Тайная любовь - Барбара Картленд

Они прошли в столовую с серебряными стенами, которые поддерживали колонны из красного и желтого гранита. Это была самая изумительная комната, которую Гретна когда-либо видела. Стол был полон деликатесов, но она не чувствовала голода. Гретна даже отказалась от бокала шампанского к удивлению некоторых молодых денди, собравшихся вокруг Марии и пытавшихся уговорить ее передумать.

Гретне удалось улизнуть, пока никто не заметил ее бегства. Здесь было так много людей, которые наслаждались сами собой, что никто не заметил, как она проскользнула мимо. Через какое-то время, увлекшись окружающей обстановкой, она почти забыла о маркизе.

Гретна оказалась в гостиной со стенами из желтого шелка и мебелью в китайском стиле. Она прошла через дюжину других комнат, где парча, бархат, атлас, плюш, фарфор и картины соперничали друг с другом по красоте. Девушка загляделась на кабинет со множеством миниатюр, многие из которых были в рамах, украшенных драгоценными камнями, когда вдруг услышала громкий шепот в центре комнаты.

— Вы читали последний памфлет о ней? — спросил голос.

Она фыркнула, узнав голос говорившего. Ошибки быть не могло, это тот самый масленый, чувственный голос, который вызывал у нее мурашки.

Гретна резко обернулась и увидела шесть или семь мужчин, блистательных в своих парчовых камзолах и белых бриджах, которые собрались возле необычного канделябра в форме водяной лилии. Потом, поняв, что они не замечают никого вокруг себя, застыла, глядя в стеклянный шкаф, боясь пошевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания.

— Очень смешно, он о госпоже Фитц, — продолжил ненавистный голос лорда Роксхолла, — и о нашем милом принце.

Очевидно, он показал памфлет, раздался взрыв хохота, потом редкие смешки, видимо, листок пошел по рукам, и каждый, кто читал его, давал свои комментарии, но слишком тихо, чтобы Гретна могла услышать.

— Да, он, бесспорно, в ее власти, — заметил кто-то.

— Я бы не был так уверен, — возразил лорд Роксхолл.

— Мой дорогой друг, вы не можете спорить с доказательствами, которые видели собственными глазами. Принц совершенно без ума от нее — я, честно говоря, никогда не видел его таким влюбленным.

— Это проходящее, — заметил лорд Роксхолл.

— Сомневаюсь в этом, — вставил кто-то еще. — Лично я нахожу Марию очень привлекательной. Моя жена, конечно, отказывается ее принимать, что, я надеюсь, не дойдет до ушей принца. Он заболеет, если кто-то не примет ее, в особенности если она на самом деле его жена.

— Никогда не слышал ничего более абсурдного, — воскликнул лорд Роксхолл. — Но сейчас самое время занять определенную позицию.

— Хорошо говорить нечто подобное, — заметил кто-то. — Но что мы можем сделать? Вы ведь знаете, что если госпожа Фитцгерберт не приглашена на обед, то принц тоже не приедет. Нам придется считаться с этим — так долго, пока она его фаворитка.

— Или так долго, пока есть госпожа Фитцгерберт, — медленно произнес лорд Роксхолл. — Это, возможно, слова, которые всегда следует помнить.

— Хорошо, если вы попытаетесь избавиться от нее, старина, то поставите себе трудную задачу, — рассмеялся кто-то.

— Трудную задачу! — повторил другой. — Невыполнимую!

— Нет ничего невозможного, — возразил Роксхолл. — Ничего!

— Ну, я предлагаю вам пари, — усмехнулся один из мужчин. — Тысяча к десяти, что вы не избавитесь от госпожи Фитцгерберт до Рождества. Принимаете, Роксхолл?

— Принимаю и удваиваю, — ответил тот.

В его голосе прозвучало что-то, что подтвердило предположения Гретны, что он пьян. Она хотела посмотреть, с кем Роксхолл разговаривает, но знала, что если он заметит ее, то может узнать, как и маркиз. Осторожно повернувшись спиной к центру комнаты, Гретна протиснулась вдоль стены, делая вид, что разглядывает картины и статуи, пока не добралась до двери. Потом, облегченно вздохнув, она помчалась как можно дальше от этого салона, лишь бы оставить позади этот ненавистный голос.

— Как он посмел? — прошептала она, когда наконец добежала до другого салона, где люди сидели вокруг стола, играя в карты. Здесь было почти тихо, раздавались только звон монет и тихие голоса, называющие карты.

Внезапно ей стало жарко от злости к лорду Роксхоллу. Как типично для него, подумала она, что он претендует на дружбу с принцем, а потом насмехается над Марией за ее спиной, настраивая против нее все больше людей, которые до этого были беспристрастными.

Гретна сжала руки при мысли о его предательстве. Ее отца всегда шокировало, когда кто-то предавал своего друга или вел себя лицемерно.

— Ненавижу его! Ненавижу! — пробормотала Гретна и, пройдя через салон, вышла на балкон с видом на сад, где журчали фонтаны.

Стояла теплая безветренная ночь. Во дворце было очень жарко не только из-за множества людей, но и потому, что принц настоял на том, чтобы в каждой комнате развели огонь. Девушка стояла и смотрела на звездное небо, чувствуя, как злость уходит, Гретна услышала, что кто-то вышел на балкон и встал позади нее, но не повернула голову. На мгновение ее мысли устремились так далеко от дворца, что она ничего не замечала, кроме звезд. Потом рядом раздался голос:

— Думаю, вы должны мне кое-что объяснить.

Она обернулась, увидела, кто там стоит, и ее пальцы инстинктивно прижались к груди, словно она хотела унять внезапно участившееся сердцебиение. Она поняла, что маркиз закрыл дверь в салон. Они были одни на балконе, который превратился в маленькую комнатку, огражденную от всего остального мира. Голоса гостей слились в далекий гул, она слышала только плеск фонтана в саду.

Гретна стояла, глядя на маркиза. Лунный свет падал на ее лицо, освещая полные страха глаза и дрожащие губы.

— Я должна принести вам мои извинения, милорд.

— Кто вы?

Вопрос прозвучал как выстрел, и Гретна, почувствовав, что больше не может обманывать, сказала правду:

— Я… я… Гретна Хайден.

— Кто ваши родители?

Он спрашивал как на допросе, словно имел право заставить ее отвечать. Она хотела сказать, что это не его дело, но почти против воли ответ сам сорвался с ее губ:

— Мой отец, Уильям Хайден, был капитаном гвардии гренадеров, мать… леди Розмари Хайден.

— Леди Розмари Хайден! Вы уверены?

— Естественно, я знаю, как зовут мою собственную мать, — ответила Гретна.

— Я заинтригован и удивлен.

Она застыла от его улыбки, поняв, что это как-то связано с ее матерью. Потом маркиз сказал:

— Значит, мы родственники.

— Родственники? Что это значит? — не поверила Гретна.

— Если не ошибаюсь, моя и ваша прабабки были кузинами. Это делает нас — как я понимаю — троюродными или четвероюродными кузенами, но совершенно точно родственниками.