Слуга смерти - Майкл Маршалл

Она взяла чашку и, обнаружив, что та давно остыла, снова поставила ее на стол.

— Не хотите ли…

— Все в порядке, — сказал я. — Продолжайте, пожалуйста.

— Вскоре после этого я снова увидела Пола в приюте. Мне стало жаль мальчика, и я сказала ему, что с ним поступили нечестно. Он лишь пожал плечами и снова ответил: «У меня уже была семья». Я не ожидала, что он до сих пор об этом думает, и попыталась объяснить ему, что это на самом деле не имеет никакого значения и он должен помочь нам найти новую семью, с которой он хотел бы жить. Да, когда‑то у него были родные мать и отец, и с этим никто никогда не будет спорить. Но сейчас ему придется жить с кем‑то другим.

«Нет, — ответил он. — Они были ненастоящие. Но у меня был брат. Настоящий. Точно такой же, как я».

Он подчеркнул слово «точно» — «точно такой же, как я», именно так он тогда сказал.

Она слабо улыбнулась.

— Конечно, я ему не поверила. Подумала, что он просто сочиняет; тогда мне в нем что‑то казалось слегка… не знаю, как сказать. Но когда вы сегодня появились у меня перед дверью, я поняла, что он все‑таки был прав. У него действительно был брат, точно такой же, как он.

Я кивнул, думая о том, что она ошибается и он ошибался тоже. Я был похож на него внешне, но не более того. В любом случае, меня удивило, как она смогла заметить сходство, если Пол, когда она видела его в последний раз, был еще ребенком.

— Наконец мы нашли семью, которая взяла его к себе, здесь, в городе, и он провел там год, пока они не переехали в другой штат, и он вместе с ними. Так или иначе, на этот раз все прошло в лучшем виде. Собственно, вот и все.

Я посмотрел на нее.

— Что? — спросила она.

Я продолжал смотреть на нее.

Она взглянула на собственные руки и тихо проговорила:

— Что он натворил?

— Миссис Кэмпбелл, — сказал я. — Расскажите мне обо всем, о чем не сочли нужным говорить. Мне действительно нужно это знать.

Она снова посмотрела на меня и быстро заговорила ничего не выражающим голосом:

— Несколько лет спустя я случайно встретила мужа из той семьи, которая оставила его на ступенях конторы. С тех пор я ничего о них не знала — обычно за такое отношение к ребенку отдают под суд, что, собственно, вполне могло с ними произойти, но жена заболела, и… дело замяли. Когда я увидела его на другой стороне улицы, я сделала вид, будто не заметила его, но он сам побежал ко мне наперерез потоку машин. Он подошел, встал у меня на пути и начал рассказывать. Он сказал, что, когда Пол жил с ними, у его жены был пес. Большую часть времени мальчик вел себя хорошо, даже очень, словно и в самом деле решил остаться с ними насовсем. С их дочерью он тоже вполне ладил. Но пса Пол терпеть не мог, просто ненавидел его, когда тот лаял, и вообще смотрел на него как‑то странно. Пес был довольно старый, жил у жены этого мужчины, еще когда та училась в колледже, и она любила его больше всех на свете. Даже больше, чем собственного мужа, но тот не возражал, поскольку пес ему тоже нравился. Большой старый сонный пес никому не мешал, обычно дремал во дворе и то и дело стучал хвостом по земле.

Она сделала паузу и глубоко вздохнула.

— Потом однажды Пол вбежал в дом, крича, что пес попал под машину. Выскочив во двор, они увидели, что пес лежит наполовину во дворе, наполовину на узкой дороге за проемом в изгороди. Голова его была вся изуродована, как будто попала под колеса. Пол расплакался, и все такое, так что собаку быстро похоронили, и лишь поздно вечером, когда они сидели в постели, жена кое‑что тихо сказала, не глядя на мужа и словно обращаясь к стене. Она сказала, что за все годы, которые они прожили в этом доме, пес никогда не подходил к изгороди, и вообще странно, что кто‑то ехал вдоль нее столь быстро, что не успел затормозить. К тому же не менее странно, что серьезно пострадала лишь голова, включая оба глаза и пасть.

Ее муж задумался, но ничего не сказал. В конце концов они легли спать, а через неделю привели Пола назад. Муж отметил, что доказательств никаких нет, что это действительно мог быть лишь несчастный случай — но той недели им вполне хватило. Жена больше не соглашалась держать в доме приемыша.

Миссис Кэмпбелл подняла палец, не давая мне ничего сказать.

— А теперь послушайте. Это были всего лишь слова, которые вполне могли оказаться ложью в оправдание их тогдашнего поступка, и, вероятно, он понял это по выражению моего лица. Он покачал головой и сказал, что если бы я могла посмотреть в глаза его жене, я бы поняла, что правда, а что нет. А потом он ушел, и больше я его никогда не видела.

— Господи, — сказал я.

— Именно, — кивнула она. — Сейчас я вам кое‑что еще расскажу, а потом вы пойдете. Шесть или семь лет спустя после того случая, незадолго до того, как я ушла на пенсию, в департаменте случился пожар. Мюриэль говорила, что рассказывала вам об этом. Тогда погибли многие документы.

— Да, — ответил я. — Рассказывала.

— Однако кое‑чего она не знает. В то утро я опоздала на работу — трамвай сломался, и пришлось идти последние шесть кварталов пешком. Когда я добралась до места, здание было уже в дыму, люди высыпали на улицу, и все бегали туда‑сюда. День оказался крайне неудачным. Так или иначе, четыре человека погибли, многие получили ожоги. Пожар начался, когда в здании было полно народу. Я стояла на тротуаре, пытаясь понять, что происходит, и у меня возникло странное ощущение, будто кто‑то смотрит мне в затылок Я обернулась, и…

Голос ее внезапно стал хриплым.

— Там, на другой стороне улицы, стоял он и смотрел. Теперь он был уже намного старше и выглядел точно так же, как и вы сейчас, только немного стройнее. Я видела его лишь секунду, а потом он исчез. А может быть, я вообще его не видела. Иногда мне кажется, что я видела его лицо и узнала его, а иногда — что мне это лишь показалось, и потому я никому никогда об этом не говорила. Даже Мюриэль, хотя она была мне как дочь. Она и сейчас мне как дочь, когда у нее находится для меня время.

— Это был он, — тихо сказал я. — Это был Пол.

Она схватила меня за руку и крепко сжала.

— Не подумайте только, что это имеет какое‑то отношение к тому, что он был у нас под опекой, или к тем людям, в семьях которых он жил и которые изо всех сил пытались дать ему нормальную жизнь. Вовсе нет. Такие же люди помогали воспитать Мюриэль и тысячи ей подобных.

— Знаю, — сказал я. — Мои родители тоже не были мне родными, но дали мне больше любви, чем я когда‑либо заслуживал.

Она удивленно посмотрела на меня, но промолчала. Потом она встала, и я понял, что мое время вышло.

У дверей, когда я уже стоял на крыльце, она снова коснулась моей руки и сказала на прощание:

— Я всю свою жизнь посвятила детям, и это доставило мне немало радости. Но одно в моих взглядах на мир с тех пор изменилось, и притом навсегда.

— Что именно?

— Я все так же верю, что все мы люди, — сказала она, закрывая ширму, — но я больше не верю, что мы все дети Божьи. Нет, в это я вовсе не верю.

Я вернулся в отель, не зная толком, что делать дальше. В вестибюле я понял, что окончательно выдохся, и в конце концов оказался в баре, глядя на улицу через цветное стекло. Как говорится, у каждого свои привычки.

Мысли путались, и я ощущал глухое раздражение. Поиски в Сан‑Франциско завели меня в тупик. Миссис Кэмпбелл не помнила, как звали ту семью, которая в конце концов взяла к себе Пола. В любом случае, они переехали, и она не знала, куда именно. Ее коллеги по тем временам Либо умерли, либо разъехались. След оборвался, в том числе и по причине пожара. Я был уверен, что Пол вернулся и устроил тот пожар, и знал, что миссис Кэмпбелл уверена в том же самом — точно так же, как она наверняка понимала, что маленький мальчик, найденный на улице, просто позволял обходиться с собой подобным образом, пока не стал достаточно взрослым для того, чтобы выбрать свой собственный путь, став человеком, который сделает так, чтобы все «стало нормально».

Доставая бумажник, чтобы расплатиться за первую кружку пива, я вспомнил, что выключил мобильник. На телефоне оказался пропущенный звонок. Номер был мне незнаком, но это мог быть лишь один из двух, и я перезвонил.

— Джон? — почти сразу же ответила она.

— Нет, — сказал я. — Это Уорд. Твой телефон сообщает о том, кто звонит, Нина. Просто взгляни на экран.

— Верно, — ответила она. — Ну и глупая же я. Где ты?

— В Сан‑Франциско.

— Вот как? Зачем?

— Я оставил здесь свое сердце. И вернулся, чтобы его забрать.

— Хорошее решение. И как оно?

— Почти нетронутое, — коротко рассмеялся я. — Как дела?

— Пока ничего, — ответила Нина. — Хотя не совсем, происходит что‑то странное. Сегодня утром случилось двойное убийство — кто‑то оставил труп неизвестной женщины в дрянном мотеле, а потом пристрелил полицейского, чтобы подчеркнуть свою мысль. Да еще оставил в теле женщины жесткий диск.