Желторотик. Повесть - Александр Калмыков

На следующий день Иван Андреевич оформил отпуск и через день вместе с сыном выехал на далёкую железнодорожную станцию «Иловайское».

После повторного телефонного разговора с Владимиром, мужем своей младшей сестры Ольги, Иван Андреевич немного успокоился. Самое страшное было позади.

Предстоящая поездка была первой поездкой Александра в далёкий край, если не считать переезда семьи в Бахкент через Самарканд.

Но при переезде всё было иначе. При переезде он вместе с родителями и сестрёнкой ехал на машине. Да и сама дорога была не очень трудная.

Теперь другое дело. Ему с отцом предстояло долго ехать на поезде, потом плыть на теплоходе через Каспийское море, затем опять долго ехать на поезде. В общем, долгое путешествие. Дорога предстояла дальняя.

Бабушке Александра уже сделали операцию. Ей ампутировали обе ноги выше колен. Организм бабушки выдержал перенесённое увечие и эту операцию. Она хоть и была в тяжелом состоянии, но стала чувствовать себя лучше.

Александр не переживал по поводу происшедшего с бабушкой случая так, как его переживали родители, а особенно отец. Это происходило, вероятно, потому что Александр никогда не видел бабушку с дедушкой по линии отца. Всё происшедшее с ними на станции «Иловайская» им не воспринималось близко к сердцу.

Он хорошо знал и любил другую бабушку – мамину маму. Эта бабушка жила с ними, когда он был совсем маленький. Она нянчила его. Она уехала от них, когда ему шёл уже седьмой год.

Александр с отцом выехали из дома поздно вечером. До прибытия поезда было ещё долго. Их поезд приходил на станцию в третьем часу ночи. Но им предстояло ещё добраться до станции, которая находилась в десяти километрах от города и взять билеты на этот поезд. Сделать это было непросто. Автобусы в городе ходили только до девяти часов вечера. Такси в городе популярностью не пользовалось. Ехать на такси было накладно. Да и найти такси ночью тоже было непросто. И с билетами на поезд в это время года тоже была большая проблема. В летние месяцы взять в кассе билеты на поезд, сразу, подъехав к поезду, было невозможным занятием. Но, им нужно был срочно ехать в далёкую Украину.

– Держись, солдат! – сказал Александру отец по дороге на станцию. – Сегодня у нас с тобой будет трудная ночь. Спать сегодня нам, может быть, не придётся!

– Я знаю, – ответил Александр. – Потерплю. Я уже не маленький. Да, и ты мне всегда говорил, что солдат должен уметь терпеть. Мне даже интересно!

– Ну, вот и хорошо. Нам с тобой, главное, взять билеты. И не просто взять, хоть это и трудно, а взять билеты в спальный вагон. Чувствую, что для этого придётся давать «лапу».

– Какую лапу? Кому давать?

– Я тебе, как-нибудь, потом объясню. Плохое и неприятное это занятие – давать «лапу».

– Почему потом? Всё равно сейчас делать нечего. Объясни, чтобы было понятно.

– Потом!

Им повезло. Первая машина в сторону станции, которую остановил Иван Андреевич, оказалась попутной. Через полчаса отец с сыном уже были на площади перед железнодорожным вокзалом.

После жаркого дня наступившая ночь облегчения от жары не принесла. Было тихо. Ни ветерка. На деревьях ни один листок даже не шевелился. Асфальт и каменные стены домов, вобрав в себя за день весь солнечный жар, теперь с полной отдачей излучали это тепло обратно, словно издеваясь над людьми. Хотелось пить.

Повертев головой, Александр осмотрелся. Прямо перед ним стояло невысокое одноэтажное здание железнодорожного вокзала с большими глазами окон. Чуть правее была небольшая площадка, выложенная бетонными плитками. Слева и справа от площадки густо росли деревья, образуя небольшой скверик. Очевидно, что в дневной зной эти деревья спасают людей от солнечных лучей своей густой кроной. Чуть позже эта крона начнёт давать прохладу Александру и его отцу.

Место было знакомое. Здесь Александру приходилось бывать иногда раньше, потому, что недалеко от вокзала находился большой магазин канцелярских товаров. Александр с приятелями иногда приезжал сюда, то за клеем, то за тетрадями, то ещё за какой-нибудь мелочью, которая была необходима ему для учёбы или постройки моделей. Рядом с магазином была водопроводная труба с краном. Из неё тонкой струйкой сочилась вода.

– Папа, ты хочешь пить? – спросил у отца Александр. – Вон водопровод. Идём, воды попьём.

– Я пока не хочу пить. Иди, пей сам, если хочешь. А я сейчас займу очередь в кассе. Хоть мы и пораньше приехали, но народ уже есть.

Иван Андреевич пошёл к зданию вокзала и вошёл в него.

Александр бегом побежал к водопроводу. Напившись воды, он не спеша подошёл к раскрытой двери вокзала и остановился на крыльце перед этой дверью. На свежем воздухе вне здания было приятно. Из зала ожидания через раскрытую дверь небольшим сквозняком тянуло запахами прокисших помидоров, спелых дынь, и ещё чем-то сладко-горько-вонючим.

– Да, – подумал Александр, – на аэровокзале так не пахнет. И как здесь люди могут часами сидеть?

Постояв ещё немного у входа в вокзал, он пересилил возникшую брезгливость и вошёл в здание. Там он увидел отца, который стоял у небольшого окошечка кассы и о чём-то говорил через это окошечко с кассиршей.

Александр подошёл к отцу.

– Я вас очень прошу! – говорил в это время отец неведомой Александру кассирше. – Всего два билета в плацкартный вагон!

– Мест нет! И не стойте здесь! – грубо отвечала кассирша.

Отец не отходил от окошечка.

– Я участник войны, – помолчав немного, Иван Андреевич вновь обратился к кассирше. – Вот мои документы.

С этими словами он протянул руку в окошко кассы, одновременно заглядывая туда.

Кассирша нехотя взяла документы из рук Ивана Андреевича и некоторое время молчала.

– Ну, хорошо! – вернув отцу документы, сказала она. – Подойдите минут через двадцать. Я для вас что-нибудь придумаю.

– Большое вам спасибо! – поблагодарил кассиршу Иван Андреевич.

Отец и сын отошли от кассы.

– Ну, вот, кажется, всё в порядке, – тихо, чтобы никто кроме сына не слышал, сказал Иван Андреевич и посмотрел на Александра. – Без «лапы» не обошлось, но она помогла.

– Какая лапа? – спросил отца Александр. – Опять ты говоришь о лапе. Что это такое?

– Пойдём на улицу, – предложил Иван Андреевич. – Здесь душно. Посидим немного на лавочке.

Они вышли из здания и, пройдя в скверик, сели там на скамейку. Среди деревьев было немного прохладней. Подул слабый тёплый ветерок. Деревья слегка зашуршали, затрепетав листвой.

– Лапа, – глядя на здание вокзала, вдруг сказал Иван Андреевич, – это когда сначала даёшь деньги просто так, а только потом покупаешь билет. Сейчас я отдал кассирше десять рублей. Положил десять рублей в своё удостоверение участника войны и отдал его кассирше.

– Наживаются, сволочи, на нуждах людей! – помолчав немного, добавил он со злостью в голосе. – Однако ничего не поделаешь! Хочешь ехать – плати деньги! Устроили частную лавочку! Обидно, что управы на них нет никакой. Что хочешь, делай, а этих людей ничем не запугаешь. Круговая порука у них везде.

Александр, молча, слушал отца. Он прекрасно всё понял. Теперь ему стало понятно, что «лапа» – это обыкновенная взятка. В душе у него поднялась злоба против этой кассирши и против всех тех, кто по его разумению был таким же, как она. Но вскоре эта злоба у него по-детски быстро прошла. Однако она оставила в его душе неизгладимый отпечаток отвращения к поступку, свидетелем которого стал впервые в жизни. У Александра уже наступило то время, когда он начал думать о том, что происходит вокруг него, в окружающем его мире. Всплески отдельных эпизодов в жизни, в которых одни имели выгоду за счёт других, он всегда воспринимал отрицательно. Александр считал, что это несправедливо. Он мысленно стремился к пониманию сложных законов жизни того общества, в котором жил. Но не всё, пока, было по силам его разума.

– Ты, посиди здесь, – сказал Иван Андреевич сыну через некоторое время, – а я пойду, возьму билеты.

Отец пошёл к зданию вокзала, а Александр остался сидеть на лавке. Он сидел, охранял чемодан, слушал ночные звуки железной дороги. Слабый ветерок доносил запах промасленных шпал. Недалеко на железнодорожной горке маневрировал тепловоз, сортируя вагоны. Слышались звуки станционного репродуктора, которые смешивались с металлическим перестуком вагонных колёс на рельсовых стыках.

Площадь перед вокзалом освещалась двумя фонарями, свет которых мягко растворялся в нагретом воздухе и плавно исчезал среди деревьев сквера. К свету фонарей добавлялся желтый свет из окон вокзала. О фонарные и оконные стёкла неистово билась мошкара. Вокруг Александра тоже летали эти невидимые в ночи насекомые. Иногда его спокойствие нарушали комары. В скверике их тоже было много.

Из раскрытых дверей вокзала вышел отец и спокойной походкой направился к сыну.