Маг с Явы - Коста Данаос

– Прямо как в старом телевизионном сериале про кунфу с Дэвидом Карриданом! – воскликнул я.

Джон немного подумал.

– Ты знаешь, я не видел этот сериал, – наконец сказал он. – То есть смотрел иногда отрывки из него, но никогда не садился, чтобы посмотреть его целиком. Не думаешь ли ты, что они где-то услышали историю Ляо-шифу и использовали ее?[11]

Глава 6. УРОКИ, КОТОРЫЕ НАДО ВЫУЧИТЬ

ЭКЗАМЕН

Когда в следующий раз я увидел Учителя, шел сильный дождь. Джона не было целую неделю. Он уезжал за город по делам. Я провел это время, путешествуя, читая и обдумывая уроки предыдущих встреч. Поездки меня не слишком развлекали – я уже изучил всю страну, а город, в котором жил Джон, ничем не выделялся. Джон позвонил сразу, как вернулся. Вечером я по обыкновению взял такси до его дома – мне не терпелось снова увидеть его.

Я стряхнул капли дождя с плаща и вошел. В доме было много людей и царило возбуждение. Казалось, все ждут начала вечеринки. Джон приветствовал меня возгласом:

– Коста! Сегодня тебе везет. Я буду экзаменовать двух учеников, переходящих на Второй Уровень. Мы как раз готовимся.

Прежде я ни разу не наблюдал подобного экзамена, так что моментально почувствовал волнение. Ради такого стоило ждать неделю. Наверное, самое важное в возможностях моего Учителя были приобретенные им навыки, те, что он способен передать другим. Этим вечером я впервые увижу такую передачу опыта. Надо заметить, что в принципе не каждый может стать таким, как Джон Чан, как не каждый может стать олимпийским чемпионом; хотя практически любого здорового человека можно научить бегать, а если уж не бегать, то, по крайней мере, тренироваться. Второй Уровень – что-то в этом роде. Почти любой желающий, проявляя упорство и дисциплинированность, может завершить его (хотя у некоторых такой процесс занимает более пятидесяти лет). Однако стать таким, как Чан-шифу, удается одному из тысячи.

Так или иначе, я страстно желал увидеть, что могут делать эти двое.

Они одни не выглядели радостными. Оба явно нервничали, то и дело удалялись в туалет или выходили на балкон, чтобы ненадолго углубиться в медитацию и восстановить контроль над своим разумом и телом. Мне сказали, что ученикам неизвестно, когда начнется экзамен. Джон обычно сам выбирает время и место и говорит: «Пора». Это означает начало теста – считают, что надо застать ученика врасплох, так у него вырабатывается готовность к любым происшествиям в реальной жизни.

Я был рад, что не нахожусь на их месте. Один выглядел особенно потерянным.

Тем временем события начали разворачиваться. Один из присутствующих, знакомый мне, вдруг стал громко протестовать против чего-то. Другой ученик, вероятно более старший, не обратил на это никакого внимания. Он взял у моего знакомого пачку сигарет, вытряхнул содержимое, вернул хозяину, а пачку оставил себе. Курильщик с угрюмым видом переместился в угол, рассовывая сигареты в карман. Затем старший ученик достал еще две пустые пачки и поставил все три на столе в ряд – так, чтобы мы видели названия фирм.

Это было задание для экзаменуемого. Ему предстояло передвинуть пачки с помощью телекинеза, отойдя не менее чем на четыре фута.

Джон подошел ко мне.

– Ты понимаешь, чем мы здесь занимаемся? – спросил он. Я кивнул. – Им нужно передвинуть пачки, находясь на расстоянии, равном длине пяти предплечий; это наша традиция.

Он взглянул на мою руку с длинными пальцами и усмехнулся.

– В твоем случае это расстояние составило бы более полутора ярдов.

Я смутился к его явному удовольствию.

Джон был большим шутником. Как-то мы ехали в лифте еще с двумя десятками человек. Дело было в торговом центре: застекленный лифт перевозил посетителей с этажа на этаж. Внутри лифта были стальные перильца, на которые люди ставили сумки. Мы с Джоном собирались перекусить в ресторанчике на последнем этаже.

Вдруг по перильцам прошел сильный разряд. Одна из женщин вскрикнула, и все мы отшатнулись, испугавшись короткого замыкания. Джон тоже отпрянул, но мне хватило беглого взгляда, чтобы заметить сдерживаемую с трудом усмешку и понять, что же произошло. Это он послал импульс биоэнергии через металл! Лифтер попросил всех держаться подальше от загородки, а как только мы достигли верхнего этажа, вызвал по рации техников и отключил лифт.

Что ж, это было забавно.

Итак, ученики страшно нервничали. Им требовалось сдвинуть все три пачки, чтобы сдать экзамен.

Первый приступил к испытанию. После того как были измерены его предплечье и кисть, на полу провели черту, через которую он не должен был переступать. Джон сам встал на эту линию и строго посмотрел на приближающегося ученика, чтобы убедиться, что тот не посмеет сжульничать. Экзаменуемый остановился перед чертой в позе всадника, поднял ладонь, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и начал.

Он направлял свою энергию ци через ладонь на пачки из-под сигарет. Одна из них упала.

– Не вышло, – прошептал человек передо мной. – Сейчас еще раз попробует.

Джон сделал ученику замечание, и тот предпринял новую попытку. На этот раз в нем чувствовалась решимость; он знал, что может выполнить задание. Он сильно сконцентрировался и толкнул. Все три пачки упали. Одна даже свалилась со стола. Экзамен был сдан.

Перед проверкой второго ученика устроили небольшой перерыв, и мне разрешили подойти к месту испытания.

– О'кей, Коста, – сказал Джон. – Давай-ка проинспектируй тут!

Он был прав. Я выискивал магниты, проволоку, вентиляторы, что-нибудь электрическое или химическое со всем умением, полученным за двенадцать лет инженерного труда. Ничего. Стол был деревянный; я приподнял его. Под ним не было ни проволок, ни веревок. Только пачки от сигарет – и все; они были целы, разве что пустые. Я вынул из нагрудного кармана маленький компас, который всегда ношу с собой, живя на Востоке, и с его помощью исследовал стол и все вокруг. Никаких магнитов, хотя бы следов намагниченности, не обнаруживалось. Не находил я и признаков каких-либо химикатов. Комната была прекрасно освещена, и все происходило на наших глазах. Никаких фокусов-покусов.

Проверка моя была излишней; я делал это скорее для присутствующих, чем для себя. У меня не было никаких сомнений в том, что я увижу. В любом случае у собравшихся не было причин меня обманывать.

– Я хотел бы осмотреть все еще раз после окончания экзамена, – сказал я Джону, и он охотно согласился.

Подошел черед следующего ученика; он очень нервничал. Всем, кроме меня, было ясно, что у него ничего не выйдет. Повторили процедуру обмера, начертили новую линию; ученик, как перед ним первый экзаменуемый, занял свое место.

И провалился. Ничего не произошло.

Джон подбодрил его, посоветовал расслабиться и повторить попытку.

Тот попробовал, но опять безуспешно. Слишком он был возбужден. Я думал, его остановят, но ошибся.

Джон разрешил ему уменьшить расстояние до ярда; на этот раз пачки не просто упали, а отлетели со стола на землю на добрый ярд. В тот момент я понял кое-что важное: область феноменов, связанных с этим действием, убывает по экспоненте. На графике это выглядит так:

«Когда-нибудь я нарисую схему и опишу этот процесс», – подумал я. И даже представил, как это сделаю.

Ученику дали еще один шанс. Вновь неудача. Джон велел ему остановиться. Он будет сдавать другой экзамен на следующий год, но пока его возможности не выявлены; с момента провала тебя считают негодным и не допускают к новым заданиям.

– Ну и что еще ты хочешь проверить? – спросил Джон.

Я вынул перочинный ножик и разрезал пополам пустую пачку. Фольги внутри не было, стало быть, на нее никак не могли воздействовать силой магнетизма. Я опять сделал это для других, а не для себя; казалось, всем было очень важно, чтобы я убедился в том, что ничего не подстроено, и мне пришлось доказать, что я действительно убедился.

У меня хорошо получались такие вещи. В прошлом году один из друзей Джона попытался разыграть меня. Он дал мне пластинку жевательной резинки, а потом спросил, хочу ли я почувствовать его силу. Я ответил утвердительно, и он погрузил обертку от жвачки в воду.

– Теперь возьми ее и сожми, – сказал он.

Мне не потребовался осуждающий взгляд Джона, чтобы понять, что меня дурачат; опустив обертку в воду, человек выдал себя. «Щелочной металл», – подумал я, и лишь притворился, что сжал руку. Обертка была покрыта воском; сдавливание разрушило бы это покрытие и позволило бы натрию реагировать с водой, выделяя интенсивное тепло.

Шутник пришел в замешательство; он ожидал, что я брошу обертку от боли. Я расстроил его своей безмятежностью.

– Можешь разжать руку, если жжет, – сказал он. – Не доводи до ожога.

– Мне вовсе не жжет, – заверил я невинно. – Смотри! – Я отдал ему обертку, которую аккуратно скатал в шарик. На его лице появилось озадаченное выражение. Он взял обертку и сжал ее как можно сильнее. Он сморщился и бросил ее. Потом с удивлением посмотрел на меня – почему фокус не сработал с иностранцем?