Лучшее, что может случиться с круассаном - Пабло Туссет

– Видите ли, дело в том, что я нашел сведения о вас как о частном детективе и хотел бы воспользоваться вашими услугами, если мы сможем повидаться прямо сегодня. Дело срочное.

– О чем речь?

– Об исчезновении.

– Кто исчезнувший?

– Моя невестка.

– Давно?

– Двое суток.

– Не так уж много времени прошло, сеньор…

– Молукас, Пабло Молукас. Да, времени прошло немного, но у меня есть причины полагать, что с ней произошло что-то серьезное.

– Хорошо, если вы расскажете мне все поподробнее…

– Само собой, но мне не хотелось бы обсуждать это дело по телефону. Могли бы мы увидеться сегодня вечером?

– Что ж, это возможно… Какое время вас устраивает?

– Часов в восемь. Не сочтете ли за труд заехать ко мне? Я живу недалеко от вашего офиса, на улице Нумансия. Мне бы хотелось, чтобы жена тоже приняла участие в разговоре, но она должна оставаться дома с детьми.

– Никаких проблем. Если вы оставите мне адрес и телефон…

В этот момент я уловил в его голосе явный каталонский акцент, возможно, жителя какого-нибудь городка из-под Таррагоны, который превращал легкое «се» в звучное «эс» и добавлял конечное «т» к некоторым инфинитивам. Сверившись с номером дома и телефона The First в ежедневнике, я сообщил их сеньору Робельядесу.

– Итак, в восемь?

– Ровно в восемь.

Я выкурил еще косячок, мысленно проверяя, что из поля моего зрения не ускользнула ни одна подробность. Я не учел необходимости нанимать детектива под вымышленным именем и теперь боялся, что это может привести к какой-нибудь неувязке. Уж конечно, частный детектив постарается не упустить ни единой детали, и кто знает, не взбредет ли ему в голову заглянуть в почтовый ящик в парадной The First или что-нибудь еще в этом роде. Я снова и снова прокручивал все дело, одеваясь и на всем пути до торговых рядов Иллы. Я не знал, во что ввязываюсь, но одно мне было ясно: прежде чем The First вернется, я должен извлечь максимум выгоды из его карточки, хотя бы только ради спортивного интереса. К тому же надо было слегка замаскироваться: просто невероятно, чтобы Lady First вышла замуж за человека в таком виде.

Войдя в ряды, я тут же сунулся в первый же попавшийся бутик, где, судя по его виду, должны были продавать домашнюю одежду для типа за тридцать, у которого жена и двое детей, квартира в сто пятьдесят квадратных метров в центральной части улицы Нумансия и Черная Бестия в гараже. Единственная незанятая продавщица, заметившая, как я вхожу, сразу стала похожа на тореро, против которого выпустили быка весом килограммов этак шестьсот: резинка, которую она жевала, завязла у нее в зубах. Соблюдая все возможные приличия, я бестрепетно убедился, что «молния» у меня не расстегнулась, и направился прямо к продавщице, не обращая внимания на ее наивные попытки изобразить, будто она не видела, как я, нагнувшись, шарю под прилавком.

– Привет. Мне нужны рубашки, брюки и ботинки.

– Рубашки, брюки?…

– И ботинки.

Когда она поняла, что теперь ей от меня не избавиться, то сразу перестала играть в прятки.

– Какие вам рубашки?

– Побольше.

– Побольше… Вот посмотрите, может, что-нибудь приглянется?

Она указала мне на стену, во всю длину уставленную вешалками с рубашками. Среди них я увидел одноцветные, достаточно привлекательные: красные, изумрудно-зеленые, фиолетовые, а также серые и черные… Мне они приглянулись. Рубашки такого типа, должно быть, носили гангстеры.

– Мне нравятся вот эти. Они большие?

– М-м-м… Да, есть и большие размеры. Вам какого цвета?

– По одной каждого.

Продавщица на мгновение остановилась на полдороге к вешалкам, но не осмелилась мне перечить и ограничилась тем, что выбрала по одной рубашке каждого цвета, перекидывая их через правую руку.

– Всего девять…

– Отлично, пусть будет девять. Вы уверены, что они большие?

– XXL – это самый большой размер, который к нам поступает…

– Ладно, а теперь мне нужны две пары брюк.

– Две пары… Если желаете, посмотрите, что у нас есть…

Она указала мне на противоположную стену, где разноцветные джинсы, кипами сложенные на подставках, чередовались с брюками более серьезного покроя, висевшими на вешалках. Терпеть не могу джинсы, в них никак не запихнуть мое пузо. К тому же я страдаю приступами приапизма, и если письке не хватает свободы, то эрекции оказываются очень болезненными. Поэтому я подошел к вешалкам и стал разглядывать более широкие модели из хлопка и какой-то синтетики. Я показал на серые цвета маренго и другие, тоже серые, но с перламутровым отливом, которые хорошо сочетались с любой из рубашек.

– Вот такие, только моего размера, пожалуйста.

– Извините, а ваш размер?…

Без понятия.

– Без понятия.

Продавщица мельком обозрела контуры моего брюха, будто ей казалось неприличным подробно разглядывать эту часть моего тела. Подняв руки, я повернулся кругом, чтобы дать рассмотреть себя во всей красе. Рано или поздно девочка должна была получить боевое крещение, и уж лучше ей потерять стыд со мной, чем с каким-нибудь нахалом, который сюда зайдет.

– Не хочешь меня измерить?

Она посмотрела на меня синими, как небо, глазами, полными ужаса, как у маленькой девочки, которую поймал и засадил в клетку великан-людоед; но все же согласилась и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась в примерочную, где другая продавщица обслуживала какого-то политкорректного типа, пришедшего за покупками вместе со своей супругой. Она вернулась, нервно крутя в руках сантиметр. Еще раз проверив ширинку, я принял выжидательную позу, подняв и разведя локти.

– Я весь твой, детка.

Подойдя ко мне, она попыталась обхватить мою талию. Но, чтобы объять всю мою окружность, ей пришлось бы обнять меня, а при соблюдении дистанции не хватало длины ее рук. Я постарался облегчить ей процедуру – для одного дня ей и этого было достаточно.

– Постой, давай-ка я попридержу сантиметр здесь, а ты будешь мерить.

Я прижал конец ленты пониже пупка, а другой рукой повел девушку так, чтобы она описала полный круг, для чего ленты не хватило. Пришлось измерить остаток поясницы растопыренной ладонью.

– Сто… сто семнадцать сантиметров.

– Видишь, как просто?

– Пойду погляжу, какому размеру это соответствует.

Сверившись с висевшей на стене табличкой, она тут же исчезла в служебном помещении. Я же пока развлекался, рассматривая ботинки, выставленные в центре магазина на деревянных кубах. Мне понравилась одна пара, черные, крепкие; похоже, они отвечали моде на ботинки военного образца. Две минуты спустя вернулась продавщица, неся пару брюк, не совсем таких, какие я выбрал.

– Этого размера у нас только такой покрой.

Брюки были словно из тонкой шерсти, очень официальные, темно-серого цвета. Сняв их с вешалки, я приложил их к поясу, чтобы на глаз убедиться, что они мне не коротки. Увидев, что они как раз, я спросил, нет ли таких же более светлого оттенка, и добавил к своему списку пару брюк и одни из сапожищ сорок пятого размера. Все это обошлось мне в пятьдесят девять тысяч с хвостиком. Я уже расплатился и направлялся к выходу со своими мешками, когда заметил в витрине шелковистую гавайскую рубашку: красный, голубой, зеленый попугаи, филодендроны и тропические моря. Пятнадцать тысяч. Она того стоила. Я вернулся. Моя девушка, видя, что я такой покладистый, окончательно перестала меня бояться и с улыбкой пошла мне навстречу.

– Извини, я хотел бы еще вон ту рубашку с витрины.

– Большая, да?

Выходя на улицу, я посмотрел на часы, висевшие над входом в супермаркет. Половина шестого, времени еще уйма. Я вспомнил о парикмахерской на ближайшем углу, не доходя до Травесеры.

Парикмахер оказался примерно моих лет, с короткой остроконечной бородкой и общительным видом. Он походил на человека, которому нравится его работа, и я решил доставить ему небольшое удовольствие.

– Я готовлю маскарадный костюм к празднику. Предположим, что я из хорошей семьи, занимаюсь бизнесом и вожу спортивную машину наподобие Джеймса Бонда. Какую бы мне сделать стрижку?

– Сколько вам лет?

– Бр-р-р… тридцать восемь, вроде того.

– Образование?

– Куча дипломов. Специалист по особо важным делам – эту специальность я получил в Гарварде, короче, все, что только можно себе представить.

– Женаты?

– Женатее не бывает. Двое детей. Каждый день играю в теннис и посещаю гимнастический зал.

– Да, тут надо подумать… Простите за прямоту, но лучше всего вам пойдет одеться монахом Робин Гуда. В коричневой рясе и с пивным бочонком вы будете выглядеть сногсшибательно.

– Сказать по правде, я хочу произвести впечатление на одну женщину. Ей нравятся люди, живущие на широкую ногу… Я уже раздобыл машину и одежду, но мне нужна соответствующая прическа.

– Это другое дело. Садитесь – посмотрим, что можно сделать.

Тип знал свое дело. Он осмотрел меня сзади, спереди и с боков, и когда показалось, что у него сложилось четкое представление о возможностях моей шевелюры, принялся за дело.