Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данную эпоху мы еще не видим определенных границ между казаками Украинскими городовыми и собственно Запорожскими; иногда название войска Запорожского как бы распространяется на все Днепровское казачество; видны еще тесные связи между ними и обоюдные переходы. Запорожье еще не успело обособиться. Запорожцы представляли и ту опасность для Польского государства, что в случае неудовольствия они входили в связи с Донским казачеством и действовали заодно. Точно так же городовое Днепровское казачество иногда входило в связи с украинским казачеством Московской Руси или с Северским и вместе с ними действовало против татар и турок.
Последующие события показали, как трудно было польскому правительству держать в порядке и повиновении самих городовых казаков. Попавшие в реестр, или войсковой список, казаки считали себя сословием равным шляхетскому, и недовольны были отказом шляхты принимать их в свою среду. А не попавшие в реестр должны были воротиться в крестьянское, или холопское, сословие и подвергнуться тяжкому закрепощению под властью панов и королевских старост. Посему те и другие продолжали действовать вместе. В связи с этими причинами стало разрастаться движение, выразившееся потом целым рядом казацких мятежей против польского правительства. К сему движению приставали многие из мелких русских шляхтичей, которые находились в услужении у богатых и знатных панов: нередко, поссорившись со своим господином, эти шляхтичи покидали его и шли казаковать. Особенно таких выходцев было много на Волыни, которая отличалась большим числом мелкого дворянства сравнительно с другими областями Юго-западной Руси. Из подобных, не записанных в реестр, шляхтичей, хлопов и низовых казаков начали составляться вольные шайки, которые или принимали участие в наездах панов на своих соседей, или делали эти наезды и грабежи на свой страх; причем их атаманы иногда величали себя казацкими гетманами. Частые тревоги от татар в украйных областях и слабость правительства Речи Посполитой способствовали подобным предприятиям и делали их иногда безнаказанными.
После Батория, в царствование Сигизмунда III, беспокойства и смуты казацкие заметно стали усиливаться, по мере того как в Юго-западной Руси увеличивался помянутый гнет от польских панов и ополячивающихся русских вельмож, и поспольство все более и более впадало в бесправное состояние. Теперь уже не мелкие шайки выступают на сцену действия, а поднимается едва не целое казачество против панского правительства Речи Посполитой. Первое такое восстание произведено было в 1592 году Косинским, который, по-видимому, сам заставил себя провозгласить казацким гетманом. К нему пристало много беглой челяди; он пошел на Волынь, где его отряды принялись жечь и грабить города и местечки, как королевские, так и знатных панов; а мещан и мелких шляхтичей заставляли присягать себе. Разосланы были королевские универсалы, призывающие шляхту воеводств Киевского, Волынского и Брацлавского на посполитое рушение против казаков; следовательно, так велика была уже опасность. Князь Константин Острожский стал во главе шляхетского ополчения и начал теснить казаков. Осажденный под Пяткой, Косинский принужден был положить оружие. Казаки обязались сменить его, находиться в покорности королю, выдать бежавшим к ним слуг и крестьян, возвратить забранные у шляхты оружие, коней, скот и прочее имущество (1593 г.).
Спустя два года разгорелось уже новое восстание, поднятое вольными шайками. Во главе его является бывалый казак Наливайко, прежде того предпринимавший походы против татар и в Венгрию. На сей раз к ненависти казаков и поспольства против панского или шляхетского правительства присоединилось и религиозное возбуждение, именно неудовольствие, произведенное в русском народе Церковной унией, в особенности отступничеством от православия западнорусских архиереев. В подстрекательстве к новому движению, по-видимому, не был чужд и сам князь Константин Константинович Острожский, подавивший восстание Косинского. Рядом с Наливайко в числе вожаков этого движения явился его родной брат поп Демьян, пребывавший на службе у князя Константина в самом Остроге. Началось восстание на Волыни наездами на имения тех панов, которые известны были как враги православия или отступники от него, преимущественно на имения известного луцкого старосты Семашки и братьев Терлецких. Наливайко приглашал соединиться с ним городовых казаков. Значительная часть их действительно пристала к восстанию под предводительством гетмана (полковника) Лободы. Восстанию этому благоприятствовало и то обстоятельство, что главные польские силы находились тогда в Молдавии. Король принужден был отозвать отсюда часть армии с гетманом Жолкевским. Сбродные нестройные толпы вольницы не могли, конечно, стоять против регулярного войска. Наливайко из Волыни отступил в Брацлавское воеводство; теснимый поляками, он перешел на левую сторону Днепра и вместе с Лободою укрепился под городом Лубнами на реке Суле. Тут казаки, после продолжительной осады, принуждены были сдаться на тех же условиях, как и выше; при сем выдали Наливайко и Лободу, которые потом казнены в Варшаве; по некоторому преданию, они будто бы были сожжены в медном быке (1596 г.). Вообще усмирение сего восстания, продолжавшегося около двух лет, сопровождалось многочисленными казнями и разными жестокостями. Украина на время притихла. Но раздражение в Малорусском народе против поляков и панов продолжало накопляться, а два предыдущих восстания указали ему ядро, на которое он мог опираться в борьбе с врагами русской народности, т. е. на казачество; оно получило еще более притягательную силу и завладело неудержимым народным сочувствием{97}.
* * *
Время появления в России жидовства определить весьма трудно. Уже в первые века нашей истории мы находим жидов в Киеве и, по-видимому, в других важнейших городах. Они являются там с обычными своими чертами, т. е. в качестве ростовщиков и арендаторов, которые берут на откуп
