Раны заживают медленно. Записки штабного офицера - Илларион Толконюк

Такая забота о подготовке военных кадров и знание истинного положения дел в этом вопросе со стороны руководства страны нас буквально окрыляли, вызывали еще большую гордость за причастность к военной службе. Упущения теперь будут устранены, думалось нам. Так оно впоследствии и было: новые, перспективные образцы вооружения стали изучаться не только в академиях, но и в военных училищах и в войсках.

Затем И.В. Сталин перешел к следующей и основной части своего выступления, представляющей наибольший интерес и значимость. Прежде всего он заметил, что мы, окончив академии и побывав на встрече с руководителями партии и правительства, разъедемся в войска. Нас спросят на местах, как оценивает руководство страной развитие международных событий? Какие теперь стоят задачи перед народом и вооруженными силами?

– Я хочу кое-что разъяснить вам по этим вопросам, чтобы вы были ориентированы, могли правильно рассказать о складывающемся положении в мире и как расценивает правительство текущие события и ближайшее будущее, – с явной озабоченностью обратился оратор к аудитории.

Для нас это было очень важно. В академии мы изучали тактику, основы оперативного искусства, уставы, военную историю, марксистско-ленинскую науку и другие вопросы учебной программы. Но острые вопросы текущего момента, создавшегося международного положения и внешней политики нашего государства нам преподавались лишь в общих чертах, в рамках газетной информации. Многое оставалось непонятным, волнующим. Опровержение в печати слухов о готовящемся нападении фашистской Германии на Советский Союз, мотивов сосредоточения крупной группировки немецких войск в прилегающих к нашим западным границам районах, сообщений о неоднократном нарушении наших воздушных границ немецкими разведывательными самолетами вызывали самые различные кривотолки и недоумение. Хотелось услышать ответы на эти волнующие вопросы из уст самого Сталина, который должен внести ясность.

Развивая мысль, И.В. Сталин сказал, что за последние два года многое изменилось. Недавние военные конфликты в разных районах, в которых наша страна вынуждена была принимать участие, защищая свои государственные интересы, дали много важных и поучительных уроков. Они обогатили знаниями и более реальными взглядами на вещи тех людей, которые хотят обогащаться.

Мы, продолжал оратор, изучая уроки военных действий, извлекли определенный опыт из войны в Испании и особенно из недавней советско-финской войны. Здесь мы воочию столкнулись с принципиально новыми явлениями современной войны и сделали для себя практические выводы.

Красная армия теперь стала другой, чем была три-четыре года назад, пояснил он. Тогда основную ее силу представляла пехота, без механизированных войск, мало было авиации и танков. Главную массу армии составляли территориальные войска. Все это не соответствовало требованиям современной войны. Теперь мы создали кадровую армию, оснащенную новейшими самолетами, танками, артиллерийскими орудиями, боевыми кораблями, средствами передвижения и многим другим. Удельный вес механизированных, моторизованных и танковых соединений и частей резко увеличился. Оратор открыто назвал количество имеющихся у нас дивизий и сколько из них мотомеханизированных и танковых в относительных показателях к общему числу дивизий. Он сделал особый упор на происходящий процесс дальнейшего развития нашей кадровой армии и оснащения ее новой боевой техникой. Упомянув о безграничной любви советского народа к своей армии и о заботе партии и правительства о ее бойцах – красноармейцах и командно-политическом составе, он перешел к рассмотрению войны в Европе. Прежде всего остановился на фашистской Германии. Тут же в моей памяти всплыл такой случай. Однажды мы стали приставать к лектору-международнику с вопросами, касающимися договора с Германией о ненападении. Разъясняя выгодность для нашего государства этого договора, он в конце концов отделался известной поговоркой: «Когда садишься ужинать с чертом, бери ложку подлиннее», что должно было означать: на договор надейся, но бдительности не теряй, будь готов к любому вероломству, особенно когда это касается такого партнера, как германский фашизм. Слова Сталина о взаимоотношениях с этой вероломной и воинственной страной, захватывающей и порабощающей одно государство за другим, представляли безграничный интерес.

В оценке И.В. Сталина положение выглядело так. Когда Германия, побежденная в Первой мировой войне, собравшись с силами, выступила за ликвидацию позорного и унизительного для немецкого народа навязанного ему Версальского договора, ее можно было понять. Но немецко-фашистское руководство, упоенное первоначальными легкими военными успехами, пошло дальше и выступило за гегемонию в Европе, навязывая свою волю другим народам, оккупируя их земли.

Война Германии носит несправедливый, захватнический характер, она направлена на порабощение народов. Ведется много разговоров, отметил далее оратор, распространяемых фашистской пропагандой, о непобедимости немецкой армии. Такие утверждения основываются на молниеносном разгроме Польши, а затем и Франции. Является ли в действительности немецкая армия непобедимой?

– Нет, не является! – ответил оратор на самим же поставленный вопрос. – Во-первых, непобедимых армий вообще не существует. Этот тезис относится и к немецкой армии, имеющей временные успехи…

Услышав это утверждение, я вспомнил распространенную у нас концепцию о непобедимости Красной армии. Но Сталин не сделал на сей счет никакой оговорки, следовательно, он относит понятие о непобедимости ко всем без исключения армиям, в том числе и нашей. Одним словом, заявление Сталина как-то не вязалось с утвердившимся понятием, хотя он и говорил не о Красной армии, а о германской. «Сталин знает, что говорит, – подумал я. – Ведь его указания ни по какому вопросу не вызывали сомнений».

Хотя это положение высказывалось таким непререкаемым авторитетом, как Сталин, впервые, для нас оно не было открытием по существу, ибо каждый здравомыслящий человек отдавал себе отчет в том, что каждая армия стремится к победе; личному составу внушается вера в непобедимость своей армии, что должно вселять уверенность в благоприятном исходе вооруженной борьбы. Но для победы в войне одной веры в конечную победу далеко не достаточно, хотя она, эта вера, играет немаловажную роль, рассуждал я мысленно. И все же внушать армии несомненную веру в ее непобедимость значило демобилизовывать усилия личного состава, направленные на подготовку к тяжелой и опасной войне с сильным противником, необоснованно снижать меру опасности и невольно сеять безответственность в понятия определенной части людей, не находящих логичным идти на смерть ради победы, которая и без этого якобы неизбежна для непобедимой армии.

Это были не просто досужие рассуждения. С такими отдельными явлениями приходилось встречаться в последующем, на войне. Мне представлялось, что И.В. Сталин высказывал тезис о том, что непобедимых армий не существует, не случайно. По-видимому, он имел здесь две цели: теоретически развеять миф о непобедимости немецкой армии – с одной стороны, и опровергнуть шапкозакидательские настроения, укоренившиеся в сознании некоторой части нашего общества в то время, – с другой.

– Во-вторых, – продолжал Сталин, – немецко-фашистская армия еще не имела перед собой достойного противника, способного переломать хребет ее бронированному чудовищу. Когда эта хваленая армия столкнется с по-настоящему сильной армией, она будет разгромлена наголову.

Он напрямик не сказал, что такой армией должна будет явиться именно Красная армия, само собой разумелось, что он имел в виду ее. В самом деле, в то тревожное время в мире не существовало армии, способной противостоять германским моторизованным армадам, кроме нашей Красной армии. В этом не было ни малейших сомнений. «Следовательно, нам придется помериться силами с кичащимися своей непобедимостью зарвавшимися фашистскими вояками», – подумалось мне.

– Говорить о непобедимости немецкой армии рано и в принципе неправильно, продолжал оратор. – Чем же объясняются успехи немецкой армии на данном этапе? – поставил вопрос Сталин. И тут же стал объяснять. Объяснение выглядело так.

Положение для немецкой армии сложилось намного благоприятнее, лучше, чем для французской или английской армии. А это очень важно, этого нельзя не учитывать. Здесь проявились глубокие причины. Наш великий учитель Владимир Ильич Ленин, особо подчеркнул оратор, как-то сказал, что разбитые, побежденные нации хорошо учатся. Со своей стороны я могу добавить, что и разбитые армии хорошо учатся. Так получилось и с Германией. Будучи разгромленной в Первой мировой войне, она извлекла горькие уроки из своего поражения, сделала необходимые выводы и создала мощные вооруженные силы, оснастив их современным вооружением и другой военной техникой. Под лозунгом реванша за поражение германская армия воспитывается в воинственном, захватническом духе, ей прививаются бесчеловечные, аморальные свойства, дух агрессии и порабощения других народов.