Первые (СИ) - Палла Иоланта

Да. Сам просил поспособствовать линчеванию этой семейки. Только вот проблема в Лизе… В том, как она на меня смотрит… Вроде я должен был влезть к ней в душу и влез. Добился желаемого, получил на руки действенный способ установления справедливости, но, вот парадокс, радости от этого не испытываю, скорее наоборот, давлюсь гадким предчувствием разрушений.

— Все правильно, Тох. Ну нахер… Мои зубы, конечно, дорого обошлись, но… Можем придумать что-то другое, — Кирилл пожимает плечами и улыбается. Я же сгребаю куртку и иду к двери. Воздуха не хватает для обеспечения нормальной работы всех органов. Я задыхаюсь, сука, вспоминая каждую минуту, проведенную в подсобке с Кирьяновой.

Голоса Крис и Кира остаются в комнате, а я быстрым шагом направляюсь к выходу, накидываю на плечи тонкую куртку и спускаюсь по лестнице. Русланова тащится следом за мной. Напрягает своим присутствием. Мне хочется побыть одному, чтобы утихомирить мысли и не допускать в них посторонних людей. Я не знаю, как поступать дальше, куда двигаться, и что сделать, чтобы мать перестала плакать. Мне внутренности выворачивает от всех чувств, которые испытываю. Гамма так себе. Хочется курить. Травить себя чем-то и не сталкиваться с Лизой, а значит, снова придется забить на занятия в гимназии.

— Тоша, ну подожди! Куда ты так несешься?! — Кристина нагоняет меня около какого-то магазина. Ноги требуют продолжения пути, но Русланова встает передо мной, глядя так, словно Бога перед собой увидела. — Прости меня… Я же хотела, как лучше… Столько трудов вложено, и все напрасно… Ты передумал, да?

Скриплю зубами и отталкиваю руки Крис, когда та касается пальцами куртки. Подмазывается. Сто раз проходили.

— Ты подумай, Тош… — шумно выдыхаю, глядя за Кристину на прохожих, а она снова прижимает ладони к грудной клетке, ведет ими к моим плечам, и это движение кидает меня в другой день, когда Лиза сама меня обняла, прижалась так, словно я был единственным человеком, кому она нужна. Бред, конечно, но меня вштырило…

Сердце вновь начинает биться, как в тот вечер. Бесконтрольно. Пагубно. Вгоняя меня в состояние высоковольтного напряжения. Корежит от этого. Запрещаю себе что-либо чувствовать. Сейчас не нужно. Потребуется только время, чтобы не попадаться ей на глаза. Да и ключи пора отдать от хаты…

Потом будет проще играть роль. Это же, как в волейболе. Мне необходимо настроиться, поймать волну и придумать новый план.

Все максимально просто.

— Антон, я ради тебя на все готова, ты же знаешь? — голос Кристины фоном проходит, пока та не припечатывается своими надутыми губами к моим. Я на миг выпадаю из реальности. Не ожидал от нее такой херни. Когда до сознания доходит, что Русланова присасывается ко мне, как пиявка, отталкиваю ее и вытираю губы тыльной стороной ладони.

— У тебя крыша потекла?

— Тоша… — натурально расстраивается. В глазах слезы. Бесит.

— Крис, отвали от меня, а! — отталкиваю ее в сторону. — Прекрати уже, мне надоело, что ты за мной хвостом ходишь.

— Но… Антон… Мы же…

— Не мы же, Крис. Иди домой. Я один хочу побыть, — забиваю на ее красный нос и дрожащий подбородок и иду вперед. Не хочу ничего чувствовать. Только курить…

Где этот гребаный супер маркет?!

23

Пока Кирьянова внимательно слушает голосовые, читает переписку и шумно дышит, я подвисаю в пространстве. Воздух, поступающий в легкие, трещит от напряжения, которым я пропитан. Ломает изнутри очень сильно, потому что я не знаю, как Лиза отреагирует на правду. Что скажет, когда узнает все. Хотя она итак уже в курсе произошедшего, и вряд ли детали что-то кардинально изменят, но надежда во мне не гаснет. Черти наперекор здравомыслию беснуются и включают нервную систему на полную катушку. Всего, будто жгутами стягивают. Начинаю стучать пальцами по рулю и скриплю зубами. Поворачиваю голову, наблюдая за каждым движением Лизы и рисую самый стойкий покерфейс, когда она протягивает мне телефон.

— Лиз… — сердечный ритм сменяется от ускоренного до хаотичного. Кирьянова молчит, обнимает себя руками и отворачивается к окну. Ничего хорошего такая реакция не предвещает. Я и не думал, что будет легко, но… Стискиваю зубы и увожу взгляд на лобовое стекло, по которому все так же стучат капли дождя. Кидаю телефон на приборную панель и не знаю, что ей сказать, какой вопрос задать, чтобы не утопить себя еще больше. Не успеваю.

— Можешь отвезти меня домой?

— Да.

— Только у меня сумка и пальто в клубе остались… — Лиза сглатывает, а я стараюсь не показывать, как всего колошматит от неизвестности.

— Я принесу. Где оставили вещи?

— В кабинете у хозяина клуба.

— Хорошо, — выпрыгиваю из машины, словно там включили прожарку, жму на блокировку дверей, чтобы Кирьянова никуда не испарилась, и иду в здание. Холодные капли дождя не охлаждают. Тело по-прежнему пребывает в агонии. Нужное помещение нахожу сразу. Без проблем забираю вещи Лизы и возвращаюсь к тачке. Дождь немного стихает. Я отдаю Кирьяновой пальто и сумку, сам остаюсь за пределами салона, достаю сигареты и с третьей попытки прикуриваю. Пальцы, словно чужие. Дым оставляет горький привкус во рту. Не замечаю, как дохожу до фильтра, практически прижигая пальцы. Черт!

На нерве сажусь за руль и кручу в голове возможные варианты разговора, но гуру из меня так себе. Молча едем по нужному адресу. Лиза не одевает пальто, держит в руках и смотрит в одну точку на лобовом стекле. Невыносимо хочется ее обнять и целовать без остановки, пока не оттает, пока не вернется та версия Милых Ушек, которые сами тянулись за лаской.

— Спасибо, — сухо кидает мне, когда паркуюсь около здания, в котором она живет. Я шумно выдыхаю, когда она открывает дверь, и иду следом. — Что ты делаешь? — скашивает на меня тревожный взгляд и продолжает медленно идти к подъезду.

— Провожаю, — звучит раздраженно, но злюсь я не на нее, а на себя за то, что Лиза не проявляет эмоций, которых мне так сильно не хватает. Она недовольна, не говорит об этом, зато напрягается, когда набирает код. Я намеренно встаю слишком близко. Глубоко вдыхаю и сжимаю кулаки. Я хочу ее себе. Эгоистично. Как могу.

Входим внутрь. Лиза направляется к лифту. Вопросительно смотрит, когда я втискиваюсь следом за ней. Если и возражает, то словесно не высказывает. Добивает взглядом.

— Ты так ничего и не сказала, — не вопрос. Констатация факта. Кирьянова нос задирает и смотрит на створки в ожидании прибытия на нужный этаж. — Лиза?

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Хоть что-то, — усмехаюсь через силу, — твои мысли, маты, истерику… Что угодно, Лиз.

— Я не хочу с тобой разговаривать. Мне неприятно.

Ожидаемо. Глушу в себе дребезжащие чувства. Сильнее стискиваю кулаки. То, что Кирьянова упертая, понял несколько месяцев назад. Броню надо пробивать. Только вот действенных способов уже на горизонте не вижу, поэтому жму на красную кнопку и сокращаю между нами расстояние.

— Антон… — сопротивляется, когда прижимаю ее к стене. Пытаюсь поймать сладкие губы своими. Отворачивается, — Антон…

— Лиз, не упирайся, а! — сдерживаюсь. Каждой клеткой чувствую дрожь Кирьяновой и получаю от этого удовольствие. Веду губами по нежной коже на шее. Целую. Раз. Второй. На третий оставляю засос.

— У меня парень есть! Пусти! — отталкивает, как может, но я сильнее. Не отпускаю.

— Плевать… — продолжаю пробовать Лизу на вкус и дурею. Слетаю с катушек окончательно.

— Мне не плевать, слышишь?! Нельзя так!

— Можно.

— Я не простила тебя! Не простила! — сглатываю, не двигаюсь, а когда хочу продолжить, Кирьянова припечатывает. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Как ты мог со мной так поступить?! Как ты мог… — на последнем слове ее голос срывается.

Смотрю в ее глаза и подыхаю в очередной раз. Там слезы. Крупные. По телу дрожь прокатывает. Сжимаю челюсти до противной ноющей боли.