Собрание сочинений в шести томах. Том 6 - Всеволод Кочетов

Но крокодилов, кстати, мы так все и не видим. Не врут ли книги о Цейлоне? Нет, конечно, не врут. Если отправиться на юг острова, как советуют местные жители, там крокодилов сколько угодно. Один цейлонец недавно рассказывал мне такую историю. Среди рек, текущих к югу, есть одна, носящая сап священной. К ней совершаются паломничества, в ней происходят ритуальные омовения и в ней, как на грех, водятся крокодилы. Врат рассказчика уверял всех, что в священной воде крокодилы утрачивают свои хищные привычки и ведут себя должным образом, то есть никого из совершающих омовения в той реке не трогают. «Однажды он привез меня в то место, — слушал я рассказ. — Было уже темно, мы светили электрическими фонарями в воду; в воде от этого зажигались вдали лиловато-зеленые парные огни. Брат объяснил, что это глаза крокодилов. Наутро он повел меня купаться. На другом берегу священной реки были видны какие-то черные бревна. «Это они, — сказал брат. — Видишь, какие смирные?» И полез в воду. Но только он сделал взмах-другой руками, как черные бревна на том берегу тоже стали не спеша спускаться в воду. Курс они взяли прямо на моего брата. Мы с ним посовещались и приняли решение дальше опыт не продолжать, не подвергать проверке, насколько священная вода влияет на характер и привычки крокодилов».

Крокодилов не видим, зато вот змей предостаточно. Однако подавай нам, повторяю, не просто змею, а непременно кобру. Может быть, потому такой интерес именно к кобрам, что кобра и у жителей тропиков существо, овеянное легендами. В Индии она всегда рядом с богами; там даже празднуется особый праздник «пятого дня», когда возле своих жилищ люди специально для кобр выставляют тарелки с молоком, раскладывают фрукты. Кобры, конечно, предпочитают совсем иную пищу, но вот на же — здесь молоко им, плоды манго и ананасы!

Яд кобр — один из самых страшных ядов. Я читал, что, укусив живое существо, кобра впрыскивает в его тело до пятидесяти миллиграммов яда. Человек умрет и от половинной дозы, а лошадей эта доза убьет несколько десятков, кроликов несколько сотен. Даже слон погибнет, если кобра куснет его в копчик хобота, в самое чувствительное и нежное место, куда она обычно и норовит куснуть слона.

В тот год, когда я впервые побывал в Индии, там от змеиных укусов, как сообщала индийская печать, умерло до сорока тысяч человек.

Страшна эта танцующая под музыку гадина, а потому и привлекает к себе всеобщее внимание. Американские и английские богатые старухи, приезжающие в тропики посмотреть на «сказочные страны», непременно требуют, чтобы им показали заклинателей змей, бой кобры с мангустой, пляску кобр. К порогам дорогих отелей, оборудованных установками для охлаждения воздуха, являются змеиные поводыри с корзинками, дудят на дудочках, под звуки которых из корзин выползают и раскачиваются, стоя пружинами, страшные существа с холодными, немигающими глазками. Потом устраивается драка кобры с мангустой, вытащенной из другой корзины. Никто, конечно, не погибает. Хозяин вовремя растаскивает противников, не дает мангусте прокусить затылок змее, а что касается самой кобры, то ядовитые зубы у нее предварительно выдраны. Все обходится благополучно, старые леди платят рупии и жаждут других экзотических зрелищ.

Кобры, как и все змеи, не имеют барабанных перепонок в ушах, поэтому никакой музыки они не слышат; кобра «танцует» под воздействием какого-то иного механизма, пока не изученного. А что касается зубов, то специалисты утверждают, что зубы у кобр могут отрастать вновь, как у ящериц отрастают оторванные хвосты.

Все ближе Джафна, самый северный город Цейлона. Все горячее ветер. В этих местах жарко так же, как на юге Индии, в огненных штатах Мадрас и Керала.

Стало очень мало кокосовых изогнутых пальм; всюду стоят стройные, ровные, как тонкие колонны, пальмы пальмиры, на листьях которых писались древние цейлонские и индийские книги. Кое-где вижу просто бревна, вертикально торчащие из земли. Оказывается, это отжившие свое, засохшие, мертвые пальмы. Мертвые деревья вообще страшны. Но мертвая пальма страшнее других во сто крат. У пальмы же нет ни сучьев, ни ветвей. У нее только пучком ее перистые веселые, нарядные листья. Когда она гибнет, сухие листья опадают под ветром — и вот остается стоять черное бревно.

По узким перешейкам, справа и слева от которых вода, проезжаем Елефант пасс, «Слоновый проход», и оказываемся на густо заселенном полуострове. Селения тут, как в районе Коломбо, вновь идут вдоль дорог сплошняком. Медленно по узким тенистым улицам среди пестрой толпы въезжаем в Джафну — веселый, шумный, зеленый город.

У Кости здесь оказался знакомый, который взялся показать нам местные достопримечательности. Человек это молодой, энергичный, улыбчивый, он занимается адвокатурой, времени у него достаточно. Кстати, он католик. В его доме, куда он нас пригласил отдохнуть в тени, на стене распятие и несколько картинок — иллюстраций к Священному писанию.

Прежде всего Генри (так зовут молодого жителя Джафны) повел нас в форт. Все города цейлонского побережья начинаются с фортов. Форт в Коломбо, форт в Галле, форт здесь, в Джафне; позже я увидел еще один форт — в Тринкомали. И это понятно: высаживаясь на чужой берег, и португальцы и голландцы первым делом строили укрепления, дабы хозяева острова не вытолкали их восвояси.

Джафнинский форт могуч. Громадные земляные валы, каменные стены, перед ними глубокие рвы с водой. На стенах площадки для многих десятков пушек, бойницы для ружейной стрельбы. Эту цитадель 250 лет назад возвели голландцы. Под защитой крепостных валов и стен они построили и то суровой красоты здание, которое называется «Королевским домом» — Кинг хауз.

Генри водит нас по лабиринту больших, с очень высокими потолками комнат. Потолки лежат на черных балках из неподвластных времени пород цейлонского дерева. Заходим в спальные комнаты заезжавших сюда голландских королей и их полновластных наместников, в трапезные с длинными прочными столами, видим приемные и рабочие комнаты, громадные кухни с громадными плитами, обширные кладовые, камеры для запасов воды на случай таких осад, когда даже крепостные колодцы почему-либо могут выйти из строя. Во всех комнатах — старинная, темная от времени, превосходная мебель. Все осталось так, будто бы здесь все еще живут былые хозяева этого дома.

— Да здесь и живут, — сказал Генри. — Высокие персоны нашего острова. Когда приезжают в Джафну.

Через сумрачные, тесные коридоры, через тайники, по лестницам в стенах выходим на тесный двор. Здесь расположен колодец, половина которого во дворе, другая за стеной; если наклониться к самому краю колодца, то видна его противоположная часть. Генри рассказывает трогательную историю несчастной любви голландской принцессы. Со своим возлюбленным она могла общаться только тут, возле колодца, отделенная им. Потом молодому человеку не то отрубили голову, не то бросили его в колодец. Обычная история из жизни королевских семей.

Пересекаем двор, чтобы по каменной лестнице подняться на площадки для пушек. Подобрав увесистую палку, Генри шарит ею в траве перед нами. Ну конечно же он желает удостовериться, нет ли на нашем пути змей. Во все стороны разбегаются полуметровые ящерицы, пе-хотя уходят пауки и какпе-то подобия скорпионов.

Со стены далеко видна морская гладь. Пушки смотрели когда-то в ту сторону. Оттуда голландские колонизаторы ждали конкурентов. Сколько здесь сменилось поколении верных служак голландской короны! Многие из них лежат иод каменными плитами в церкви форта. Пестрят, выбитые на камне, чуждые цейлонскому народу имена. Вот лежит Сусанна, жена командора ван Бломгеборна из Гарлема. Родилась она 26 февраля 1669 года в Гарлеме, вышла замуж за своего командора, отправились оба на дальний-дальний остров, за тридевять земель, служить королю и королеве Голландии, обогащать их и кое-что урывать себе. И вот 12 февраля 1693 года, двадцати четырех лет от роду, молодая фру умерла в чужом местечке Напатнам, которого я не нашел на карте, как ни старался. Может быть, его уже и нет, а может быть, оно носит ныне иное наименование. Малярия ли убила фру Бломгеборн, холера или укусила змея?

Лежат вокруг под другими камнями другие голландские дамы и господа. Загнали их сюда или военная служба, или колонизаторская алчность, рубили они тут головы, били палками, гноили в казематах цейлонцев. Вот на самом виду всей Джафны, на одном из верков крепости, острым углом обращенном к городу, возвышается заметное отовсюду под кровлей на четырех каменных столбах место публичных казней; здесь всегда болталась веревочная петля на перекладине, здесь в плаху из тикового дерева был постоянно врублен отточенный топор палача, и здесь на кольях неделями выставлялись напоказ и на устрашение живым головы казненных.