Записки военного дознавателя - Марк Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Послать посыльных за офицерами!
– Есть!
– Сержант Ковалев, ко мне!
– Есть!
– Ковалев, давай, дорогой, разошли посыльных и побыстрее, сам видишь.
– Есть, – ответил сообразительный Ковалев, но через минуту вернулся. – Посыльных положено отправлять с оружием…
– Ага, обожди минуту.
Я подошел к Окуркову:
– Товарищ майор, разрешите обратиться?
– Чего надо? – рыкнул Окурков, пахнув плотным перегаром.
– Посыльных отправлять с оружием или без?
– С ору…– пьяный мозг Окуркова вдруг сообразил, что ключи-то от оружейки у него, и он их явно забыл дома. – Нет, только с противогазами! Будут там еще бряцать… Моего посыльного ко мне! Сюда ко мне!
Прибежал рядовой Нетахата. Окурков что-то злобно шептал ему на ухо в течение пары минут, а перепуганный Нетахата только резко кивал, отчего у него съезжала на бок пилотка, и он всякий раз выдыхал фразу: "Так точно!". Я слышал только отдельные фразы:
– Пусть тебя впустит…скажешь, я велел…на столе…может в кармане… Понял, нет?
Нетахата снова закивал и побежал. Бойцы вяло крутили портянки и, позевывая, натягивали сапоги.
– Становись!– Заорал Окурков так, словно по его ноге проехал танк.
Все построились побатарейно в две шеренги.
– Смирна! – снова яростно заорал Окурков.
– Ну че, подонки, командира дивизиона нае…ть хотели? Не… не пойдет! Он вдруг бешено округлил глаза, и подскочив к сержантам второй батареи заорал:
– Я, б… вышибу это бл****во из дивизиона!
О каком именно бл****ве в данном случае упоминал Окурков, понять никто не мог, ибо поводов придраться было всегда сколько угодно, но тут явно произошло нечто из ряда вон. Вломиться пьяным в четыре утра, поднять всех на ноги и отправить посыльных за офицерами, это и для Окуркова, казалось, был перебор.
Первым прибежал ничего не понимающий начальник штаба дивизиона, майор Смертинский, по прозвищу Микки Маус. Самое сложное для него было вступать с кем-либо в споры, ибо его манера говорить была весьма необычной: он после каждого слова делал чуть ли не двухсекундную паузу, так что зачастую, к концу предложения сам терял нить разговора, начинал путаться и злиться. Ростом он был еще ниже Окуркова, был смугл и усат, и если бы дать ему в руки гитару или, скажем, бубен, он вполне бы сошел за цыгана-гусекрада средней руки. Вскоре прибежали и командиры батарей с Акимычем в конце, а затем и все остальные. Акимыч время от времени вопросительно посматривал на меня, мол, что тут происходит? Я же в свою очередь только пожимал плечами, мол, сижу, никого не трогаю, "примус починяю"…
Окурков, весь словно бы подпружиненный, прошелся вдоль строя.
– Что спим? Да? – а тем временем служба-то – того!
В строю все переглянулись и уставились на меня, мол, ты ли чего соорудил? Я лишь снова пожал плечами, типа – «никак нет».
Вдруг, в казарму, гулко громыхая кирзовыми сапогами, влетел рядовой Нетахата:
– Товарыш майор, ваша жинка мине ключив не далы. Казалы, шо якшо вин прыносыв ти ключи, нэхай вин и бэрэ. Шо я миг зробыты? – Нетахата темпераментно пожал плечами.
– Ладно – в строй, – сжалился Окурков.
– Равняйсь!– скомандовал он, – Смирна! То-то вы тут разнежились! А как будем показуху проводить?
Из строя раздалась реплика Акимыча:
– Мы ее прям щас что ли проводить будем?
– А вы капитан, что ли сомневаетесь? – парировал Окурков.
– Я так понял, – немного развязно отвечал со своей стороны Акимыч, – что нам на то неделя дана, а ежели у вас в семье бардак, так не хер дивизион посреди ночи срывать! Как говорит народная мудрость : «Не кричи «Волки!»».
Честно говоря, опешил даже я. Однако, главный «скелет в шкафу» был все-таки в оружейке, но теперь уже говорить, видимо, было не о чем, в силу того, что жена Окуркова, сама того не ведая, спасла меня самым чудесным образом. Какой-то спектакль не состоялся. Предъявить было нечего, и Окурков изо всех сил пытался выйти из создавшегося положения. Тут я решил немного подмаслить.
Подойдя строевым шагом, я по-военному рявкнул:
– Товарищ майор, разрешите объявить «отбой тревоги»!
– Разрешаю, – обреченно ответил Окурков.
Я заорал во все горло:
– Отбой тревоги! Личному составу – отдыхать!
Офицеры стали расходиться, причем в их речи, почему-то не прослеживалось ничего кроме совершенно абстрактных матерных сентенций и проклятий в адрес того дня, когда они переступили порог военного училища. До подъема оставалось немногим более полутора часов, и бойцы немедленно, стремглав, пытались их добрать. Я же странным образом, интерес ко сну потерял и лишь наблюдал, как сменившийся рядовой Просолов натирал зубной пастой медные краники в умывальной комнате.
Я почему-то вспомнил, что Акимыч с Окурковым живут по соседству: не то через стену, не то, кто-то из них на верхнем этаже, а кто-то на нижнем. Следовательно, у Окуркова вчера дома был скандал,и Акимыч стал невольным свидетелем. Ну да! Прикатил пьяный в дым, жена и возопила, а может и со скалкой выскочила. Ну это – их дело, а вот что с ключами? То, что в оружейке что-то не так, это понятно. Но как он собирался разыгрывать мизансцену? Открыть и показать, мол, вот, до чего дошло? Так все знают, что у меня ключей не было. Значит, он хотел мне ключи незаметно подбросить или как-то впарить без приема по форме, пользуясь некой суетой. То есть, он был уверен, что я буду спать, а когда выяснилось, что нет, он и поднял всю эту кутерьму. Надо же! А стоп, точно! Он же пришел почему-то в полевой форме, а ключи забыл в обычном кителе. Интересно, что он будет дальше делать? Скорее всего, придет и швырнет на стол, на, мол, бери, надеясь, что я не посмею потребовать проверки. Ну, нет уж, тут уж мы костьми ляжем, а надо будет, так и все связи подымем. Но об этом лучше не думать, это только когда уж совсем терять будет нечего.
На подъем из офицеров не пришел никто. «Надо же», – подумал я, – «даже шестерки не прикатились». Ну да ладно, и без них как-нибудь. Сержанты вывели людей на зарядку, а я с помощником, еще раз пробежал по казарме, проверяя все углы, куда обычно сует свой нос Окурков, желая придраться. Но, все было довольно чисто, как по мне, во всяком случае. Хотя, конечно, что-то сегодня будет. Может снова заставит бойцов туалеты зубными щетками драить, но это уж пусть сам, без меня. Через час все вернулись с зарядки и, конечно натоптали: на улице было пасмурно, и моросил дождь.
На построении перед завтраком, дяди Юры,
