Семь утерянных драхм - Станислав Сенькин

— Подожди-подожди! — Я нервно остановил машину на красный свет светофора. — Ты хочешь сказать, что Мороза посадили? Но Инара мне ничего об этом не говорила.

— А Инара ничего и не знает.

— Почему ты ей ничего не сказал? Она же тебя так любит! На мой взгляд, эта история если не оправдывает, то хотя бы объясняет твою нелюбовь к священникам. Правда, мне непонятно, почему ты винишь одного отца Артемия в том, что Мороза посадили? Ведь Мороз на самом деле виноват. Не подделай он икону, твой отец был бы жив, и вся твоя жизнь пошла бы совсем по-другому. Почему ты винишь священника, а не Мороза? Или тебя тоже преследовали по суду?

— Да меня-то никто не преследовал. Понимаешь, Дим, меня поразило, что Мороз пришел ко мне и всё рассказал. Ведь он мог просто предать всё забвению. Он совершенно спокойно мог продать икону и выручить большие деньги. А он, несмотря ни на что, пришел ко мне и всё рассказал. Ведь это поступок?

— Пожалуй, ты прав. Это настоящий поступок. Значит, этим он тебя и обезоружил. А вся твоя неизрасходованная ненависть за убийство отца вылилась на отца Артемия.

— Ты, Дима, конечно же, будешь защищать священника. Конечно, по закону обывательской логики он ни в чем не виноват, но с точки зрения духовной — отец Артемий убийца, потому что он убил во мне веру.

— Ой, прекрати! — Я рассмеялся. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Если бы ты знал, как часто мне приходится сталкиваться с подобными явлениями. На вопрос, почему люди, считающие себя верующими, не молятся, не постятся и так далее, многие отвечают так: «Да вот батюшка нам не нравится», или еще что-нибудь в этом роде. Знаешь, кто на самом деле хочет угодить Богу, — тот ищет для этого возможности, а кто не хочет, — тот ищет причины, чтобы этого не делать, и самооправдания.

— Ты так считаешь?

— Да!

— Ну, тогда ответь мне на вопрос: почему я, чей отец был убит, смог простить Мороза, а священник — нет?! Что ему стоило не ходить в милицию, ведь он знал, чем это всё могло обернуться для Мороза? Взял бы и поставил настоящую икону в киот и дело с концом. Что, не мог простить, что ему так и не нашли потир, который подарил ему на Пасху Тимофей Иванович? И как мне теперь прикажешь ходить на исповедь? Получается, что отпуская мне грехи, священник в то же время может выдать чужую тайну следственным органам? Так, что ли?! Ты, Дима, говори да не заговаривайся! Ты, знаешь, чем я сейчас занимаюсь?!

— Нет, — меня начал пугать тон Михаила. Он говорил злобно и то и дело оглядывался, как будто невидимые враги послали за нами погоню.

— А я тебе скажу, чем. И мне все равно, выдашь ты меня милиции или нет!

Я собрался с духом:

— Хорошо, говори…

— А вот чем! Я сотрудничаю с бандой черных риелторов. Веду сайт их подставной фирмы и нахожу для них жертвы в Инете. Жертвы я вычисляю по психологическому портрету, который составляю сам, либо по личному общению, либо по другим сведениям. Это обычно алкаши или люди со слабой волей, которым трудно противостоять грубому давлению и отстаивать свои права. Ну как — нравится тебе такая правда?

Честно говоря, у меня чуть челюсть не отвисла от чудовищных признаний Михаила. Теперь многое стало на свои места. Умение сохранять самообладание и невозмутимый вид при выслушивании исповеди меня не подвело, и я ничем не выдал своего ужаса:

— А Инара знает про твое занятие?

Михаил с некоторым облегчением перевел дух. Очевидно, он боялся, что я немедленно вышвырну его из машины.

— Инара о чем-то, конечно, догадывается, но ничего прямо не говорит. Я боюсь потерять её, старик. — На глаза Михаила навернулись слёзы. — Конечно, она чувствует, что со мною что-то не так, но старается не подавать виду… Она очень хороший человек и единственное, что поддерживает меня в этой жизни.

— Как же ты дошел до такого, Миша?

— Ладно, слушай. Как только в России появились первые компьютеры, я сразу же стал просиживать штаны за монитором.

Сначала играть в готические игры, а потом, с появлением интернета, стал зависать на форумах и прочих интернет-площадках. Когда еще была жива мать, ко мне обратился один знакомый с просьбой создать простенький сайт. Я согласился, потому как перебивался поденной работой и не имел постоянного источника заработка. Это был сайт одного агентства по продаже квартир. Агентство было вполне легальным, вот только я не знал, что риелторы занимались не только законной скупкой и перепродажей недвижимости, но и криминальной деятельностью. Что тебе говорить, ты взрослый человек, и, наверняка, тысячу раз слышал как это все делается.

— Ну… раньше такого было много. Но в последнее время вроде бы преступников попридержали…

— Попридержали? Да не скажи. Просто методы изменились. И выбор жертвы стал изощренней. В общем, моя задача — искать такую жертву, обрабатывать её, а бандиты доводят все до логического конца. Я не знаю, что они делают с людьми. Вроде бы не убивают. Если все проходит удачно, я получаю десять процентов от сделки — на эту сумму можно вполне комфортно существовать целый год. Я этим, кстати, занимаюсь не постоянно, а время от времени.

— И много ты нашел таких жертв, которых потом лишали жилья?

— Троих ограбили по моей наводке. Троих… И сейчас я думаю, что нашел четвертого. — Михаил тяжело вздохнул. — Вот только… долго это продолжаться не сможет, когда-нибудь и эту банду поймают. Я не боюсь следствия — доказать мой преступный умысел крайне сложно, ведь я не принимал участие в отъеме жилья. Я боюсь, что все сделанное мною зло когда-нибудь вернется ко мне. Боюсь, что от меня уйдет Инара и я опять останусь один.

Я молчал, не зная, что и ответить. Забитая машинами дорога показывала, что нам еще долго беседовать. Но что я могу сказать ему: брось всё это, не воруй? Послушает ли он меня, или пошлет ко всем святым? Скорее — второе… Хотя очень может быть, что он хочет от меня именно такой помощи…

— Послушай меня… друг. Инара тебя очень любит, и хочет, чтобы у тебя, у вас, было всё хорошо. Ты знаешь, мне кажется, ты сам хочешь, чтобы тебя остановили.

— Да, пожалуй ты прав. Только не знаю, правильно ли я сделал, доверившись священнику? Мой первый опыт был не очень удачен. А для Мороза это всё обернулось двумя годами тюрьмы. Я был свидетелем на суде. У Мороза уже было несколько приводов в милицию, поэтому судья счел нужным отправить его в тюрьму, хотя мог назначить и условное наказание.

— А что с ним случилось, после того как он вышел из тюрьмы?

— Этого никто не знает, даже его родители. Насколько я слышал, они подали в розыск, но безрезультатно. Он, как в воду канул. После отсидки, даже дома не появился. Я думаю, что его убили.

Мы опять посидели молча. На дороге была пробка, ужасная даже для Москвы.

— Да, невеселую ты мне рассказал историю.

Я с трудом вырулил на соседнюю полосу.

— И что ты думаешь делать дальше, Миша? Не просто же так ты мне всё это рассказал?

— Не просто. Ты прав. Пока вы с Инарой болтали на кухне, я долго думал обо всём этом. И пришел к выводу, что надо этих бандитов сдать милиции.

— Что, напишешь заявление?

— Подожди, слушай. Один раз меня просили отремонтировать комп их пахана. Я между делом сумел отсканировать винчестер и восстановить некоторые стертые файлы. В этих файлах — вся черная бухгалтерия агентства. Имена-фамилии жертв и список ментов, которых они прикормили взятками… Сколько они им платили и много разной другой информации. Я скопировал эти файлы на тот случай, если вдруг бандиты, по какой-нибудь причине, станут мне угрожать.

— Разве ты не боишься, что если их поприжмут, то и тебя возьмут как соучастника. Насколько я знаю, сроки по таким преступлениям немалые.

— Ты знаешь, я ведь последний раз участвовал в преступлении, где-то год назад. А официально я обычный Web-мастер и работаю над разработкой сайтов. То есть, если следствие не будет дотошно проверять все версии, меня беда может обойти стороной.

— А в этих файлах есть жертвы, на которых ты дал наводку?

— Есть одна… Но я эту информацию уже давно удалил. Еще когда и не думал сдавать преступников. Хотя я такой же преступник, как и они. Но мне надоело быть с ними в одной лодке! Я хочу в одной лодке с Инарой переплыть житейское море. Я хочу жениться на ней, но для этого мне обязательно надо завязать с преступлениями. Я, конечно, могу просто отойти от дел. В принципе, я уже от них отошел. Но я не могу спокойно строить счастливую семейную жизнь, зная, что бандиты продолжают отымать у несчастных квартиры…

Я немного подумал и сказал, стараясь быть мягким:

— Мне кажется, Михаил, что тебе следует обратиться в милицию и помочь следствию. В милиции могут сделать так, чтобы твое имя нигде не засветилось. Договоришься с ними неофициально. Думаю, тебе пойдут навстречу.

Михаил разразился смехом:

— Ха-ха-ха! Браво, браво, браво! — Он театрально похлопал в ладоши. — История повторяется. Только теперь на очереди — не Мороз, а я — второй святотатец. Может быть, говоришь, следователь окажет мне снисхождение? Вот только я не хочу зависеть от воли какого-то мента. Я не святой, Дима, и не хочу сидеть в тюрьме. — Михаил неприязненно поморщился. — Знаешь, что я думаю? Многие люди хотели бы забросить свои преступления, очистить свои души, но они не знают как, каким образом это сделать. Вот, например, Мороз стал жертвой своей совести. Преодолей он тогда свою совесть, и, возможно, не попал бы в тюрьму.