Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Великий канон у нас читают и поют превосходно. Во время его приезжает молиться с нами профессор Рафаил Густавович Кёбер, но так как по–японски не понимает, то я ему даю книгу, где канон изложен по–гречески, славянски и русски. Но из города христиан наших — почти никого, даже катихизаторов и учителей Семинарии, кажется, ни одного не бывает. Эх, горе–христиане! И скоро ли же будут лучше? Или уж и ждать нечего?..

27 февраля/11 марта 1897. Четверток

первой недели Великого Поста.

Был христианин с острова Эзо, из Исоя, Даниил Томедзи, хороший христианин; учился вере у Иродиона Яманобе, бывшего катихизатора, живущего тоже в Исоя. Там только и есть эти два христианских дома; но вновь слушают учение. Хвалит также Даниил состояние проповедей в Иванай и Суку, между которыми и лежит Исоя, в шести ри от Иванай, — везде есть слушатели учения, и катихизаторы Лука Хироока и Петр Юмура усердно служат. Даниил хочет лес поставлять оттуда и приехал завязать дело с лесоторговцами.

От о. Матфея Кагета известие, что катихизатор Софроний Оота, бывший в Эдзири, бежал оттуда неизвестно куда; сделал это, набравши в долг денег у разных там да не заплативши за квартиру с самого поселения своего на месте. Вот ведь какой народ ползет ныне в Катихизаторскую школу, — совсем мазурики даже! Софроний — выпуска прошедшего года; служил прежде переплетчиком в редакции «Сейкёо–Симпо», и это Савва Хорие, начальник Общества переводчиков, за своей рекомендацией определил его в школу. Был смирен все время, только глупостию отличался; но кто ж его знал, что и мошенник в то же время! Совершенно под стать поступок его к поступку другого мазурика — Данила Кониси.

28 февраля/12 марта 1897. Пятница

первой недели Великого Поста.

О. Игнатий Мукояма пишет: Лука Кисида, молодой врач в Сеноо, болен; тамошние ревнители буддизма вместе с бонзами пристали к нему, требуя возвращения в буддизм; собрали сумму денег для помощи ему; и лаской, и угрозами сумели смутить бедного Луку, тем более, что он крещен был в детстве, потом учился в школах, чтобы сделаться врачом, и вероучение недостаточно знает. Дал согласие Лука бросить христианство; враги Христовой веры торжествовали; оповестили это всему селению; семейству же Луки строго заказали не иметь больше никакого отношения к катихизатору. Но мать и сестры Луки сильно скорбели от всего этого переполоха и не перестали сноситься в ночных свиданиях с катихизатором Василием Хирои, который ободрял их быть твердыми в вере. По их молитвам все наветы врагов обратились в ничто: Лука, дав обещание отречься от Христа, стал невыносимо этим мучиться, — просил молиться за него, спрашивал, отпустит ли его Господь ему этот грех, и ободренный на отпущение послал к о. Игнатию просить приехать, чтобы исповедать его. О. Игнатий, прибывши, отпустил ему грех его слабости и приобщил его Святых Тайн.

Потом в другой раз был у него, и вторично приобщил его Святых Таин. Соблюди, Господи, овца Своего стада! Отец Луки, тоже врач, недавно умерший, был благочестивый человек, — я его помню, был в его доме. Должно быть, и его молитвами Лука удержан от погибели. — Пошлю Луке икону и письмо.

1/13 марта 1897. Суббота

первой недели Великого Поста.

В половине восьмого малым колоколом позвали учащихся в Собор к молитвам пред причащением. В восемь часов с небольшим началась Литургия, которую служили три иерея. Я сказал причастникам поучение во время причастна, потом ушел домой писать отчеты (собственно говоря, чтобы не видеть причащающихся сих кандидатов, воспитанников русских академий, учителей Семинарии, которых на службах во время недели я не видел, но которые, тем не менее, явились сегодня причащаться. Что с ними делать? Учить их — я учил, усовещевать — усовещевал, — что дальше? Запретить не могу, не знаю их душевного состояния, притом же я и сам — донельзя плохой молитвенник; на словах же, и даже на бумаге они — самый завзятый православный народ — такие проповеди пишут и произносят о посте и истинном покаянии [как ныне к завтрему приготовил Сайкайси], что любо слушать!).

2/14 марта 1897. Воскресенье

первой недели Великого Поста.

До Литургии крещены пять человек и присоединен из протестантов один, житель Хориноуци, где проповедует Павел Соно; присоединенный, по свидетельству священника и катихизатора, разумно познал недостаточность своего прежнего вероучения, и ныне весьма усердный православный христианин, всем внушающий истинность своей веры, а он, как массажист (зрячий), видит многих. И Павел Соно оказывается ревностным проповедником, а я на него так мало надеялся, — в школе был таким ленивым и малообещающим. Дай Бог ему!

Был Григорий Такая, сын о. Якова Такая, ныне служащий полицейским в предместье Токио; говорил много о состоянии Церкви в Кагосима; вяло идет дело проповеди; у инославных еще хуже, чем у нас. В Миязаки, по его словам, Церковь оживленнее; катихизатор здесь, Косуги, и особенно его жена Агафья, гораздо деятельней; Агафья одушевляет и мужа Павла, и христиан, особенно их детей, которых очень любит учить молитвам, заповедям, пению в Церкви, чему я сам был свидетелем, когда посещал Церкви.

С шести часов вечера начались обычные занятия у учеников, и у нас с Накаем.

Ныне, в десятом часу, после молитвы, ребятишки наверху подняли какую–то возню, и их веселые голоса и смех доносятся сюда, что для меня составляет лучшую музыку.

3/15 марта 1897. Понедельник.

О. Петр Кавано описывает свою поездку по Церквам: Илья Яманоуци, в Карацу, совсем плох; христиане жаловались на него о. Петру: не посоветовавшись ни с кем из них, он нанял для себя и для молитвенных собраний дом на самой окраине города, и притом такой, где только что произошло убийство; очевидно, что к нему — никто слушать учение из язычников, никто молиться из христиан, — из–за нечистоты дома, а Илье и горя мало! Глуп, значит, он! А был в Катихизаторской школе первым; я большего ждал от него! Конечно, о. Петр велел ему выйти из того дома.

В Фукуока Стефан Мацуока представил о. Петру двоих католиков, просящихся в Православную Церковь; о. Петр, по испытании, нашел их достойными принятия.

В Кокура — совсем плохо: Стефан Камой, лучший из кончивших Семинарию, оказывается бесплодным; так–то плохи семинаристы доселе! Катихизаторская школа только и плодоносит, как ни слабым людом она наполняется, особенно в последнее время. —

В Накацу, по исследованию о. Петра, оказалось несправедливым, что старший брат Такесима уступил свою жену младшему, а сам взял сестру ее; но правда, что эти два брата женились на двух родных сестрах, и о. Петр велел младшему развестись или быть исключенным из Церкви. Что братья сделают, неизвестно.