Лучшее, что может случиться с круассаном - Пабло Туссет

– Я бы на вашем месте отпустил себе тонкие усики, как у Эррола Флинна. Это был бы идеально контрастный штрих, потому что, вообще говоря, вид у вас… одним словом, не совсем то. Если будете сами подбривать их дома, через несколько дней у вас будет то, что нужно. Только не отращивайте слишком длинные: усы должны быть как садик во французском духе, всегда хорошо подстриженные и ухоженные. Я внятно излагаю?

– Потрясающе. Усики – это здорово. Послушайте, у вас есть дорогой одеколон?

– Самый-самый дорогой.

– Освежите меня хорошенько. И запишите название.

Через полчаса я был похож на Барта Симпсона, только большего размера.

По дороге домой я заглянул в парфюмерный магазин, чтобы купить крохотный флакончик Не-знаю-чего от Кристиана Диора – двенадцать с половиной тысяч, – и в химчистку в пятидесяти метрах от моей парадной, где спросил, сколько времени им потребуется, чтобы постирать и выгладить девять рубашек. Мне сказали, что через час все будет готово. Я оставил рубашки и поднялся к себе.

Войдя, первым делом позвонил Lady First.

– Я договорился встретиться с детективом в восемь у тебя.

– Ты хорошенько подумал?

– Не волнуйся. Я приеду примерно в половине восьмого, и мы окончательно обговорим детали.

Когда я повесил трубку, часы на кухне показывали начало седьмого, мне предстоял длинный, томительный час. Я вспомнил о почте Метафизического клуба и подумал, что бросить взгляд на «Начальные Сентенции» Джона – неплохой способ на какое-то время позабыть о предстоящем спектакле. Когда удается уйти в них с головой, и особенно если чтение сопровождается добрым косячком, то ты как бы проделываешь сальто в гипервремени, которое в один миг переносит тебя на полтора часа вперед. Открыв «Word», я начал с первой сентенции. Она была совершенно понятной: «1. Всякий путь ты должен прокладывать себе сам», – иными словами, нет пророка в своем отечестве. В Ирландии не слишком популярны песни Серрата, и вряд ли, думается мне, они там читают Мачадо (в этом мы с ними похожи), так что Джону первая фраза, должно быть, показалась блестящей. Вторая и третья, напротив, были темными, какими бывают только фразы у Джона, и у меня ушло на них немало времени. Четвертая, несмотря на свою закрученность, тоже на первый взгляд показалась понятной, пока я не заметил, что Джон ищет ссоры с рационалистами. И действительно, пятая сентенция была прямым выпадом в сторону сайентологов, его заклятых врагов. Джон старается дать Вымьшшенной Реальности аксиоматическое определение, но не может удержаться от того, чтобы не вставлять шпильки между своими изречениями. Предоставь все ему, уверяю вас, мы в конечном счете превратились бы в антирационалистов от противного. Другая опасность состоит в том, что нас уподобили бы иррационалистам, тоже оппозиционерам, находящимся в меньшинстве, но очень отличным от нас (хотя в отдельных случаях мы без ущерба для себя заключаем с ними союз против mainstream,[18] и еще один раз нас спутали с солипсистами, но вот уж это совсем печально, поскольку, с точки: зрения солипсистов, весь мир в конечном счете оказывается пустотой (а чего еще от них, солипсистов, ждать?). Дело в том, что философия мало чем отличается от политики, и в конечном счете Джон ополчается против всего света. Когда я указываю ему на беспорядочность в изложении, он говорит, что никогда и не думал строить никаких силлогизмов, потому что он Инвентист в Джон-Паблианском духе, и пошла она, эта Аристотелева логика, подальше. Если же я говорю ему, что в таком случае лучшее, что он может сделать, это написать дискурсивное эссе, а не сухой список законов, он отвечает, что согласен, но сначала должен прояснить свои идеи, а для этого ему больше всего подходит форма сентенций. Короче говоря, преодолев шестую, похожую на шутку («6. Скептик не слишком уверен в том, что он скептик»), я посчитал заседание закрытым.

Ровно в семь я спустился в химчистку. Поразительно, однако к условленному времени они успели не только постирать и выгладить все девять рубашек, но и сняли с них упаковки и вручили мне бережно развешанными на вешалках, с вытащенными булавками и снятыми этикетками. Да, определенно, это уже по-европейски. После этого я третий раз за день принял душ, чтобы окончательно избавиться от мелких волосков, оставшихся после парикмахерской, и примерил брюки, ботинки и темно-лиловую рубашку. Мне не хотелось себя перехваливать, но, скажем, прическа под Барта Симпсона, усики под Эррола Фликна и силуэт Бада Спенсера придали мне отдаленное сходство с достопочтенным учителем Балу. Даже легкая челка и стрижка flat-top прекрасно сочетались с выдающимся носом и медвежеватым обликом.

Зайдя в подъезд Lady First, я на мгновение задержался у почтового ящика, но, несмотря на мой безупречный внешний вид, консьерж в синей хламиде не спускал с меня глаз, и я не осмелился прикоснуться к нему. «Глория Гаррига и Себастьян Миральес, верхний этаж, 1-а». В конце концов, я всегда могу спуститься на минутку в сопровождении Lady First и сменить вывеску или по крайней мере прикрыть ее. Что касается консьержа, то, пока спускался лифт, я заметил, как он снял униформу и возится в комнатушке за стойкой с видом человека, который наконец-то готовится идти домой после рабочего дня. Вполне вероятно, что, когда придет Робельядес, его уже не будет. Тем лучше: объяснить ему, что делать, если его о чем-нибудь спросят, представлялось задачей не из легких.

Я позвонил в квартиру, и на сей раз открыла Lady First собственной персоной. Ей потребовалось секунд пять, чтобы узнать меня.

– Я пришел инкогнито. Как тебе нравится мой карнавальный костюм?

– Очень… симпатично.

– «Симпатично» не совсем то слово. Вернее было бы сказать «ай» или «ох». Разве тебя не учили в школе правильно пользоваться междометиями, сеньора писательница?

– Не помню, но в целом впечатляет.

– Вот так уже лучше. Главное, выглядеть так, чтобы когда-нибудь пробудить в тебе желание стать моей женой. Ну-ка проверим: увидь ты меня таким, ты бы вышла за меня замуж?

– Сию же минуту.

– Неподражаемо. Слушай, может, пройдем в гостиную – там как-то удобнее разговаривать.

– Прости, но, увидев тебя, я просто остолбенела, проходи…

Вдруг возникло ощущение, что мы закадычные друзья. Вот что значит изменить облик. Поэтому, едва войдя в гостиную, я прямо прошел к дивану и развалился на нем. Lady First остановилась у мини-бара и предложила мне чего-нибудь выпить.

– Налей мне того же, что и себе. Но лучше не злоупотреблять: во время встречи надо быть начеку.

Она налила себе и мне виски со льдом. Времени оставалось уже в обрез, и я прямо перешел к сути.

Я договорился с неким Энриком Робельядесом, частным детективом. Я представился как Пабло Молукас, так что, если он будет называть тебя «сеньора Молукас», не удивляйся. Он думает, что твоя сестра (или моя невестка) уже два дня как исчезла и мы волнуемся. Я постараюсь сам вести разговор, а ты только следи за основной нитью. Поскольку ты, естественно, должна знать собственную сестру лучше меня, то постарайся представить, что она за человек, чтобы не попасть впросак, когда тебя будут расспрашивать о ней подробно. Не спеши, ты говорила, что вы знакомы еще с детства, верно? Поэтому на любой вопрос отвечай правду, ладно? На любой, кроме одного, и это важно: ты знаешь, где она работает, но даже понятия не имеешь, что у нее интрижка с шефом.

Она кивнула, сделав маленький глоток виски.

– Второе: он думает, что мы с тобой женаты, поэтому наше поведение должно всячески подкреплять такую уверенность. Не обязательно утрировать, но главное – не допустить какого-нибудь ляпа. Мне кажется, нам это легко удастся, но лучше, чтобы, пока он здесь, дети в гостиную не заходили, иначе они могут все испортить.

Она снова кивнула.

– Зовут тебя Глория, фамилия твоя… как фамилия твоей подруги?

– Роблес.

– Роблес. Ты не хочешь извещать родителей, чтобы не испугать их, и полицию, иначе родители обо всем узнают. Мы наняли детектива, так как сестры нет ни дома, ни на работе. На работе о ней ничего не знают, просто она не вышла вчера утром. И у родителей ее нет: ты уже побеспокоилась, чтобы удостовериться в этом.

Lady First пристально смотрела на меня, мелкими глотками прихлебывая виски, словно сосредоточилась на том, чтобы запомнить, что я говорю.

– У тебя есть какая-нибудь недавняя ее фотография?

– Да.

– Так, он наверняка ее у тебя попросит. Что еще? А, да! В котором часу уходит консьерж?

– В половине восьмого.

– Прекрасно. Надеюсь, я ничего не забыл. Повтори все, что я сказал.

– Моя сестра Лали уже два дня как пропала. Дома ее нет, на работе она не появляется, и мне вообще нигде не удалось ее найти. Поскольку ты мой муж, то, видя, что я озабочена, решил нанять детектива, чтобы он разобрался. Мы не хотим, чтобы родители что-то узнали, поэтому просим его быть в этом смысле осторожным. Ничего не забыла?

– Только одно: мы хотим, чтобы он был осторожен не только с твоими родителями, но и вообще, понимаешь? И еще мы не хотим, чтобы ее сослуживцы и приятели знали, что мы ее ищем.