Поединщик - Савенков Роман

– Ясно ему, – хмуро прокомментировала Эльга. – Ладно, меченосец. На твоем оружии с тобой соревноваться бесполезно. Теперь попробуй поработать против моей специальности.

– Это против какой? – поинтересовался Риордан.

– Сейчас увидишь, – лаконично ответила девушка.

Она ушла под навес и через минуту вернулась с коротким копьем в руках. Перо оружия было обернуто плотной материей, на острие надета толстая деревянная заглушка, У основания рожон утолщался и расходился вширь плоскими стальными листиками.

– Что за тыкалка смешная? – насмешливо спросил Риордан.

– Это легкий протазан, – объяснила Эльга. – Готов? Салют!

Они начали, и на Риордана обрушился настоящий шквал выпадов и атак. Она была беспощадна, а он беспомощен. У него не получалось ни отбиваться, ни контратаковать, потому что на перекрестье рожна девушка принимала почти все его выпады. Через минуту у Риордана горели все предплечья и бедра от ударов, в нагрудник тоже прилетело несколько чувствительных тычков. На лице Эльги застыло упрямое выражение. Зеленоглазка явно желала рассчитаться за предыдущее унижение. Риордан понимал, что нужно было что-то придумывать. И придумал. Он отступил на несколько шагов и сгруппировался, подавшись всем телом вперед. Расчет был прост – девушка не станет бить его в лицо, потому что там рана, а значит, ей придется выполнить длинный выпад в корпус. Так и произошло. Как только Эльга перенесла вес на переднюю ногу и приготовилась нанести удар в нагрудник, Риордан отбил копье в правую сторону с одновременным разворотом через левое плечо. Он крутанулся, смещаясь к противнику, зашел Эльге за спину, свободной рукой крепко обхватил девушку за талию и в ту же секунду приставил ей к шее клинок.

– Считаю, что у нас ничья, – шепнул он ей прямо в ухо.

Эльга стояла, не шевелясь, и, казалось, даже перестала дышать.

– Я все-таки заставила тебя сделать полный вольт, – через паузу тихо сказала она и добавила: – Отпусти.

Позади них раздался раскатистый хохот. Они обернулись. Отец Эльги, Йельд-брадобрей, скрестив руки на груди, стоял на краю тренировочной площадки и смеялся от души. Когда, вдоволь повеселившись, он перевел дух, по его щекам стекали слезы от смеха.

– Очень интересный способ ухаживания за девушкой, – наконец вымолвил Йельд. – Приобнять покрепче и одновременно приставить к горлу меч. Для некоторых это будет слишком, но Зеленоглазке должно понравиться. Ну, дочка, как он тебе? Имею в виду боевые навыки, насчет остального я и так вижу.

Риордан в смущении сделал шаг назад. Эльга повернулась к нему, уперла тупой конец копья в землю, а второй рукой поправила выбившиеся из-под повязки волосы. И вроде ничего не было необычного или наигранного в ее движении и позе, но у Риордана перехватило дух от ее грации. Он словно впервые увидел Эльгу. «Почему никто не замечает, как она красива?» – пронеслось у него в голове. Распахнутые глаза Эльги смотрели на него пристально и как-то по-новому.

– С мечом он управляется хорошо, но против протазана шансов у него не было. До выходки с вольтом я трижды могла его ломтями нарезать, – сообщила она отцу. – Но до вольта он все-таки додумался, так что надежда есть.

Йельд подошел ближе и остановился между ними.

– Запомни хорошенько, парень, – сказал брадобрей. – На Парапете Доблести выживают не виртуозы, а универсалы. Виртуозами восхищаются, их превозносят, но потом о них скорбят и быстро забывают. Ты должен научиться работать с мечом против любого типа оружия, потому что в боевой десятке врага будет все: и копье, и топор, и молот, не говоря уж о сюрпризах. Помню, пять лет назад, в кампании против Меркии на нас вышел один тип, который держал в руках что-то похожее на двустороннюю лопату. И вращалась она у него, как лопасти мельницы при урагане. Пока мы поняли, как к нему подобраться, этот умелец успел своей лопатой двух наших покрошить. Такие вот бывают случаи. А народ что, народ аплодирует. Для нас война, а для них ярмарка.

– Может быть, мне освоить что-нибудь новое? – спросил Риордан.

– Он прирожденный меченосец, папа, – сказала Эльга.

– Я вижу, что сложение подходящее. Ты не смотри, что она – девчонка, малый, она успела поработать не с одним десятком твоих сверстников. И если боги дали к чему-то талант, то держись его, парень. Понял?

– Понял, – со всей серьезностью ответил Риордан.

Йельд с улыбкой обратился к Зеленоглазке:

– Ну что, дочка, приедем к нему на Присягу?

Эльга вспыхнула и отвернулась. Хоть Риордан и не понял значение слов Йельда, но ему вдруг представилось, что там, на Присяге, Эльга стоит рядом с его семьей. Риордана бросило в дрожь. Эта прекрасная девушка увидит, как опустился его отец, как холодно относится к нему мать, заметит беспросветную бедность их семьи. Она совсем из другого мира, она не поймет. А не поймет – значит, осудит.

– Думаю, что я пока не заслужил такой чести, – глухо сказал он.

Эльга резко повернулась к нему. Ее зеленые глаза были полны разочарования.

– Как знаешь, – резко бросила она. – Ладно, тогда удачи тебе, Риордан-меченосец. Папа, я пойду, мне пора на фермы.

Она быстрыми шагами дошла до навеса с амуницией, резкими движениями скинула с себя защиту и, даже не обернувшись, скрылась в проходе между дворовыми постройками. Йельд с сожалением поглядел на Риордана и покачал головой.

– И я тоже желаю тебе удачи, парень. Вот еще что. Там, в Воинской школе, инструкторы постараются исправить твою высокую стойку. Они учат искусству по науке, понимаешь? Теория выпадов, техника отбивов и блоков. Стой на своем твердо. Но правоту придется доказывать через боль. Через много боли. Ты выдержишь?

– Угу, – кивнул Риордан.

Он ни слова не слышал из того, что сказал Йельд. Его глаза были прикованы к проходу, в котором скрылась Зеленоглазка. «А что мне оставалось делать? – сначала подумал он, а потом пришла другая непрошеная мысль: – Какой же я все-таки дурак!»

За завтраком он подробно, хотя и нехотя рассказал соратникам по Прочному кругу все об утренней тренировке.

– Вот дает наш Арбитр, – ухмыльнулся Тиллиер. – А я и предполагать не мог, что Риордан такой оборотистый парень. Охмурил дочку брадобрея, втерся к Йельду в доверие. Ребята, я сразу понял, что не зря мы его выбрали.

Деловито намазывая кусок каравая сливочным маслом, Хоракт заметил:

– Значит, он говорит, что незнакомое оружие – это самый реальный способ выжить? Тогда мне нужно чтонибудь потяжелее. Чтобы врезать раз, но наповал. Главное – это пройти первую кампанию.

– А потом что? – живо спросил Дертин.

– Потом можно будет перевестись в городскую стражу. Но туда принимают только ветеранов. Жалованье хорошее, работа спокойная и в столице. О чем еще мечтать?

Эти двое обменялись взглядами, и Риордан понял, что такая мысль уже приходила в голову им обоим. Странно, но ему самому эта идея не пришлась по вкусу. Он попал в армию случайно, вернее его толкнуло туда упрямство, и теперь это же упрямство заставляло думать о ремесле поединщика как о призвании. Отец твердил, что хорошим охотником ему не стать. Но он сумел. И сумеет снова, тем более что он – врожденный меченосец. Так считает Эльга. Воспоминание о девушке отозвалось в его груди такой острой, но одновременно приятной болью, что сразу захотелось съесть кусочек корешка доктора Ариста. С его мыслями об армии, если бы они ему были известны, был бы согласен Тиллиер, но только благодаря другому качеству – бесшабашности.

– Уйти в стражу? Ха! Это как сидеть весь вечер в ожидании праздничного пирога, а потом довольствоваться его сгоревшей коркой. Какой смысл отказываться от славы?

– Тебя там убьют, дурень, – буркнул Дертин.

– Меня пугает не смерть, а жизнь в забвении, – ответил Тиллиер. – Я с детства мечтал кем-то стать. И сейчас меня больше всего страшит, что время идет, а я ничего еще не сделал. Так что свой шанс я не упущу.

Лидер вейнрингской молодежи, забияка и фантазер, он всегда осознавал тщетность своей жизни в захудалой деревушке на склоне гор. Мама с присущей родительницам гордостью с детства внушала ему мысль о глубине его талантов, ей вторили другие родственники. Но чем старше становился Тиллиер, тем острее понимал – в Вейнринге ему не выдвинуться. Чем он может тут прославиться? Стать лучшим погонщиком сарганов или самым великим пахарем полей? Такая унылая судьба была ему не по вкусу. Он жаждал славы, признания и применения своим способностям, коим не дают развернуться однообразные пейзажи горы Унгорн. Страна жила войной, самые известные ее люди были поединщиками. Они гибли, словно сгорающая в небе зарница, но этот краткий путь на небосклоне наблюдали все. Тиллиер готов был рискнуть жизнью ради этого мгновения славы. Дертин бежал от гнета отца, Хоракт вырывался из кабалы, которую физически не мог тянуть, Риордан вообще непонятно как затесался в их круг. Тиллиер мечтал о признании и осознанно считал это самым правильным мотивом. Ради нее, амброзии славы, ради этого приторно-сладкого напитка стоило примерить на себя доспехи и ни ради чего другого. Он был уверен, что прав. Теперь Риордан. Тиллиер не то чтобы завидовал охотнику, но уважал его цельность и преданность своему делу. Он видел в нем то, чего недоставало ему самому. Внутреннюю силу, спокойствие и решимость. Поэтому и задевал Риордана, когда представлялась возможность. Ему хотелось убедить себя, что на самом деле охотник – слабак, он лишь кажется крутым. Драка убедила Тиллиера в противоположном. Теперь он признал первенство Риордана и очень желал ему сопутствовать.