Ключ Давида - Владимир Орданский

– Лекарства! – сипло крикнул Джордан. – Змеи! – Он не мог заставить себя говорить связно, но его поняли.

– Он нарушил запрет, – сухо произнес поднявшийся на ноги Феликс. – И этим принес себя в жертву.

– Жертва! Жертва! – возбужденно зашептали у костра. – Жертва принята! Хороший знак!

– Вы не понимаете! – закричал что есть силы Джордан. – Он нуждается в лекарстве срочно! Это может убить его!

Феликс подошел поближе.

– Оставьте его, – тихо сказал он, пристально глядя Джордану в глаза. – Вас это не касается. Мы сами разберемся.

Амир, похоже, потерял сознание. Голова его болталась, как у тряпичной куклы, и если бы Джордан не держал его, он просто упал бы на землю. Поняв, что помощи тут не дождешься, Джордан наклонился и положил Амира себе на плечи, как коромысло. Молча повернувшись со своим грузом, он побежал по тропинке к склону. Вышедшая, наконец, из-за облаков луна вполне надежно освещала дорогу. Амир почти не шевелился, но шумно дышал и изредка постанывал. Спустившись метров на двести, Джордан остановился передохнуть: сердце колотилось, отдавая в виски. Высота и нагрузка давали о себе знать. Сзади раздались торопливые шаги. Обернувшись, Джордан увидел догонявших его двоих охранников. Старший держал в руке пистолет, второй постукивал по ладони резиновой дубинкой.

– Давай клади его на землю, – скомандовал старший, наводя оружие на Джордана. Тот сделал пару шагов навстречу преследователям и медленно положил Амира перед ними. В момент, когда тело казаха коснулось земли, Джордан, опершись на обе руки, своим фирменным приемом в махе с силой ударил охранника с пистолетом двумя ногами в голову. Тот упал, раскинув руки, и «Макаров», отскочив от камня, улетел в темное ущелье.

Приземлившись, Джордан провел прямой левый в солнечное сплетение молодого, успевшего замахнуться дубинкой. Тот, схватившись за живот, присел, и не успел Джордан добить его правым в голову, как из-за деревьев показались еще две фигуры. Он принял было защитную стойку, но тут же опустил руки. На тропинке стояли двое давешних кержаков, с любопытством оглядывая поле битвы. Быстро сориентировавшись, они ловко связали поверженных бойцов невесть откуда взявшейся бечевкой и, заткнув им рты какими-то тряпками, оттащили в колючий кустарник.

– Его нужно в больницу, – Джордан показал на неподвижно лежавшего Амира. – Змеи укусили.

– Беда, однако, – покачал головой старик. – Беги, Дементий, в село, машину проворь.

Тот молча кивнул и побежал по тропинке вниз. Джордан с Гурьяном подхватили Амира и потащили его следом за Дементием. Джордан то и дело оглядывался назад, но погони больше не было. Наконец, они добрались до подножия горы. Здесь их уже ждал Дементий с бортовым грузовичком. В кабине «газона» сидел молодой алтаец, равнодушно смотря перед собой нетрезвым взглядом.

– Дак чо ж ето, Дёма? – укоризненно протянул Гурьян.

– Никого боле не сыскал, – разводя руками, оправдывался Дёма. Усадив старика в кабину, Джордан погрузил Амира в кузов на грязную ветошь и уселся рядом с ним. Дементий махнул им на прощанье, бормоча какую-то молитву. Водитель резко дернул с места, и они понеслись на север, подпрыгивая на кочках и ухабах.

Джордан наклонился над Амиром. Глаза у того закатились, дыхание то замедлялось, то становилось учащенно-судорожным, а ноги опухли и посинели почти до колен. До Горно-Алтайска с хорошей, по словам Гурьяна, больницей было не меньше ста километров.

Где-то на полдороге машина неожиданно остановилась. Джордан заглянул через борт и в свете луны увидел, как водитель, отмахиваясь от хватавшего его за ворот старика, вылезает из кабины. Усевшись на подножку, парень достал из внутреннего кармана помятого пиджака бутыль с темной жидкостью. На этикетке был изображен череп с костями. Сорвав зубами пластмассовую крышку, алтаец запрокинул голову и начал пить из горлышка. Джордан оторопело смотрел, как двигается туда-сюда кадык на грязной шее шофера. Допив, парень отшвырнул бутылку в сторону, поднялся и пошел к кустам на обочине, расстегивая по пути брюки. Не дойдя нескольких шагов, он вдруг упал лицом вниз, да так и остался лежать в пыли. Из-под спущенных штанов быстро натекла большая лужа. Джордан спрыгнул на землю.

– Залезайте в кузов, – кивнул он Гурьяну, и тот, кряхтя, с трудом полез через борт. Джордан уселся за руль. Оставшиеся полсотни километров они неслись, выжимая из грузовичка все соки. Встречных машин почти не было, и Джордан включил дальний свет, чтобы не тормозить на крутых горных поворотах.

Гаишник на посту у въезда в город равнодушно проводил их взглядом, не вынув сигареты изо рта. Остановившись у ночного магазина, Джордан спросил дорогу до больницы. Оказалось, они совсем рядом. Подъехав к приемному покою, Джордан открыл сзади борт, и они с Гурьяном осторожно вытащили Амира. Тот едва дышал, но, похоже, пришел в себя. Не в силах пошевелиться, казах переводил взгляд с одного на другого, пытаясь что-то сказать, но так и не смог произнести ни слова.

В больнице старик тихонько прошептал что-то дежурному врачу. Тут же появились два санитара, ловко положили больного на носилки и покатили в реанимацию. Врач и сестра уже бежали следом. Все происходило очень быстро, и было видно, что, если Амира еще можно спасти, здесь сделают для этого все необходимое. Джордан уселся на стул в коридоре, прислонив затылок к прохладной, покрашенной в голубой цвет стене.

Гурьян уселся рядом. Помолчав, он принялся рассказывать о скрытниках – староверах, еще с XVIII века знавших, что где-то в горах Алтая находится сатанинский склеп, и искавших это место падения ангела-отступника, которого называли змеем. Искали по приметам, а главной приметой была подземная река. По их учению, в конце времен Антихрист восстанет из своей башни и пойдет войной на род человеческий. Чтобы отдалить этот час, кержаки по очереди, день и ночь, молились у входов в глубокие пещеры в тех местах, которые считали похожими на обиталище змея. Власти во все времена преследовали их, разоряли скиты, укрытые среди скал, но, как видно, упорные старообрядцы не оставляли своих стараний до нынешних времен. Джордан не все понимал в рассказе Гурьяна, полном необычных слов и выражений, но переспрашивать не было сил. Он даже начал потихоньку клевать носом.

– Я, ето, пойду, значить, – старовер поднялся, держась рукой за поясницу. – Мне ишо отсель добираться. Спаси яво Исус. А ты, паря запомни, чо скажу: башня-та силу дает, а врата – к спасению ведут. И ишо: со змием зазря не играйся, он тя все одно обыграт.

Джордан задремал. Разбудило его тихое покашливание. Перед ним стояла пожилая медсестра в застиранном белом халате.

– Преставился болезный, царствие небесное, – горестно качая головой, негромко сказала она и перекрестилась, соединив щепотью два пальца. – Понесло яво на змейский курум… Ты кто яму буишь-то?

К утреннему рейсу Барнаул-Москва Джордан успел впритык. Работники аэропорта были очень недовольны, но американский паспорт опять выручил: его все же провели на летное поле, когда трап уже убирали. Усевшись поудобнее в полупустом салоне, он заснул еще до того, как самолет начал выруливать на взлетную полосу.

Я скачу на коне по песчаному берегу. Вокруг меня много таких же всадников. Кони плещут водой из-под копыт, и на губах от этой воды соленый вкус. На нас кольчуги и шлемы, у каждого меч или копье. Жарко. Струи пота льются по лицу, стекают по спине вниз. Дует сильный ветер. Нестерпимо чешется голова под немытыми, слипшимися волосами. Солнце блестит на щитах и шлемах. Наши корабли с поднятыми парусами идут по суше, как по воде, на огромных деревянных колесах. Мы приближаемся к стенам большого города. За ними видны красивые дома на поросших зеленью холмах, дворцы из ослепительно белого камня и величественный храм с крестом на куполе…

Мы у городских ворот. Нам весело, мы поднимаем на дыбы коней, что-то кричим друг другу. Со стены испуганно смотрят на нас горожане. Из ворот выходят мужчины с седыми бородами, в дорогих одеждах. Они встают у стены. К ним подъезжает на коне высокий смуглый воин. У него властный взгляд и свирепо сжатые губы. Это наш князь. Не слезая с коня, он отдает приказ. Мужчины склоняются перед ним. Из ворот выезжают телеги, груженные золотом, серебром, тканями…

На холме у городской стены стоят два деревянных истукана. Один в короне, с длинной бородой. В руке у него острый жезл, а ногами попирает он змея. По правую руку от него второй идол. Он держит в одной руке меч, в другой крест. Вокруг горят костры, от дыма щиплет глаза.

На холм поднимается князь в ярко-желтой накидке, на голове его двурогий шлем. Рядом четыре воина удерживают ревущего быка со спутанными веревками ногами. Пятый воин пробивает сердце быка мечом. Кровь хлещет алой струей. Князю подносят чашу. Он зачерпывает рукой кровь и брызжет ею на идолов, потом омывает кровью лицо, обращенное к солнцу.