Оруженосец в серой шинели - Александр Конторович

   – Оставайся, девочка, и вас больше никто никогда не обидит.

   Приближался большой праздник, во время которого по давней традиции самые лучшие конные заводчики всей округи собирались под стенами города Кроу, всего в нескольких часах неспешной езды от нашего замка. Как обычно, мать отправляла туда своих людей, чтобы приобрести самых лучших лошадей для своих конюшен – для охраны, для хозяйственных работ и на случаи своих выездов, а также на племя. На этот раз с просьбой присоединиться к торговой делегации к ней обратилась Пламена.

   – Миледи, я неплохо разбираюсь в лошадях и буду рада оказаться вам полезной, – предложила свою помощь девушка. – Я видела нескольких из тех, что вы приобрели в прошлом году. Не в обиду будет сказано, но пару из них я бы не стала покупать. Они, конечно, неплохи, но в ваших конюшнях им не место.

   – Я не сомневаюсь в твоем умении, Пламенна, и не обижаюсь на твои слова. Прошу тебя отправиться на ярмарку и выбрать там тех лошадей, которых ты сочтешь достойными. Не ограничивай себя в средствах, я велю Логену оплатить все твои приобретения.

   – Благодарю за оказанное доверие, миледи, – склонила свою голову в знак признательности девушка.

   – С тобой поедут Логен и Лексли, – сообщила ей Мирна. – Логен просто удавится, если какие-то траты пройдут не под его присмотром, – улыбнулась она. – А Лексли – тоже неплохой знаток лошадей. В прошлом году он пропустил ярмарку, и вот результат – не все наши покупки оказались на высоте. Возьмите с собой Сандра, ему будет полезно перенять твои познания в лошадях, если ты не против, – вопросительно взглянула на девушку Мирна.

   Пламена с готовностью кивнула и собралась выйти из комнаты.

   – Да, и вот еще что… – замялась Мирна.

   – Я оставлю Чирута в замке, миледи, – не дожидаясь продолжения, договорила за Мирну Пламена. – Он благоволит Катарине, она присмотрит за котом.

   Мирна облегченно вздохнула и слабо улыбнулась.

   – Я рада, что ты все понимаешь. Вы остановитесь у бургомистра, и мне не хотелось бы, чтобы кот разнес ему полдома за время вашего визита, настроив против себя всех окружающих.

   Пламена в ответ улыбнулась, опустила глаза и молча вышла. Мирна послала ей вслед долгий задумчивый взгляд. Девушка явно обрадовалась, когда речь зашла о Лексли, у нее прямо засветились глаза.

   «Эх, бедняга Лексли, иди, одевай свою самую прочную броню, защищайся как можешь – вот-вот падут твои каменные стены, уже недолго ждать», – усмехнулась про себя Мирна.

   Прошло, наверное, уж с час, как мы покинули замок. Я, наконец, получил хорошую возможность поговорить с Пламеной, в дороге все одно больше делать нечего. В голове крутились какие-то обрывки мыслей, и я даже толком не успел их обдумать, а ноги уже посылали коня вперед. И вот я рядом с девушкой. Она едет в глубокой задумчивости, я не знаю, заметила ли она меня вообще. Как бы поделикатнее начать беседу… Я замучился, придумывая повод для разговора, не хотелось бы обидеть девушку своими расспросами…

   – Я не обижусь, – не глядя на меня, вдруг произнесла Пламена.

   – ?!

   – В смысле, можешь задавать свои вопросы. Ты же для этого подъехал? – взглянула в мое изумленное лицо девушка. – Да не бойся, я не ведьма, мыслей чужих читать не умею, – засмеялась она. – Ну и глупая у тебя сейчас рожа, ты бы видел, Сандр! У тебя прямо на лбу все мысли написаны, – продолжала смеяться Пламена.

   – И что же там написано? – угрюмо пробурчал я, исподлобья рассматривая смеющуюся девушку.

   – И гадать нечего, – перестала улыбаться Пламена. – Сколько ты меня уже знаешь, а все думаешь, что я колдую.

   – Неправда! Я не это хотел спросить! – горячо стал оправдываться я. Хоть мне и было немного не по себе, но я ни секунды не сомневался, что Пламена – не колдунья.

  Она вдруг обернулась на мои слова (или мысли?) и проницательно взглянула на меня своими внезапно потемневшими глазами. Какая странная девушка. Отчего-то мне вдруг стало холодно.

   – Спрашивай, – спокойно произнесла она.

   Я собрался с мыслями, которые роились у меня в голове.

   – Ты правда слышишь мысли животных?

   – Нет. Не уверена, кстати, что у них вообще есть свой язык. Просто я могу понимать их чувства, настроение… а они понимают мои.

   Я подождал минуту, надеясь услышать продолжение. Гм, попробую еще раз.

   – А ты можешь управлять ими, отдавать им приказы?

   – Нет. Могу снять боль, дать нужную траву, иногда – вылечить… они это понимают и чувствуют. Тебе действительно это интересно?

   Черт, ну и разговор. Не клеится наша беседа. Что я не так делаю?

   – Научись задавать вопросы.

   – Что? – я подумал, что ослышался.

   Вместо ответа Пламена внимательно посмотрела на меня и отвернулась, прекратив разговор. Но не отъехала, и если я не дурак (а не хотелось бы оказаться), то это значит, что она готова со мной разговаривать, просто надо… что-то поменять.

   – Да это, в общем-то, и не вопрос вовсе. Понимаешь… все ждут от меня чего-то особенного, как от отца. А я совсем не такой, как он. Вряд ли я буду Серым, – с мучительным трудом выдал я свою тираду. Облегченно вздохнул и посмотрел на Пламену с надеждой.

   – Тебя это расстраивает?

   – Что? А… нет. Вообще-то – нет.

   – А кто расстраивается, мать?

   – Тоже нет, она уж вообще вряд ли хочет, чтобы ее сын стал Серым… точно, нет.

   – Может, Лексли ждет, что ты станешь Серым? Тоже нет? Король? Нет? Тебе это безразлично? – она посмотрела, как мне показалось, на меня с уважением. – Хорошая позиция, – усмехнулась она. – Ну, так что тогда тебя волнует?

   А я и сам теперь не пойму. Раз никто не хочет, чтобы я стал Серым, чего я так переживаю?

   – Сандр, существует много способов стать особенным. Только пойми сперва, зачем тебе это? Что ты будешь со своим даром делать в этом мире?

   – Наверное, сражаться? – неуверенно ответил вопросом на вопрос я.

   – За что?

   А вот это сильно она сказала. Я уважительно посмотрел на девушку. Логичнее было бы ожидать, что она спросит «против кого?» На такой вопрос и ответить-то было бы легче. Я глубоко задумался, Пламена ехала рядом и не тревожила меня разговорами.

   – А зачем твой дар тебе? Ты что с ним делаешь? – прервал я свои бесплодные раздумья.

   – Сохраняю равновесие, – ни минуты не раздумывая, ответила она. – Между людьми и природой. Я верю во взаимосвязь всех явлений в мире, в живую и неживую природу, и в то, что люди – лишь малая ее часть.

   – Ты любишь животных?.. За что ты любишь животных? – быстро поправился я. Девушка еле заметно улыбнулась, мои усилия она явно оценила.

   – Они не знают предательства и любят нас, единожды выбрав, всю свою жизнь. Это многого стоит.

   Я вздрогнул, услышав ее слова.

   – Лексли почти также сказал, когда… экх-м-м-м… однажды.

   Девушка метнула в мою сторону пронзительный взгляд. Черт, наверное, я разволновался, потому что какое-то мгновение я был уверен, что на меня уставилась пара огромных сапфировых… кошачьих глаз. Я моргнул, и морок рассеялся. Пламена уже смотрела в другую сторону, потеряв ко мне всякий интерес. Но был момент…

   Спустя день.

   – Дома нет никого, не открывают, – удивленно протянула Пламена.

   Я улыбнулся.

   – Сразу видно, что ты иностранка, не знаешь местных обычаев.

   – Так я же ни слова даже не произнесла, просто постучала в двери.

   – В том-то все и дело. В наших местах не принято открывать двери после первого стука. Считается, что если сразу открыть, то в дом войдет нечистая сила. Надо постучать второй раз, назвать себя, после этого хозяева с тобой заговорят и отворят двери, если сочтут нужным, – сообщил я Пламене, раздуваясь от важности и попутно барабаня в дверь кулаком. – Почтенный Гиру, откройте, это сын миледи Ерш с сопровождением!

   – Можно подумать, нечистой силе нужна дверь, чтобы войти! Какие предрассудки! – фыркнула девушка, презрительно пожав плечами. – Как я посмотрю, тут у вас шагу не сделать, не напоровшись на какую-нибудь очередную примету, признак или знамение. Голова кругом идет.

   Пламена была права относительно этого замечания. В обществе бытовали порой нелепые и необъяснимые пристрастия или запреты, к которым здравый смысл не имел никакого отношения. Например, по непонятным причинам многие добропорядочные обыватели испытывали неприязнь к желтому цвету. Его разновидность – рыжий оттенок – вообще считался отвратительным и даже «нечистым». Редкие обладатели рыжих волос, будь то мужчины или женщины, были вынуждены перекрашивать волосы в черный или каштановый, тщательно скрывая тот факт, что они рыжие – или терпеть насмешки и плохое отношение со стороны окружающих. А завидев, к примеру, лису, человеку надо было срочно определяться, бежит ли зверь от реки, или к реке. И в зависимости от этого делался вывод – принесет ли эта встреча удачу или, наоборот, сулит неприятности. Нельзя было есть по воскресеньям хлеб левой рукой, ходить в гости ровно в три часа дня, поворачиваться правым боком к нищему у церкви. Примет таких было множество – на каждый случая своя. Не отставала и церковь. По неизвестной причине святые отцы не переносили ткани в клетку, и все священники публично осуждали при любой возможности «дикие», по их мнению, идеи – сшить камизу или дублет с подобным рисунком. Ни в чем не повинная ткань в клетку подвергалась всенародному поношению везде и всюду – почти как одежда дьявола. По большей части, все эти бытовые запреты не имели под собой никаких объяснений и только затрудняли и без того непростую жизнь обывателей. Я был свободен от большинства предрассудков, мать и Лексли тоже не слишком придавали многим приметам значения, но в обществе свято чтили их, а нарушители вызывали недоверие и подозрительность у людей, так что нам приходилось со всем этим мириться.