Уникум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

Открытая книга на груди невысокого парня с презрительным лицом — герб Аганиных. Эти ребята были намного умнее и более ловкие, чем Тинеевы. За ними был магический классификатор. Книга, содержащая в себе почти все известные заклинания, зелья и артефакты.

Как это работало? К примеру, ведьмак создает волшебную микстуру. Собственно, у него два выхода — первый, он оставляет рецепт за собой. Только в этом случае Конклав налагает на него нехилый процент. И выходит все так, что дело не стоит выеденного яйца. Второй вариант — продать Аганиным. Тогда ведьмак не только получает плату за зелье, но и может изготавливать его для личного потребления в тех объемах, в которых захочет.

Аганины же отбивают свои деньги тем, что в дальнейшем создают свиток единичного использования и продают его. Они как раз налоги почти не платят, что установлено в законах о фамилиях. Нужно тебе еще зелье — покупай снова. С заклинаниями там было вроде чуть попроще, однако общий смысл я уловил.

И вот именно два представителя этих высокородных фамилий приблизились к моей скромной персоне. Я поднялся заранее, стараясь соответствовать дуэльному кодексу.

— Господин Кузнецов, — с некоторой издевкой обратился Аганин, — мы секунданты высокоуважаемого господина Куракина. Имею честь представиться, Сергей Аганин.

— Владислав Тинеев, — пробурчал здоровяк, даже не сделав попытку казаться приветливым.

— Мы прибыли для обозначения условий скорого поединка.

— Очень хорошо, — я чуть поклонился, пряча рвущуюся улыбку. — Высокоуважаемые господин Аганин и господин Тинеев, для начала хочу представить вам своего секунданта, Максимова Михаила.

Мишка так резво поклонился, что с него чуть не слетели очки.

— Я принял предложение высокоуважаемого господина Куракина и оставил за собой право выбрать оружие.

— Замечательно, — не скрывая скорого восторга, ответил Аганин. — Могу узнать какое?

— Метательное, — я вспомнил еще раз жест Петровича, когда он рассказывал о месте селения лесавок. — Дуэль состоится на рогатках.

Глава 9

Именно подобное оружие (в кавычках, естественно) стоило выбрать хотя бы для того, чтобы увидеть вытянувшиеся лица высокородных. Секунданты сначала думали, что я шучу или издеваюсь. Не без усилий, однако мне удалось их убедить в серьезности своих намерений.

И вот тогда все и завертелось. К концу дня меня вызвал сам Козлович, поэтому мне вновь пришлось лицезреть коридор с зелеными обоями. Я с удивлением рассматривал кабинет куратора, отмечая про себя, что совершенно ничего не знаю о Викентии Павловиче. Во-первых, бросились в глаза сложносоставленные комбинации рун над входом. Моих познаний не хватило, чтобы определить их назначение. Да что там, я даже не все разобрал. Надо все-таки поднажать с руноведением.

Во-вторых, вся стена за моей спиной оказалась увешана фотографиями. Я успел лишь мельком обратить на них внимание. Все сплошь черно-белые, на многих какие-то незнакомые люди и… не только. Козловича я успел различить лишь на парочке. Он, казалось, совсем не изменился. На ближайшей куратор был даже в военной форме в окружении однополчан. Нет, что маги живут подолгу — я подозревал. Просто не знал, что они вмешиваются в дела немощных. В смысле, обычных людей.

В-третьих, стена уже за спиной самого Козловича красовалась различными схемами, планами, сложными формулами, из которых мне изредка были понятны лишь цифры. Обычные предметы, в виде шкафов, маленьких статуэток, высокого стола и множества гнутых стульев, я в расчет не брал.

— Присаживайтесь, Кузнецов, — спокойно сказал куратор, пристально глядя на меня.

Я взобрался на стул, ожидая, что тот окажется жутко неудобным. Но нет, сел и желания ерзать, выискивая более комфортное положение, не возникло. Даже руки сами собой легли на подлокотники. Странно, думал, что буду чувствовать себя не в своей тарелке, однако ничего подобного и в помине не было. Козлович тоже приземлился на стул напротив меня.

— Ко мне пришел запрос от ученика Куракина на проведение дуэли, — только сейчас я заметил, что Козлович специально отказался от привычного «высокоуважаемого господина», дав понять, что для него и я, и Дуракин всего лишь ученики, — и вслед за ним почти сразу же протест.

— Протест?

Я сделал удивленное лицо, хотя понял, о чем идет речь. Книжку читал. Одна из сторон могла подать протест (обычно Конклаву, но в данном случае руководству школы), если другая не соблюдает дуэльный кодекс. Как только Куракин понял, что все пошло не по его сценарию, то сразу побежал жаловаться. Я почему-то был даже не удивлен.

— У меня значится, — Козлович взял один из листков, — что в виде оружия выбрана рогатка. Классификация — метательное. Место проведения — площадка для спортивных игр.

— И что не так? — сделал я вид, что до сих пор не понимаю, в чем загвоздка.

— Ученик Куракин настаивает на том факте, что рогатки не являются оружием, потому на них невозможно сражаться.

— Хорошо, завтра, как только будут готовы оба экземпляра, я докажу, что это можно считать оружием. После тренировки клубов.

— Это все, что я хотел услышать, — спокойно ответил Козлович, приглаживая клочок бороды, однако глаза его источали веселье. Видимо, данная ситуация довольно сильно забавляла куратора.

Конец дня и начало нового прошли в предвкушении. У меня все же не проходил легкий мандраж, потому что судьба предприятия теперь зависела от Петра. Оставалось надеяться только на личную неприязнь домового, которую тот вряд ли мог так искусно сыграть.

Однако облегчение пришло, стоило мне прибежать в комнату после всех уроков. Словно два брата-близнеца на моей кровати лежала пара рогаток, которые более уместно было бы назвать произведениями искусства. Сами рогатины изготовлены из сухого, твердого дерева, с вырезанными канавками и толстой резинкой, довольно сильно напоминающей медицинский жгут. Та оказалась крепко перехвачена стяжками по бокам, а посередине Петр прикрепил кожаный кожеток. Не знаю, во всем ли домовые такие мастера, но у нас во дворе за подобную рогатку если бы не убили, то крепко подрались бы.

По размерам они вышли чуть меньше, чем я рассчитывал, однако и такими малышками можно было наворотить дел. Больше всего мне хотелось сейчас побежать к Козловичу, но мы условились о другом времени. Поэтому пришлось лишь похвастаться приобретением перед товарищами, переодеваться и топать на тренировку.

На удивление, несмотря на забитые мышцы, общую усталость и жару (для конца сентября погода разыгралась не на шутку) бежалось довольно легко. Наверное потому, что мысли были заняты совсем другим. Я даже не обращал внимания на обгоняющих и шушукающихся одноклассников и одноклассниц.

— Макс у нас теперь звездой стал, — пыхтел Рамиль рядом. — Все только о нем и говорят.

— Меняю славу на что-то более практичное. К тому же, как я понял, теперь все благородные против меня.

— Вовсе нет, — «умирал» позади нас, но все же держался из последних сил, Мишка. — Ты слишком плохо знаешь дворян. Большинство все бы отдало, чтобы насолить высокородным.

— Чем больше я узнаю благородных, тем больше мне нравятся собаки, — переделал я известную фразу.

После окончания тренировки, которую я упорно отказывался таковою называть, наша троица традиционно помчалась к флигелю. Короткий поход в душ, переодевание, ожидание Байкова, который в этот раз задержался, и мы уже готовы к демонстрации боевой мощи рогатки.

Козлович ожидал нас на месте дуэли. Вытянутое поле со скошенной травой через пролесок после башни Чародейства больше подходило для игры в футбол. И судя по воротам без сеток, именно этим здесь временами и занимались. Непонятно только кто. Но также я заметил и расставленные на одинаковом расстоянии мелкие белые камешки. И сразу понял, для чего они. Дуэль происходила на определенном количестве шагов — чем сильнее последствия для сторон (к примеру, поединок на смерть) тем значительнее расстояние. Об этом я тоже читал.