Уникум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Рамиль, немедленно верни ему конфету!

Я подобрался и стиснул кулаки, готовый к любому развитию событий. И сосед заметил это. Он легкомысленно пожал плечами, мол, чего из-за такой ерунды ссориться и положил мятую конфету, уже потерявшую всякий намек на изначальную форму, назад, в ладонь Байкову.

— Если мы живем вместе, это не значит, что можно брать все, что нам захочется, — объяснил свое поведение я Рамилю. — У каждого есть личные вещи.

— Подумаешь, я вот когда приеду из дома, вам по несколько килограммов конфет привезу, — заявил долговязый сосед с некоторой обидой.

— Привезти можешь что угодно, — отвечал Байков, переложив свое сокровище на кровать. — Вот только отберут у тебя все. Поэтому я и хранил их. Это не просто лакомство, а своего рода валюта.

Не объясняя больше ничего, он переоделся, покидав фехтовальную защиту в шкаф без всякого порядка. Я быстренько сбегал в душ, по привычке аккуратно сложив спортивный костюм на свою полку, после чего переоделся снова в школьную форму. В домашней футболке ты мог находится в комнате. Но для выхода во двор, даже просто, чтобы погулять, необходимо было вновь соблюдать дресс-код.

Дождавшись Максимова, мы уже все вместе двинулись за противоположную сторону флигеля второго курса. Там находились разные хозпостройки и бойлерная. И именно здесь почему-то обитали домовые.

Стоило немного отойти от школы, пышущей богатством и лоском, как ты уже оказывался в совершенно другом мире. Каждая мелочь здесь свидетельствовала о том, что неживой, выставляемой напоказ красоте местные обитатели предпочитали практичность. Стояли у стены грабли, тяпки и лопаты, с засохшими на них комьями земли. У входа в дальнюю постройку, похожую на сарай, были свалены старенькие, местами прохудившиеся жестяные ведра. Сохла на множестве бельевых веревок школьная форма всех возможных размеров (я и раньше предполагал, кто каждое утро приносят свежую одежду, а теперь лишь убедился). Чуть дальше виднелись наполненные мыльной водой тазы. Все свидетельствовало о том, что здесь только что кипела жизнь. Но все бросились наутек, стоило мне приблизиться.

И да, к домовым я пошел один. По словам Байкова, крохотный народец вообще не любил гостей. А уж если к ним ввалиться толпой, то все было бы совсем прискорбно. Поэтому товарищи остались у флигеля второго курса. Да и если ничего не выгорит, то страдать буду я один. Домовые народ мстительный. А каждый школьник зависит от них чуть больше, чем полностью. Но об этом я старался не думать.

Я положил те самые конфеты на малюсенькое блюдце, которое Рамиль заранее стащил в столовке с собой, и чуть дрожащим голосом произнес.

— Батюшка Петр, приходи ко мне за угощением и удостой своего общения.

Этому меня тоже научил Байков. Как любой благородный, он знал множество тонкостей о магическом мире. В том числе и о разговоре с домовыми. Мишке не пришлось даже бежать в библиотеку за необходимой книжкой. Если бы я не знал никого из домовых, то нужно было сказать просто «батюшка». Но тогда и вызов мог сработать с меньшей вероятностью. Пришлось бы надеяться исключительно на угощение и алчность вызываемого.

А так, не успел я подумать — выгорит ли — глянь, передо мной нарисовался Петр. В той самой цветастой рубахе, широких штанах и опять босой. Он без раздумий сгреб потерявшие всякий товарный вид конфеты, внимательно посмотрел на блюдце, словно ожидал еще чего-то, а потом перевел взгляд на меня.

— Какой же я тебе батюшка, паря? — искренне удивился он. — Петр и Петр. Чего хотел?

— Мне бы хорошую резинку, крепкую. И нож поострее. На время.

— Для чего? — посуровел Петр.

Я не стал юлить, а выложил все, как оно было. Байков предупреждал, что врать домовым не нужно. Если сейчас получишь небольшую выгоду, то со временем, когда правда выйдет наружу, станет только хуже. Домовые — народ чрезвычайно памятливый.

К удивлению, чем больше Петр расспрашивал о моем предполагаемом обидчике, тем шире расплывалась улыбка на его лице. К концу рассказа домовой чуть ли не приплясывал, задав только тот же вопрос, что и Димка.

— Ты сам-то стрелять с нее умеешь?

— Определенный навык есть, — признался я, вспомнив пару окон и фонарь.

— К завтрему дню будет готово. Две штуки, в лучшем виде. После обеда зайдешь.

И исчез. Вот так да. Интересно, что сделал Куракин для подобного отношения домового? Хотя, уже немного зная высокородного, мне казалось, что он даже особых усилий не прилагал.

День пусть еще и не закончился, но все необходимое я выполнил. Поэтому, как и было задумано, отправился к лесу, захватив несколько учебников. Так я сделал специально, потому что не хотел, чтобы Байков и Рамиль хоть как-то оказались замешаны в этой дуэли. В роли свидетелей или секундантов. Нечего им светиться и давать понять, что они при делах. Мишки вполне хватит. К тому же он все равно увязался за мной. Заодно Максимов решил поучить меня Мороку.

— Главное тут — концентрация, — вещал он, поправляя съехавшие очки. — Ты должен сосредоточиться, отогнать все прочие мысли.

— Да я сосредотачиваюсь.

— Тогда странно, — признался Максимов. — С твоей-то силой.

— Какой еще силой?

— Понимаешь, все зависит не только от того, как использовать силу, но и кто это делает. Нам об этом Наталья Владимировна рассказывала на первом уроке. Так вот, больше всего магической силы у рожденных. Они могут практически не бояться того, чтобы исчерпать себя. У проснувшихся, как я, все сложнее. Мы своего рода резерв для силы. Запасной аэродром, если можно так выразиться. Когда не остается подходящих кандидатов, сила использует нас.

Забавно, как меняются люди, говоря о вещах, которые их поистине интересуют. Выглядел Максимов невзрачно. Худенький, невысокий, в очках, делавших его еще непригляднее, он вдруг преобразился. Плечи расправились, глаза загорелись и в нем появилась сила. Не магическая, но при этом не менее мощная.

— У уникумов все по-другому. Изначально, это огромные сгустки волшебной энергии. Проблема лишь в том, что у них нет тормозов и сила может восстанавливаться гораздо медленнее.

— У меня одна проблема. Пока что эта самая сила крайне слабо себя проявляет.

— Вдруг это и хорошо? Ты привыкнешь к ее крупицам. И тогда вероятность исчерпания будет намного меньше.

Я пожал плечами. Так-то может и так, но пока я был маг-пустышка. И больше всего хотелось проявить свою силу, тем более в памяти остался тот самый управляемый смерч и ощущение всемогущества. Словно поняв, о чем я думаю, Максимов продолжил.

— Вот смотри, заметил, что мы с Рамилем бегаем хуже всего?

— Это трудно не заметить, — хмыкнул я.

— Все лишь потому, что мы не тратим силу. Хотя Рамиль, наверное, просто не умеет пока этого делать, я же специально. А ведь с начала года даже девчонки теперь бегают намного быстрее, стали выносливее. Всё почему?

— Используют силу.

— Именно. Тратят ее на всякие пустяки. Про то, что половина из них стали лучше выглядеть, я вообще молчу. У той горбинка с носа ушла, у этой уши теперь меньше.

— А у Тихоновой? — спросил я.

— Что у Тихоновой, — осекся Мишка.

— У нее внешность изменилась?

— Вроде не особо.

— Вон он, — послышался голос совсем рядом.

Я обернулся и увидел тех самых двоих. Здоровяка с едва наметившимися усами и псевдокаратиста с лицом, будто у него под носом наделали кучу, который в прошлый раз показал мне какую-то диковинную стойку. Урок не прошел зря. Я запомнил их золотые значки и, как человек любознательный, нашел к каким фамилиям они принадлежат.

Воющий волк — герб Тинеевых. Высокородные отвечали за рынок магических наемников. То есть, если ты хотел работать сам на себя, то тебе надо было вступить в своего рода гильдию. Другими словами сначала разово заплатить небольшую сумму семье, чтобы кто-то мог нанять тебя. А после отстегивать процент с каждого контракта. По мне — замечательный бизнес. Сидишь на попе ровно, ничего не делаешь и получаешь деньги. Осталось выяснить, каков был процент, чтобы составить полноценную картину.