Звездочет. Работа на холоде - Марина Барбышева

— Здравия желаю, товарищ полковник! Надо бы подкачать колесо.

— Привет, Виктор, — услышал Сергей слабо узнаваемый голос. Вероятно, это был хозяин машины Ставрогин.

— Ну что, подкачаю колесо? — зачем-то настаивал Виктор. — А вы пока прогуляйтесь по плацу. Посмотрите… Занятия начинаются…

Сергей весь внутренне поджался, словно хотел срастись с днищем, стать неотъемлемой его частью, без которой машина просто не сможет двинуться с места, развернуться, набрать скорость… Он представил себе, как полковник Ставрогин сейчас послушает Виктора и пойдет прогуляться по плацу, а Виктор отцепит беглеца, выволочет из-под машины, прошипит что-то поучительное и сорвет весь блестящий и почти уже осуществленный побег…

— Да нормально все, Витя, доеду. Времени нет уже, — услышал Сергей голос Ставрогина. — …Отца-то давно видел?.. Как он?

— Хорошо, товарищ полковник.

— Передавай привет. — Ставрогин помолчал, пнул ногой переднее колесо, которое якобы требовалось подкачать, и продолжил уже каким-то совсем другим тоном, полным иронии и скрытого смысла: — Ты, кстати, историю знаешь о том, как к отличнику двоечника подсадили?… Чтоб подтянул… А он вместо этого пить-курить начал… матом ругаться…

— Не знаю, — раздался неуверенный голос Виктора.

— Ну, считай, что я тебе ее рассказал, — усмехнулся Ставрогин, усаживаясь в машину. Днище качнулось, слегка подсев.

Мотор заурчал, фыркнул, и Сергей почувствовал запах угарного газа, выстрелившего из выхлопной трубы. А дальше все было как в его коротком обрывочном сне.

Машина неслась по дороге, подпрыгивая на выбоинах. Сергея немного укачало. Он старался не смотреть по сторонам, но и не закрывать глаза, чтобы не уснуть. Он таращился в грязное черное дно, борясь с приступами то и дело подступающей тошноты. Дорога шла между лесными массивами, затем начался город со светофорами, на одном из которых, воспользовавшись остановкой, Сергей выкатился на асфальт, незаметно поднялся, укрывшись за ближайшим автомобилем, отряхнулся, принял независимый вид и спокойно направился в метро.

В кабинете Шевцова было проветрено и чисто. Полы казались еще влажными после недавней уборки, подоконники сияли белизной, а зеленое сукно на столе будто бы постирали и погладили. Хозяин кабинета чинно расхаживал взад-вперед, заложив за спину руки. Его строгое лицо было задумчивым и хмурым.

Ставрогин и Турок склонились над столом, разглядывая схему здания, и обговаривали возможные варианты проникновения внутрь.

Шевцов остановился, бросив на схему быстрый взгляд, и уселся напротив Турка.

— Ну что? Кто пойдет?

— Чумаков, — откинувшись на спинку стула, ответил Турок.

— Ну… не знаю, — недовольно протянул Ставрогин. — Мое мнение почти категорическое, Сергей Анатольевич, я против того, чтобы важные правительственные задачи решал аферист-недоучка.

— Ты же понимаешь, Илья, — вздохнул Шевцов, — на подготовку квалифицированного агента уходит много времени. Посылать такого на верную смерть — слишком дорогое удовольствие.

— Да что тут опасного?! — разгорячился Ставрогин. — По коллектору сто шагов пройти…

— Это архив КГБ, Илья, — покачал головой Шевцов. — После взрыва там на месте каждой старой двери по три новых вырастает…

Телефон зазвонил некстати и резко, оборвав разговор в важный решающий момент, который трудно искусственно воссоздать.

— Слушаю… — буркнул в трубку Ставрогин, который находился ближе остальных к телефону. Недовольство на его лице сменилось удивлением. Правая бровь поползла вверх, в глазах зародилась усмешка. — Наш аферист-недоучка сегодня утром сбежал из школы под днищем моей машины. Отключил сигнализацию… из спецхранилища утащил ремни и присоски…

По губам Шевцова пробежала неуловимая полуулыбка.

— Ты собирался проверить его, Илья. Проверил? — уже открыто улыбнулся Шевцов.

— Турок тоже его проверял, — хмыкнул Ставрогин и в упор глянул на Турка, которому тоже хотелось усмехнуться. Но он сдержался в присутствии начальства. Он вообще был предельно сдержанным. Он вздохнул и отвел глаза. Взгляд его побежал по окну, по стене, где висели в одинаковых деревянных рамочках фотографии хозяина кабинета: молодой Шевцов в бушлате и с парашютом перед прыжком, Шевцов в парадной форме и Путин, Сталин и Рузвельт в Ялте… Фидель Кастро…

— Если объективно, то задание он провалил, — спокойно произнес Турок. — А так… ведет его что-то по жизни, что ли… Или везет… Уж и не знаю.

— Ладно… — Шевцов поднялся и снова прошелся по кабинету, кивнув Турку на ходу: — Давай найди его, сделай внушение и вводи в работу.

— Но, Сергей Анатольевич! Я вас не понимаю! — возмутился было Ставрогин.

— Выполняй, — перебил Шевцов. — Под мою ответственность.

Едва сдерживая радость, Сергей летел по переходу метро на пересадку от кольцевой. Тысячи раз за последние месяцы он мысленно проделывал этот путь с разных сторон Москвы, и, видно, оттого ему казалось, что и сейчас он лишь все еще мечтает об этом. Он с трудом заставил себя перейти с бега на быстрый шаг и восстановил сбившееся дыхание. Ему вдруг стало смешно оттого, что дышал он так, как если бы с полной выкладкой отжимался на кулаках на плацу. Сергей остановился, купил газету и несколько минут тупо таращился на разбегающиеся мелкие буквы, облокотившись о колонну. Дыхание восстановилось, сердце перестало ухать у основания шеи, затихнув где-то слева за грудиной. Сергей швырнул газету в урну и сел в поезд. Оставались считанные минуты до встречи с любимой.

Лена стояла у зеркала в прихожей и рассматривала себя. Лицо было грустным. Впрочем, оно давно уже было грустным, когда она находилась наедине с собой, с тех самых пор, как рассталась с Сергеем. На людях она отвлекалась, поэтому старалась как можно больше находиться на людях.

Лена понимала, что без него ее жизнь сразу же стала нормальной и правильной, но без него было так одиноко. Не проходило ни дня, чтобы она не вспоминала его. Она его любила и тосковала о нем. Разлука изводила и мучила ее, как и непонятное его исчезновение из ее жизни. Она осунулась и похудела, отчего глаза сделались слишком уж глубокими и большими, а лицо — изысканным и печальным. Весь ее облик переполняла печаль, делая ее еще более привлекательной и желанной…

Лена жила одна. Отец давно умер. Мать вышла замуж вторично, когда дочери исполнилось восемнадцать, и перебралась к мужу. Вместе они создали небольшую коммерческую фирму по строительству загородных домов и были довольно обеспеченной семьей.

Лена находилась у них на содержании и жила, не зная хлопот, по крайней мере, пока не закончит институт или не выйдет замуж.

Она также являлась любимой племянницей своего дяди, старшего брага матери. Он заведовал складом стройматериалов, принадлежащим семейной фирме, и тоже участвовал в содержании девушки. Своих детей у него не было, и Лену он обожал, как родную дочь. По сути, он заменил ей отца. В детстве она все каникулы проводила у него в частном доме в Мытищах. Недавно старый деревянный дом снесли. Вместо него построили особняк из красного кирпича для всей семьи. Городскую квартиру оставили Лене.

Дядина жена занималась хозяйством и кухней. Иногда она приезжала к Лене и делала в квартире генеральную уборку. Мыла полы, окна, разбирала балкон. Хотя в общем-то этого не требовалось. Лена и сама прекрасно справлялась с уборкой. Но тетя считала, что девочке одной тяжело, что ее бросили на произвол судьбы. И вообще непонятно, как она питается. Худенькая, как птичка. Учеба забирает все силы. А еще и погулять надо, пока молодая.

Впрочем, Лена не стала избалованной и капризной. Она была хорошей и довольно скромной девушкой, в меру серьезной, в меру беззаботной. Она хорошо училась, дополнительно занималась иностранными языками и строила грандиозные планы на будущее.

Однако второй муж матери, который усердно оплачивал ее обучение в институте, уже готовил ей на фирме рабочий стол. Лена ему не перечила. Она почему-то знала, что спорить с мужчинами бесполезно. Нужно с ними соглашаться и делать по-своему.

Сергей неожиданно вломился в ее размеренную жизнь и все в ней нарушил и перепутал. Она безнадежно влюбилась. Забыла о своих грандиозных планах. Но стала совершенно счастливой. Теперь все ее желания завертелись вокруг него. Но она ничего не знала о нем и знать не хотела. Лишь бы быть рядом. А он появлялся и исчезал, заваливая ее обещаниями, фантастическими перспективами, сказками. Иногда он оставался у нее на несколько дней, иногда на несколько дней пропадал. Она не знала, где он живет, чем занимается, откуда приходит. Конечно, ей хотелось поговорить с ним серьезно. А он отшучивался и врал. Но в своих чувствах он был так откровенен и нежен, что обезоруживало и подкупало, отгоняя все сомнения прочь.