Ностальгия по унесенным ветром - Татьяна Всеволодовна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подхватил ее на руки и отнес на кровать, а потом стал раздевать, бросая на пол одежду. И она ощутила его горячие губы на своем теле, нежные и страстные, неистовые и возбуждающие!
… Скарлетт открыла глаза, изнемогая от экстаза и ощутила, как теплая нега разливается по всему ее телу. Голова Ретта покоилась на ее груди и глядя поверх нее на свое нагое тело, Скарлетт испытала неловкость. Она протянула руку, нащупывая одеяло, съехавшее почти на самый пол, и стыдливо натянула его на себя. Ретт приподнял голову и взглянул на нее. Его глаза светились счастьем!
– Нет – сказал он, стягивая с нее одеяло – я слишком истосковался по тебе и теперь не могу наглядеться.
– Но, Ретт! – Скарлетт стыдливо потупила глаза.
– Что? Ты замерзла? – он нежно собрал ее разметавшиеся по всей подушке волосы, а потом прикрыл ими плечи и грудь.
– Такое одеяло мне больше нравится! – Он прижался щекой к ее животу.
За дверью послышался шорох и через минуту в нее робко постучали.
– Кто там? – строго спросил Ретт, я же приказал, чтобы нас не беспокоили!
– Мистер Ретт – виновато произнес Порк – меня послал Джимми, чтобы сказать миссис Скарлетт, что парнишка с цветами снова явился и теперь он его не выпускает. Ретт улыбнулся и многозначительно взглянул на Скарлетт.
– Ну что, любовь моя, какого цвета розы ты надеешься увидеть на этот раз?
– О! Ретт! – воскликнула она – как же я сразу не догадалась!
– Порк – крикнул Ретт, повернувшись к закрытой двери. – Вели Джимми отпустить мальчишку, а потом принеси посылку сюда и положи ее к порогу.
– Порк, слышишь, подожди – воскликнула Скарлетт – скажи Фердинанду, чтобы он немедленно отправлялся на фабрику, не дожидаясь моих писем, я завтра сама их отправлю!
– Слушаюсь, мэм.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Ретт – воскликнула Скарлетт сквозь смех – только ты мог меня так разыграть!
– И поверь, я испытал несказанное удовольствие, глядя со стороны на свою затею! Особенно когда ты вошла с цветами в столовую, нарочно стараясь выставить их напоказ передо мной!
– Ах, ты!!! – Скарлетт подняла руку, пытаясь на него замахнуться, а он перехватил ее в запястье и засмеявшись, нежно поцеловал.
– А теперь, признавайтесь, мэм, кто еще мог послать Вам цветы, кроме меня?
– Что?
– Как, что! Ты же подумала, что это сделал кто-то другой? Так кто же?
– Много будешь знать, быстро состаришься! – Скарлетт показала ему язык.
– В самом деле, моя прелесть?
– В самом деле!
– Ну что ж, придется мне отказаться от своего любопытства, разве я могу теперь быстро состариться! – И он нежно провел рукой по ее нагому телу.
За дверью снова послышался шорох и тут же затих.
– Это Порк принес тебе цветы – сказал Ретт.
Скарлетт благодарно на него взглянула и поцеловала в плечо.
Забери их, Ретт.
– Ни в коем случае! Я не могу отказать себе в удовольствии посмотреть, как ты сама за ними пойдешь.
– Ретт, пожалуйста!
– Нет!
– Ну, хорошо, хорошо! – и она, привстав, протянула, было, руку к платью, лежавшему на полу.
– Но, уж, нет! – Ретт, опередив ее, подхватил платье.
– Если ты хочешь что-то надеть, любовь моя, возьми туфли.
– Ты просто деспот! – и она, выпрямив плечи, направилась к двери.
Пока Скарлетт втаскивала футляр с цветами в приоткрытую дверь, Ретт поднялся с постели и прикрылся простыней, повязав ее на талии. Увидев его в таком виде, Скарлетт возмутилась.
– Ах, вот как! Меня он заставляет бродить без одежды, а сам…
– Я – это совсем другое дело, моя дорогая! – загляни-ка лучше в футляр!
Скарлетт опустилась на колени и открыла лежащий на ковре футляр.
– О, Ретт, как они прекрасны! – воскликнула она, увидев белые розы на пурпурном бархате.
– Не больше, чем ты, любовь моя! – возьми их, и не поднимайся с коленей, я хочу на тебя посмотреть.
Скарлетт стала осторожно вытаскивать из футляра розы одну за другой, а ее распущенные волосы, нисподающие с голых плеч при каждом наклоне, игриво цеплялись за белые лепестки цветов, создавая притягательный контраст черного с белым. И Ретт не мог налюбоваться этим прекрасным зрелищем.
– Что это? – спросила она, обнаружив маленький серебряный футлярчик среди цветов.
Ретт, обтянутый простыней, словно индеец в набедренной повязке, приблизился к ней.
– Это кольцо. Я купил тебе его в Чарльстоне.
– Ретт – и она счастливо улыбнулась. – Выходит, ты снова делаешь мне предложение?
– Именно так, любовь моя! – и он, вытащив кольцо из футляра, надел его ей на палец.
– А поцелуй?
– Поцелуй?
– Ну, да, ты сделал мне предложение, подарил кольцо и даже надел его, а теперь непременно должен последовать поцелуй.
И она, забыв о розах, которые тут же, одна за другой, посыпались на ковер, протянула руки, чтобы его обнять.
Спустя некоторое время Ретт оторвался от ее губ и нежно потерся щекой о волосы.
– Взгляни – ка, под ноги, Скарлетт. Мы стоим среди великолепных белых роз и целуемся, совсем как в большом красивом романе. Даже смешно, черт возьми!
– Я не знаю, как там в романе, но Мамушка оказалась права!
– Мамушка?
– Да. Она сказала, что ты походишь, побродишь по белому Свету и непременно вернешься ко мне, и что место твое только здесь, подле меня!
– Я всегда говорил, что Мамушка очень мудрая старуха, царство ей небесное!
Эпилог
На улице хмурилось, и холодный ноябрьский дождь накрапывал уже около часа, никак не решаясь разойтись всерьез. Скарлетт плохо себя чувствовала с самого утра. Едва встав с постели на нее, навалилась тошнота, а потом, ни с того, ни с сего, заломило поясницу с левой стороны, ближе к позвоночнику. Да и ребенок вел себя беспокойно, он то и дело бил ножкой, словно эта противная погода не давала покоя и ему.
Ретт уехал в город по каким-то делам очень рано, еще до того, как она проснулась, и ей пришлось завтракать в одиночестве, которое вдобавок ко всему, усугубляло ее отвратительное настроение. А причиной такого настроения был ее вчераний разговор с Реттом относительно Фердинанда. Ретт уже не первый раз упрекал Скарлетт за слишком частое использование молодого человека в своих целях, отваживая, тем самым, от занятий с Уэйдом.
– Уэйду сейчас в самом начале учебного года необходимо как можно больше заниматься с Фердинандом, а ты крадешь у них время. Ведь
