут вспомнила, где находится. Пахло экзотическим деревом резных сундуков в шатре горного короля. Но, лежа на спине и глядя в черноту, Харри почувствовала, как на глаза навернулись слезы и потекли по щекам и намочили волосы. Она слишком устала, чтобы сопротивляться. Слезы текли все быстрее, пока она не перевернулась и не уткнулась лицом в шершавые подушки, надеясь скрыть безудержные всхлипывания.

Корлат спал чутко. На другой стороне шатра он открыл глаза, перекатился на локоть и слепо уставился в темный угол, где лежала его Чужая. И еще долго после того, как Харри, наплакавшись, снова заснула, горный король лежал без сна, один на один с горем, которое сам причинил и которому не мог помочь.