Отто Бисмарк. Его жизнь и государственная деятельность - Р. Сементковский

Какова же была его политика по отношению к Франции или, точнее говоря, каковы были его личные отношения к Наполеону III? Всем известно, что император французов всячески старался поддерживать дружбу с Пруссией. К этому его побуждали многообразные и очень важные соображения. Пруссия тогда еще была между великими державами государством сравнительно второстепенным; главную же роль играли Россия и Австрия. С обеими этими державами Наполеон свел уже счеты, и притом весьма успешно. Севастополь, Сольферино, Маджента доставили внешний блеск его царствованию, но в то же время создали ему в Европе опасных врагов. Поэтому он искал союзников и искал тем усерднее, чем более забывались достигнутые успехи и чем резче выступали неудачи во внутренней, а отчасти и во внешней политике. Мексиканская трясина поглощала много жертв людьми и деньгами и усиливала ряды внутренних врагов, которых у Наполеона III было очень много и которые сильно колебали его престол. Надо было его упрочить, а это трудно было сделать при том направлении, которое приняла политика императора французов, иначе, чем блеском военных побед или территориальными приращениями. Наполеон постоянно домогался этой цели. Пруссия принадлежала к числу государств, преследовавших честолюбивые планы и старавшихся, подобно Франции, отвлечь внимание народа от назойливых внутренних вопросов. Таким образом, сближение между Пруссией и Францией казалось вполне достижимым, и Бисмарк при нередких своих встречах с Наполеоном беспрестанно поддерживал в нем мысль, что успехи Пруссии будут совпадать с успехами Франции. Особенно сильно он стал поддерживать Наполеона в этой мысли с тех пор, как начались его раздоры с австрийской дипломатией, а когда распря с Австрией достигла крайнего напряжения, он стал уже явно ухаживать за Наполеоном и, например, тотчас после Гаштейнской конвенции поспешил к нему в Биарицу с докладом и с новыми обещаниями.

Цель, которую преследовал в этом деле Бисмарк, ясна: он опасался вмешательства Франции в случае, если Пруссия объявит Австрии войну. Чтобы предупредить это, он постоянно давал Наполеону разные обещания относительно территориальных приобретений, которых тот добивался, и этим путем склонил его не только к соблюдению нейтралитета, но даже и к более решительным действиям. Так, только благодаря согласию Франции, Италия вступила в союз с Пруссией и таким образом повлияла на исход войны: если бы значительная часть австрийских войск не была отвлечена Италией, то Пруссии, конечно, было бы очень трудно рассчитывать на успех, а между тем король Виктор-Эммануил, обязанный Франции всем, без ее согласия никогда не решился бы объявить Австрии войну. Таким образом, все зависело от Франции (в этом сознался впоследствии сам Бисмарк), и она оказала Пруссии громадную услугу, взамен которой вполне была вправе рассчитывать на содействие последней. Действительно, Бисмарк всячески поддерживал Наполеона в этой мысли. Но вслед за разгромом Австрии Наполеон неоднократно повторял фразу: “Бисмарк меня самым наглым образом обманул”. Значит, Бисмарк не сдержал своего обещания. Правда, сам Наполеон не отличался разборчивостью в средствах борьбы, и с нравственной точки зрения его дипломатические приемы далеко не могут быть одобрены. Но тем не менее вряд ли можно привести факт, чтобы Наполеон в дипломатической сфере отказался бесцеремонно от исполнения только что данного обещания. Между тем Бисмарк поступал именно так. Он собственные обещания не ставил ни в грош и готов был на другой же день, если это ему казалось выгодным, отречься от них. Он поддерживал Наполеона в убеждении, что за свой нейтралитет он будет Пруссией щедро вознагражден, но, как только достиг своей цели, грубо отказался от всяких переговоров по данному вопросу. Таким образом, в недостатке честности Бисмарк далеко превзошел Наполеона, и благо бы этот недостойный образ действий обеспечил интересы его отечества, предохранял бы его от новой кровопролитной войны! Но, как мы знаем, тактика Бисмарка, наоборот, именно привела к войне, еще более опасной для Пруссии, и если война эта кончилась благополучно, то в этом никак нельзя усмотреть заслуги Бисмарка, а исключительно опять-таки только заслугу организаторов прусских военных сил.

Остановимся, однако, пока лишь на прямых последствиях австро-прусской войны. И тут уже неверная тактика Бисмарка привела к тому, что плоды прусских побед были сильно урезаны. Пруссии пришлось заключить мир с Австрией при посредстве Франции. А последняя “преисполнилась патриотических опасений ввиду невероятного и неожиданного события”, то есть разгрома Австрии. Если она до сих пор относилась недоброжелательно к империи Габсбургов, то после Кениггреца Наполеон решительно встал на ее сторону, озабоченный успехами Пруссии. Вследствие этого Бисмарку пришлось сильно ограничить свои требования. Объединение всей Германии под главенством Пруссии не могло состояться. Пришлось довольствоваться северогерманским союзом. Линия Майна, разделявшая северную и южную Германию, осталась в силе. Против присоединения Саксонии к прусским владениям Наполеон вместе с Австрией восстали так решительно, что от этой мысли пришлось совершенно отказаться; равным образом пришлось оставить и всякую мысль о присоединении каких-либо частей австрийской территории и довольствоваться самою ничтожной военной контрибуцией. Впоследствии эти столь недостаточные плоды прусских побед опять были истолкованы в пользу гениальных способностей и проницательности Бисмарка: он-де предвидел, что Австрия ему со временем понадобится, и поэтому не желал ее обидеть. Но и это одна только легенда. Главные основания мирных условий были предначертаны из Парижа, и если Бисмарк на них согласился, то только потому, что он опасался вооруженного вмешательства Франции. Там же, где он мог действовать, не опасаясь вмешательства этого государства, он проявил невероятную бесцеремонность, хватая все, что только мог. Присоединение Ганновера, курфюршества Гессенского, герцогства Нассауского было явным актом насилия, ибо на стороне Австрии боролись и остальные германские государства. Следовательно, Пруссия могла бы на том же основании присоединить к своим владениям и Баден, и Вюртемберг, и Баварию, и если она этого не сделала, если она с тяжелым сердцем отказалась от присоединения Саксонии, то только потому, что сил у нее не хватало. Доказывал же сам Бисмарк, что без Саксонии Пруссия никак обойтись не может. Но тут его аппетит был решительно умерен Наполеоном, который в то же время приостановил дальнейшее движение прусских победоносных войск на Вену. В общем же получился такой результат, что, вместо объединенной Германии с восьмидесятимиллионным населением возник только северогерманский союз, отделенный от южной Германии (сохранившей в международном отношении полную самостоятельность) пресловутой линией Майна. Австрия была окончательно исключена из германского союза, то есть последний лишился ее содействия в случае внешнего нападения на Германию. При таких обстоятельствах совершенно очевидно, что выиграла в сущности не Германия, а Пруссия, что Бисмарк действовал не в пользу осуществления мечты немцев, а исключительно в пользу династии Гогенцоллернов.