Советские разведчики в нацистской Германии - Михаил Жданов

Ради того, чтобы поселить «Колониста» в отдельной квартире, в НКВД пожертвовали одной из своих конспиративных явок. Она находилась в доме 20 по улице Карла Маркса. Тем временем молодого человека и его возможности внимательно изучали. Вспоминает Леонид Райхман:

Мы затребовали личное дело «Колониста», внимательно изучили его работу на Урале. Кадровые сотрудники, которым довелось с ним работать, постарались передать ему необходимые навыки конспирации и работы с агентурой. Знания «Колонист» впитывал как губка влагу, учился жадно. В то же время был чрезвычайно серьезен, сдержан в оценках, объективен в своих донесениях. Он быстро становился профессионалом.

Одной из важнейших задач, стоявших в то время перед нашей контрразведкой, было проникновение в иностранные посольства. Кому-то это может показаться противоречащим международным нормам, но такова была (и остается) нормальная практика работы разведок. И в наши посольства закладывают подслушивающие устройства, и мы – в иностранные. Уникальный пример Бакатина, который в 1991 году выдал американцам всю схему прослушивания их посольства в Москве, надеясь на ответную любезность с их стороны (естественно, совершенно безосновательно), относится скорее к категории клинических (если не говорить о банальной государственной измене).

Итак, для Кузнецова придумали легенду. Он стал Рудольфом Вильгельмовичем Шмидтом, этническим немцем. Родился Шмидт в Саарбрюкене. Перед Первой мировой войной его родители переехали в Россию в поисках лучшей доли, да так здесь и остались. Сейчас он работает инженером-испытателем авиационного завода № 22 в Филях. Для убедительности ему выдали военную форму. Работа закипела.

ВЗЛОМ ПОСОЛЬСТВ

Проникновение в посольства должно было происходить по следующей схеме: Шмидт знакомится с кем-нибудь из сотрудников, входит к нему в доверие, возможно, даже идет на вербовку разведкой соответствующего государства (сотрудник оборонного завода – всегда лакомый кусочек). Естественно, в каждом случае надлежало действовать по индивидуальному сценарию. За два предвоенных года Кузнецову удалось провести ряд успешных операций, о некоторых из которых я и расскажу.

Наибольшей удачей Кузнецова многие считают его контакт с поверенным в делах миссии Словакии Гейзы-Ладислава Крно. Словакия с 1939 года являлась, по сути, лишь сателлитом гитлеровской Германии. После Мюнхенских соглашений, когда немцам удалось урвать западную Чехию, они задумались о полной ликвидации чехословацкого государства. Как вернее всего прикончить федерацию? Правильно, спровоцировав на отделение друг от друга ее субъекты (именно так был развален Советский Союз). Гитлер поддержал словацких националистов, которые в марте 1939 года подняли мятеж и объявили о своем отделении от Чехии. После этого Чехия была поглощена немецкими войсками, а Словакия, хотя и сохранила призрачную независимость, полностью подчинялась указаниям из Берлина.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Крно являлся не только словацким дипломатом, но и агентом немецких спецслужб. Кроме того, было у него еще одно увлечение: он контрабандой привозил из Братиславы партии швейцарских часов и продавал их в Москве спекулянтам. Через границу Крно провозил часы зашитыми в пояс, а затем отправлялся к ювелирному магазину в Столешниковом переулке. Там его и повстречал Шмидт. Они быстро договорились о цене, а затем «летчик-испытатель» превратился в постоянного оптового покупателя. Один раз он позвонил Крно и пожаловался: во время испытаний пришлось выпрыгнуть с парашютом, повредил себе ногу, не мог бы словак прийти к нему домой? Жадность сгубила фраера: ничего не подозревающий Крно отправился на квартиру к Кузнецову. Процесс купли-продажи был отснят скрытыми фотокамерами. А потом в квартиру вошли чекисты и быстро объяснили словаку, что к чему. После этого Крно был вынужден дать обязательство сотрудничать с НКВД. Он оказался весьма ценным источником информации: регулярно присутствовал на совещаниях в германском посольстве, где получал конфиденциальную информацию, имел важные сведения и по линии собственного МИДа.

Но главной целью Кузнецова все же были немцы. Детали его операций против германских дипломатов не раскрываются до сих пор. Известно, что он вошел в доверие к военно-морскому атташе Норберту Вильгельму фон Баумбаху, который вел активную разведывательную деятельность. Во время одной из встреч Шмидта с Баумбахом на квартиру к немцу проникли контрразведчики, вскрыли сейф, пересняли имевшиеся там документы и так же тихо испарились, не оставив следов. Вся агентурная сеть германского шпиона была вскрыта.

Еще более крупным успехом стало знакомство Кузнецова с личным камердинером немецкого посла Шуленбурга Гансом Флегелем и его женой Ирмой. Супругам Флегелям пришелся по душе веселый и остроумный соотечественник; более того, существует подозрение, что Ирма испытывала к нему далеко не дружеские чувства. Будучи агентами абвера, супруги «завербовали» Шмидта и стали получать от него кое-какую информацию. Взамен они, сами того не сознавая, выдавали важные сведения. Флегель настолько доверял Шмидту, что однажды, в отсутствие Шуленбурга, провел своего молодого друга в квартиру посла. Естественно, Кузнецов использовал этот поход на полную катушку. На новый 1941 год камердинер подарил Шмидту членский значок НСДАП и книгу «Майн Кампф» на немецком языке.

Этим успехи Кузнецова не исчерпывались. Он сумел завербовать японского агента, регулярно получал доступ к дипломатической переписке. Весной 1941 года немецкая разведка поручила ему съездить в Черновцы и там восстановить связь со своим старым агентом – зажиточным ювелиром. В итоге агент, разумеется, был обезврежен. В деле «Колониста» появилась новая запись:

Благодаря знанию немецкого языка, хорошему внешнему виду, личным качествам и умению вести себя среди представителей буржуазного общества, «Колонист» в течение короткого времени завязал широкие связи среди иностранцев, проживавших в Москве, работников иностранных миссий и посольств, особенно среди работников германского посольства в Москве, которым был известен как немец, советский гражданин, работавший в качестве испытателя на одном из московских заводов. При участии «Колониста» было проведено несколько удачных комбинаций по разработке и вербовке сотрудников инопосольств и миссий в Москве.

Читатель вправе удивиться: почему талантливого агента, в совершенстве знавшего немецкий язык, использовали для контрразведывательной работы? В конце концов, для этого могли подойти и другие люди, а вот при работе за рубежом Кузнецов был бы незаменим! У него имелись все шансы быть отправленным в Германию и стать там настоящим Штирлицем! Руководители НКВД тоже об этом задумывались. По некоторым данным, Кузнецова даже стали постепенно готовить к агентурной работе за границей. Но 22 июня грянула война…

НЕТЕРПЕНИЕ

С первых дней войны Кузнецов стал проситься на фронт. Такова была его горячая натура – он хотел как можно скорее схватиться с врагами, нанести им непосредственный урон. Он просился в воздушно-десантные войска, надеясь действовать в тылу наступающего противника. Но его начальники прекрасно понимали, что десантника подготовить легко, а вот заменить такого замечательного разведчика просто некем.

Вместо этого его стали планомерно готовить к разведывательно-диверсионной работе в тылу противника, на оккупированной территории. Его зачислили в только что сформированную Особую группу при наркоме внутренних дел СССР. Впоследствии она была преобразована в IV управление НКВД. Возглавлял группу Павел Судоплатов, старший майор госбезопасности, имевший личный опыт нелегальной работы за рубежом. Управление формировало и отправляло в тыл врага небольшие партизанские отряды, которые уже на местах пополнялись за счет местных жителей и выходивших из окружений бойцов. Подготовка была весьма напряженной – Николай изучал структуру вермахта, его уставы, традиции и обычаи, порядки, взаимоотношения военнослужащих, вооружение и многое, многое другое.

Тем не менее время тянулось для Кузнецова слишком медленно. Осенью 1941 года он был наконец командирован на фронт. Здесь его забросили в тыл немецкой 9-й армии, входившей в группу армий «Центр». Выполнив разведывательное задание, Николай несколько дней спустя перешел линию фронта. Этим он лишний раз подтвердил свою профпригодность – и был снова отправлен в Москву. Никто не хотел рисковать ценнейшим кадром без веской на то причины.

Проходил месяц за месяцем, закончились трагические отступления, вермахт потерпел поражение под Москвой. Со сложными чувствами смотрел на это Кузнецов: его младший брат давно сражался на фронте, а он, получается, отсиживается в тылу… Как бы всю войну не просидеть!.. И Николай бомбардирует начальство рапортами следующего содержания: