Штрафной удар - Фридрих Незнанский

— Что это значит? — сказал Денис.

— Это значит, — сказал громила, первый раз открыв рот, — вали отсюда, пока цел.

— Не совсем так, — мягко поправил Кролик. — Это значит, что ты играешь не на своем поле, а времени осмотреться тут у тебя нет, сынок. Но я тебе сделаю подарок, так и быть.

— Подарок? — Денис не верил своим ушам.

— Да, подарок. Я скажу тебе то, что еще никто не знает.

Денис внутренне собрался, хотя и так все это время был достаточно напряжен. Что он сейчас услышит? Антон Комаров попал в автокатастрофу? Ему отрезали обе ноги? Он ослеп? Что еще придумает этот упырь?!

— Комаров не будет больше играть в «Буревестнике».

— Это, по-моему, как раз все знают, — осторожно заметил Денис, напрягаясь еще больше.

— Понимают, а не знают, — поправил Кролик. — Понимать и знать — разные вещи. Так вот я повторяю: Комаров не будет играть ни в «Буревестнике», ни в России вообще. Я это знаю. Вот единственное, чем я могу помочь. Хотя и этого уже будет достаточно, если ты действительно так же умен, как и эрудирован.

— Вы были знакомы с Виктором Афанасьевичем Рябовым?

— Нет, не был. Но мне нравились команды, которые он тренировал, и я последовательно болел за все.

Денис подумал, что, насколько он уже понимает болельщицкую психологию, это несколько странно. Болеют за конкретную команду, за футболистов-любимчиков, пусть и путешествующих по клубам, но за тренера?

— Ну, — усмехнулся Кролик, — спрашивай, что хочешь. Все равно ни один следователь с его убийством меня не свяжет. Мне жаль, что он умер.

— Умер? — переспросил Денис.

— Как это ни называй, суть не изменится. Рябова нет. Я к его смерти непричастен. Ведь это же у вас у всех в головах сидит?

— Я бы лучше спросил, что вы думаете о его гибели. Почему это случилось?

— Ты юрист, не я. Ищи, кому выгодно. Мне — не-выгодно. Мне жаль Рябова.

— Но вам не кажется, что в этой истории с Комаровым вы сильно рискуете? — сказал Денис. Он не успел развить свою мысль, потому что ее перебила другая: надо организовать охрану свидетелю — пингвину. Ну и времена настали, просто зоопарк какой-то: пингвин свидетельствует против кролика!

Тут Кролику принесли телефон, он сказал в трубку только одно слово:

— Да. — Потом повернулся к Денису с мягкой улыбкой: — Извини, времени мало. В суд меня вызывают.

Аудиенция была окончена.

Что же это значило? Где будет играть Комаров? Его действительно опекают московские бандиты? Видимо, так. Почему? Едва слухи о том, что он тренируется в «Салюте», просочились в прессу, они перевезли его в другое место. В другое место, хм… Какое место? А вдруг он на даче у Кролика? Здесь же можно целую футбольную команду поселить.

От кого укрывают Комарова? Возможно, от Рыбака? Почему? Почему?!

Какие у них на него могут быть права, если парень связан с «Буревестником» действующим контрактом? Чьи интересы обслуживает Кролик, если не свои собственные? Может быть, он помогает молодому футболисту действительно бескорыстно, может быть, он помогает ему сделать карьеру? Да черта с два! Вопросов было много, ответов мало.

На следующий день, не без усилий со стороны отдельных работников Генеральной прокуратуры, Денис смог выяснить, что в настоящее время ни в одном суде Москвы и Московской области не принято к производству дело, в котором бы в любом качестве (обвиняемого, свидетеля или потерпевшего) фигурировал Сергей Сергеевич Порфирьев, известный также как Кролик.

Прямо как в анекдоте, подумал Денис. По причине недостаточности улик известный преступник Пупкин прямо из зала суда был отправлен на дозавершение преступления.

Зайдя в свой подъезд и нажав кнопку лифта, Денис увидел не то бомжа, не то электрика, ковыряющегося в распределительном щите. Пожалуй, для электрика поздновато — за полночь. Хотя если авария? Скажем, кто-нибудь включил в одну розетку обогреватель, стиральную машину, электрочайник, — всякое бывает. Ну да, вот и чемоданчик у слесаря рядом на полу стоит. Глядя на него, Денис вспомнил историю, которая приключилась прошлым летом.

Александр Борисович Турецкий, отчаявшись в стремлении отправить на дачу жену-ребенка-тещу-хомячка (вообще-то тещи, равно как и хомяка, у Турецкого нет, но он последнее время полюбил этот оборот речи; кстати, дача у Турецкого тоже отсутствует), позвонил обоим Грязновым с предложением пообщаться за жизнь у кого-нибудь из них и хорошенько отрелаксировать. Старшие товарищи большинством голосом (впрочем, Денис называл это авторитарным решением) решили, что расслабляться будут у Дениса. Было также постановлено, что у Дениса «день рождения».

Несмотря на то, что Турецкий с Вячеславом Ивановичем Грязновым знали толк в спиртном и всегда затаривались впрок, им, как всем нормальным людям, редко когда хватало. Денису было все равно, пить он не собирался (что, как показал в дальнейшем вечер, было ошибочной точкой зрения), но старших товарищей он уважал безмерно и заботился об их здоровье, поэтому решил прихватить для поправления упомянутого здоровья еще одну.

Вячеслав Иванович приехал загодя с большим пакетом, который в обозримом будущем должен был трансформироваться в изощренную закуску. Помыл руки и выгнал Дениса с кухни. Через некоторое время в комнату заглянула его встревоженная физиономия:

— У тебя же кофе нет!

— Как это — нет? — обиделся Денис. — Есть, конечно, еще полбанки «Чибо» в буфете.

— Так он же растворимый! — возмутился Грязнов-старший. — Неизвестно, что в этих гранулах, и пахнет он ненормально!

— Пахнет он как раз замечательно.

— Вот и я о том же! Кофе не может так натурально пахнуть. Это подозрительно — такой сильный аромат. Нет, так не пойдет. Нам нужен нормальный кофе, в зернах. Кроме того, что его можно пить, им можно закусывать коньяк, если посыпать горсточку свежемолотого на дольку лимона. А ты небось и не знал, недоросль!

Денис равнодушно пожал плечами: до одного места ему были эти алкогольно-гастрономические изыски, в настоящий момент его гораздо больше интересовал роскошно изданный «Атлас стрелковых видов оружия», подарок заботливого любимого дяди на «день рождения».

— Ладно, племянник, где тут у тебя магазин поприличней рядом?

— «Рамстор» в двух кварталах.

Грязнов-старший, одеваясь в прихожей, сообщил, что на всякий случай захватит ключи, и отбыл.

Денис продолжал изучать модификации браунинга и все утверждался в мысли, что лучшая модель — знаменитый классический и ничуть не устаревший «хай пауэр» на тринадцать патронов. Через некоторое время ему и пришла в голову та самая светлая мысль, о которой упоминалось вначале. Он заглянул в холодильник и понял, что Турецкий с дядей не ограничатся двумя бутылками водки и одной — коньяку, и его же, Дениса, отправят куда-нибудь на ночь глядя, а то еще, не дай бог, сами побредут навстречу ночным подвигам. И подвиги, как водится, не заставят себя ждать. А потом в какой-нибудь ехидной демократической газетке появится реплика типа «И эти люди охраняют наш покой?!». Денис натянул кроссовки и обнаружил, что ключей-то больше нет, единственные забрал дядя, было еще два комплекта, но один сгинул вместе с бывшей подружкой, другой — с багажом в Шереметьеве. После таких потерь Денис собственноручно поменял замок, вставил в дверь нечто хитроумное, израильское, с магнитным кодом, и к такому чуду полагалась только одна отмычка. Вот ее-то и унес Грязнов-старший. Оставалось надеяться, что дядя вернется домой раньше.

И вот спустя минут двадцать Денис возвращается домой, звонит и — безуспешно. Тогда он звонит дяде на мобильный, Вячеслав Иванович, слава богу, откликается. Выясняется, что он дегустирует кофе: в универсаме открыли новый отдел, там дают пробовать все сорта. Денис объясняет ситуацию и просит поторопиться. Сам спускается по лестнице и выходит из подъезда. Сталкивается с Турецким. У Турецкого шесть бутылок пива (о господи!) и бутылка водки (о господи!!), и все это в руках. Турецкий говорит, что пакет был, но он порвался…

И вот они тупо торчат возле подъезда и ждут Грязнова-старшего. Бутылки позвякивают и нагреваются. Жара, между прочим, страшная. Ждать внутри подъезда или на лестничной клетке у квартиры Дениса — тоже не умней, неизвестно, сколько это еще продлится. Они заходят в подъезд и садятся на ступеньки. Снова звонок Грязнову-старшему. Занято. Ждут дальше, переминаются. Через две минуты повторный звонок — теперь уже телефон Вячеслава Ивановича и вовсе не отвечает. Турецкий с проклятиями открывает первую бутылку пива и выпивает ее одним глотком. Денис отказывается. Ждут. Грязнова нет. Турецкий уже почти в бешенстве: водка закипает, пиво не орошает, жизнь катится к закату. Короче, он предлагает пойти во двор, он там видел беседку, а в ней — никого, а если даже и не так, то не беда — выгоним. Денис не против, только вот неудобно ему во дворе сидеть со спиртным, все-таки у него тут имидж какой-никакой сложился, частный сыщик и все такое. Так что же делать, спрашивает Турецкий, может, ты сможешь от соседей к себе перелезть? Прямо по вертикальной стене дома? Это было бы здорово, Дениска, особенно если у соседей фотоаппарат найдется.