Радуга взаимности - Оксана Кирсанова

и тогда были чужды разные романтические сантименты, а теперь и подавно. И нечего устраивать трагические сцены: он их не ждет и не поймет в силу своего холодного нрава и чрезмерного внутреннего контроля. Она любила его таким, какой он есть. Сейчас эта мысль помогла ей справиться с волнением, а, может быть, наконец-то подействовало лекарство.

– Давай присядем на диван. Где ты, как ты, рассказывай, – торопливо продолжал Павел Иванович.

– Замужем, двое детей. Дочка в этом году в первый класс пойдет, а сыну почти два года, – Олеся замолчала, не зная, что сказать дальше.

Столько лет прошло, столько всего случилось, а рассказать оказалось особо нечего. Она сейчас хотела только одного – смотреть на него и слушать его голос. Прошлое вернулось так быстро, что она не успела опомниться. И вот уже ей снова шестнадцать, и она все так же влюблена.

– У меня тоже в общем все неплохо. Сын женился, так что я уже вполне готов стать дедом. А так… Практически живу в школе, столько забот и хлопот!

– Я ведь пришла с Днем рождения Вас поздравить, – опомнилась Олеся, – у Вас юбилей в этом году, да?

– Да, не молодею, – с притворной грустью и некоторым позерством ответил Павел Иванович. От твердо стоял на ногах, в делах был успешен, окружен вниманием, порой, несколько льстивым и заискивающим, но его это не беспокоило.

– Ты уже определилась с учителем для дочки?

– Да, мы хотим к Смирновой Анне Николаевне. Из нашей детсадовской группы к ней несколько человек собираются. Говорят, хороший учитель.

– Напиши на листочке фамилии, я проконтролирую, чтобы всех в один класс записали.

Олеся быстро написала пять фамилий и отдала листочек Павлу Ивановичу.

– Возьми мою визитку, и скажи мне свой телефон. И e-mail, давай тоже сразу запишу.

Олеся продиктовала свои контакты и прочитала на визитке:

«Козаренко Павел Иванович, директор, кандидат педагогических наук, заслуженный учитель России».

Она улыбнулась. Все эти регалии были ей известны. Она помнила, что у Павла Ивановича не было раньше педагогического образования, а сейчас в школах с этим стало строго. Видимо, нужно было получить. Она даже читала автореферат его диссертации, наверное, прочитала бы и саму диссертацию, если бы смогла ее найти в открытом доступе. И про звания «заслуженного» тоже знала, читала в Интернете, радовалась за него.

– Да, регалий у меня поприбавилось, – отметил Павел Иванович, заметив ее улыбку, – стараюсь держать нос по ветру. Общаешься ты с кем-нибудь из своего выпуска?

– С Мариной Яковлевой мы по-прежнему дружим. Помните ее?

– Конечно, я всех вас очень хорошо помню, ведь вы были моим последним выпуском, после вас я уже не набирал класс, перешел на административную работу.

– С Ирой, Наташей и Вовой общаемся через социальные сети. С сыном Лены Новиковой ходим в одну группу в детский сад, но они в другую школу подали заявление, поближе к дому, – рассказывала Олеся, – остальные как-то потерялись.

Они еще долго общались, говорил, в основном, Павел Иванович, Олеся слушала. Она успокоилась, открыто смотрела в его светло-серые глаза и наслаждалась его присутствием. Павел Иванович красавцем и тогда не был, а сейчас постарел, лицо стало еще более круглым, с сильно очерченными щеками – за это свойство она, любя, называла его хомячком, за глаза, конечно, никто об этом прозвище не знал. На безымянном пальце Олеся заметила другое обручальное кольцо. Была ли у него вторая жена, либо же они поменяли кольца в связи с серебряной свадьбой – так и осталось загадкой. Такие сугубо личные вещи Олеся спрашивать постеснялась.

Простились они также, поцелуем в щечку.

– Олеся, заходи, не пропадай, – попросил Павел Иванович.

Она кивнула.

– Мы теперь будет часто видеться, ты теперь наша мама. В смысле мы так родителей учеников называем.

– Да-да. До свидания, Павел Иванович!

Он проводил ее до двери, еще раз сказал «до свидания» и посмотрел вслед.

Олесе жгуче, до безумия захотелось взглянуть на их кабинет химии. Она поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь и долго стояла, предаваясь воспоминаниям далекой юности. Тогда она могла каждый день видеть учителя, какой же счастливой она была тогда! Расставшись с ним всего несколько минут назад, она уже тосковала по его голосу, взгляду, запаху… Олесе показалось, что у него был тот же парфюм. Она однажды почувствовала этот запах в метро, начала оглядываться по сторонам в поисках учителя, но, понятно, кроме черно-серо-синей толпы, никого не нашла; придя домой, долго плакала, перечитывая дневники и рассматривая фотографии. Вот и сейчас она уловила этот запах. Был ли он настоящим? Она уже не могла отличить игру воображения от действительности. Такой ее сделала любовь: безумное, многолетнее, молчаливое обожание, оно было ее второй жизнью, не реальной, но выдуманной. В реальной жизни был Саша, были дети Юля и Дима – без них, без этих троих, дорогих сердцу людей, она не представляла своей жизни; была работа, друзья, дача, походы в театр и кино и многое то, из чего состоит сама суть земной жизни, но и без любви к Павлу Ивановичу она себя уже не помнила. Знала, что влюбилась в пятнадцать лет, знала, что как-то жила до него эти годы, знала, но не помнила, не чувствовала. Он поселился в ее душе основательно, всерьез и надолго, возможно, навсегда. Если сумасшедшие люди разговаривают сами с собой, то мысленным собеседником Олеси был Павел Иванович. Она пересказывала ему события жизни, спрашивала совета, делилась радостью и «плакала в жилетку» в горькие минуты. Незримо он всегда был с ней, она так привыкла к этому, что вот теперь и не могла понять, где проходит черта между истинным и выдуманным.

Сегодня Олеся перенесла свою любовь из мира грез в мир людей. Видимо, где-то там, в незримых пространствах астрала, кто-то решил преподать ей очередной урок и испытать на прочность ее чувства, выдержку, желание жить и грамотно расставлять приоритеты.

Май 2012 г.

Олеся сидела на корточках в прихожей и завязывала шнурки у кроссовок. В дверях стоял Саша и терпеливо ждал жену. Юля и Дима, шустрые и задорные, побежали вызывать лифт; на лестничной клетке громоздились три велосипеда в ожидании своих хозяев – семья Матвеевых собиралась на велопрогулку.

Утром Матвеевы посмотрели по телевизору Парад Победы – это было их давней и нерушимой традицией. После пролета авиации дети тут же побежали к окну, чтобы уже живьем понаблюдать за вертолетами, возвращающимися на родной аэродром; зрелище это было куда более захватывающим, так как отчетливо слышался рев двигателей, и в окнах дребезжали стекла.

Не без труда справившись с тремя большими велосипедами, на одном из которых крепилось велокресло для Димы, семья вышла на улицу. Погода стояла чудесная, солнечная и теплая. Дорожки в парке подсохли после недавнего дождя, лишь изредка, в тени попадались