Энциклопедия классической греко-римской мифологии - В. Обнорский

Промах

В древнегреческой мифологии Промахом звали:

1) сына Эсона и Алкимеды (по другому варианту Полимеды) и младшего брата Ясона. Во младенчестве этот ребенок стал жертвой Пелия, который разбил его голову об пол дворца;

2) Такое же имя носил один из эпигонов, сын Парфенопея.

Прометей

В древнегреческой мифологии Прометей (Προμηθεύς, Prometheus) – сын титана Иапета и Климены (по друг., Азии, Фемиды), или Урана и Климены, или Эвримедонта и Геры, брат Атланта, Менойтия, Эпиметея, супруг Гесионы (по друг. Аксиофеи, Пандоры), отец Девкалиона, Геллена, Лика, Химерея. Прометей в первоначальных представлениях – космическое божество огня, родственное Гефесту (Πυρφόρος θεός); так, в Афинах он почитался совместно с Гефестом и Афиной в академии (между Колоном и столицей), где в честь него стоял алтарь и статуя рядом со статуей Гефеста; тут же, возле статуй, находился их общий жертвенник.

Уже рано в мифах и сказаниях на первый план выступает этическое значение Прометея; оценив важность огня как необходимого фактора культуры, древние греки приписали появление его на Земле «промыслителю» своему – Прометею, который с этого времени сделался гением человечества, духовным его просветителем и учителем. Некоторые (Kuhn, Baudry, De c harme, Wecklein) считают мифологическое имя Прометея не специально греческим, а индогерманским, сближая слово Προμηθεύς с санскритским pr â mathyus (= тот, кто трет, – подразумевается дерево о дерево для добывания огня) и pramantha (= палка, которую вращали в ступице диска для извлечения огня). По такому представлению, Прометей первоначально был виновником появления огня на Земле посредством pramantha – атрибут, которому в греческом мифе соответствует νάρθηξ (= ferula, шпильник), в стволе которого Прометей перенес огонь с неба. На это сопоставление указывает, между прочим, прозвище индийского бога Агни-Прамати и название Турийского Зевса – Προμαθεύς. Как бы то ни было, греческий Прометей Гесиодовских и позднейших сказаний – благодетель человечества, олицетворение человека во всеоружии его духовных даров – человека, ищущего совершенства, истины, бессмертия и дерзающего поравняться в своем духовном совершенстве с богами. Он – тип человека в борьбе с природой, противопоставляющего ее титаническим, слепым силам ум, хитрость, изобретательность.

Гесиодовские сказания о Прометее сводятся к следующему. Когда боги условливались с людьми в Меконе (у Сикиона) о том, какие почести должны воздаваться им, богам, Прометей, как посредник между обеими сторонами и промыслитель человеческого рода, разделил жертвенное животное на две половины: мясные части и съедобные внутренности завернул в шкуру, а кости и худшие остатки покрыл жиром, полагая, что боги выберут ту часть, которая с виду пожирнее. Зевс, однако, заметил хитрость, но, желая иметь предлог для наказания ненавистного человечества, выбрал худшую часть в жертву и за это лишил людей огня. Возникло, таким образом, сказание из попытки объяснить обычай сжигания в жертву богам худших частей животного: последующее поколение увидело в этом обычае оскорбление божества и приписало его мятежнику Прометею, с именем которого вообще связывается установление жертв.

Когда люди остались без огня, заступник их Прометей похитил его с очага Зевса (по друг., с солнечной колесницы или из лемносского горна Гефеста) и перенес к людям в стволе νάρθηξ. За это Зевс решил отомстить людям созданием женщины (Пандоры; см.), которая вместе с Эпиметеем, недальновидным братом Прометея, была виновницей всех человеческих бед и напастей, а Прометея приковал к столбу (Гесиод, «Θεογονια» и «Έργα και Ήμέραι»). Однако позднее суждено было Прометею примириться с Зевсом через Геракла, который убил орла, прилетавшего днем клевать печень Прометея, и освободил страдальца. В Афинах в честь его был установлен праздник – Προμήθεια с факельным бегом (λαμπαδηφορία, λαμπαδηδρομία), символизировавшим собой распространение священного огня среди людей. Священный огонь возжигался на жертвеннике в академии и должен был быть как можно скорее (отсюда факельный бег) донесен до города, чтобы заменить собой оскверненный употреблением старый огонь.

В литературе миф о Прометее был излюбленным сюжетом древнего и нового времени, начиная с Эсхила, который первый увековечил идею П. мифа в своей трилогии (быть может, тетралогии – «Προμηθεύς»), состоявшей из трех драм: «Προμηθεύς Δεσμώτης» (Прикованный П.), «Π. λύοενος» (Освобожденный П.), «Π. πυρφόρος» (П. огненосец) и, быть может, сатирической драмы («Π. πυρκαεύς»?). До нас дошла одна из упомянутых драм – «Π. Δεσμώτης». Содержанием ее является наказание П. за похищение огня и самоотверженная борьба его с неумолимо суровым Зевсом, который, олицетворяя собой мировой порядок, только что водворенный с низвержением титанов, жестоко наказывает ослушника своей воли, низвергая его в конце пьесы в преисподнюю вместе со скалой, к которой он был прикован. По Эсхилу, П. – сын Фемиды, титан, первоначально враг Зевса. Однако, заметив, что хитростью и умом легче обеспечить себе победу, чем грубой силой, он, не будучи в состоянии убедить в этом братьев-титанов, перешел на сторону Зевса. Когда в борьбе с Кроносом Зевс вышел победителем, он захотел ознаменовать начало своей власти созданием нового человеческого рода. Тогда П., гений существовавшего человеческого рода, вступился за его судьбу и передал ему с огнем ум, изобретательность, хитрость – для борьбы с природой. Оскорбленный этим, Зевс решается наказать ослушника своей воли и приказывает своим слугам – Мощи и Силе (Κράτος и Βία) – с помощью Гефеста приковать мятежника к скале в Скифии близ моря. Прикованный П. жалуется на жестокость и неблагодарность своего мучителя – Зевса, который, забыв оказанные им, П., услуги во время борьбы с титанами, теперь обрек своего прежнего союзника на долгие муки, и при этом за содеянное людям добро. Дочери Океана (хор) приходят утешать страдальца и вместе с ним жалуются на жестокость Зевса. Но у Прометея есть средство отомстить Зевсу: он знает от матери Фемиды тайну, от которой зависит судьба олимпийского владыки, и в сохранении этой тайны от Зевса видит средство заставить его смириться. Появление скиталицы Ио и рассказ ее о своих страданиях, виновником которых был тот же Зевс, еще более возбуждают против него Прометея. Когда приходит вестник Зевса Гермес с требованием открыть умалчиваемую тайну, Прометей решительно и надменно отказывается сделать это. Тогда Зевс посылает гром и землетрясение, и Прометей вместе со скалой, к которой был прикован, проваливается в бездну. Сюжетом следующей, не дошедшей до нас, драмы «Прометей λύοενος» было примирение Зевса и Прометея. После долгих мучений под землей Прометей вместе со скалой опять очутился на земле, среди Кавказских гор. Продолжительные страдания измучили его: он ждет только одной смерти. Не довольствуясь этими страданиями узника, Зевс придумал новую пытку: он послал коршуна (орла), который прилетал через день клевать печень Прометея, как вместилище дурных страстей и желаний и давал на день отдых страдальцу лишь для того, чтобы исклеванная печень могла снова вырасти. Но вот является Геракл-освободитель и убивает коршуна. Тогда же приходят к Прометею получившие свободу и примирившиеся с Зевсом титаны и убеждают Прометея смириться и открыть тайну Зевса. Так закончилась долгая борьба человечества с богами. Прометей был освобожден от оков и вознесен на Олимп, в сонм бессмертных, получив дар бессмертия от Хирона, который мучился от отравленной раны и жаждал смерти. Верховный владыка неба укрепил свою власть и, обеспечив ей бесконечное существование, становится из жестокого и неумолимого – милостивым богом – тем Зевсом, каким представляли его набожные греки начала V в. и каким он является в драмах Эсхила. Время жестокого режима и борьбы сменилось безоблачным периодом примирения неба с землей, и человечество, искупленное страданиями Прометея, вкусило наконец дары мирной и культурной жизни. Идея Эсхиловой трилогии в том, что всякий прогресс должен искупляться страданием (Вейль), а весь трагизм Прометея – в его близорукости, в непонимании высших мудрых целей мироправителя: вмешавшись со своей человеческой волей в высокие божественные планы Олимпийца, он падает жертвой этой борьбы. Новейшая литературная критика неодинаково поняла и объясняла пьесу Эсхила и, главным образом, потому, что рассматривали ее одну, без связи с остальными пьесами трилогии, как самостоятельное художественное произведение. Так, в Зевсе видели отвратительный образ тирана, а в Прометее – поборника свободы, друга людей (Sch ü tz), или истолковывали Прометея, как идеального человека в борьбе с природой, противопоставляющего ее слепым силам свою непоколебимую волю и духовную мощь (A. W. Schlegel). Bl ü mner находил идею драмы в возвеличении судьбы, которая осиливает произвол тирана, и борьбы, которая, сокрушая человека, возвеличивает его. Hermann полагал, что Эсхил в драме Прометея изобразил Зевса народных сказаний в противоположность тому великому Зевсу, образ которого носился в религиозных представлениях лучших художников первой половины V века. Welcker, Sch ömann, Weil, Weckle in объясняли эту драму в связи с остальными пьесами трилогии: по их мнению, Эсхил выразил в своем Прометее глубоко религиозную идею вечной, всемогущей, справедливой и премудрой власти Зевса, перед которой должны смириться даже такие сильные волей и умом полубоги-полулюди, как Прометей: стремления Прометея, несмотря на их симпатичность и возвышенность, односторонни, и все величие его жертвы ничто перед высшей волей Зевса. Schneider истолковывал идею Эсхила в том смысле, что Зевс хотел сделать добро людям, не дав им огня как средства для распространения культуры, так как видел в ней залог гибели человечества: так что, по Schneider'y, Эсхил был провозвестником идей Руссо. Миф о Прометее обратил на себя внимание ряда великих поэтов – Гёте, Байрона, Шелли. Прометей Гёте (1773 или 1774 гг.) – бог, равный Зевсу, презирающий Зевса, потому что тот, несмотря на всю свою державную силу – подчинен, как и все, судьбе. Гордость и богоподобная сила Прометея – не в праздном и бесцельном могуществе, а в творческой энергии, в живой деятельности, в способности переживать страдания и радости. Драматическая поэма Шелли «Prometheus unbound» (1821) – «этот увлекательный гимн к свободе в драматической форме» (Шерр) – изображает Прометея, как носителя духовного начала и разумной свободы, в противоположность Зевсу, который олицетворяет собой физический закон мира. Прометей, по словам самого Шелли (Preface), – тип высшего совершенства нравственной и интеллектуальной природы, приводимой к лучшим и благороднейшим целям самыми чистыми и истинными побуждениями. Демогоргон, свергающий в конце концов Зевса с его мирового трона, приводит за собой век свободы, любви, мягкости (gentleness), добродетели, мудрости, терпения: так благодаря могучему протесту Прометея миновало время деспотизма и порабощения духа. Байроновский П. (лирич. стих. «Prometheus», 1816) – также воплощение высоких стремлений человека к свободе, гордый и непримиримый враг тирании, преступление которого было в том, что он старался уменьшать сумму человеческих несчастий и возвышать человека. Из других поэтических произведений на эту тему можно упомянуть еще трилогию «Prometh é e» Эдгара Кине (1837) и драму де Сеневиля Минара (1843) «Prometh ée Delivré». Кине и Минар изобразили в Прометее обновителя духовной жизии человечества (предшественника Христа). H. О.