Волжское затмение. Роман - Александр Козин

Антон заинтересованно глянул в его сторону. Хоть и не любил Каморин этих новомодных словечек, но сейчас был вполне согласен с этим усталым человеком.

– Вот-вот! Только и знаете – контра! Ещё за наган схватись! – подъелдыкнул его старик с бакенбардами.

– Ещё схвачусь, – глухо ответил рабочий.

– Союз Защиты Родины и Свободы… Добровольческая армия… – долетали обрывки Шарапинского голоса. – Вот! Подпись! «Главноначальствующий, командующий Северной Добровольческой армией Ярославского района полковник Перхуров»! – и Мишка, не совладав с голосом и дыханием, закашлялся.

– Ха! Полковник! Могли бы для приличия и в генералы произвести!

– Перхуров… Перхуров? Перхуров! – понеслось по рядам на разные лады.

– Перхуев, – смачно выговорил худой рабочий и опять сплюнул.

– Гавноначальствующий! – нашёлся ещё какой-то остряк.

– Да тише вы, дурачьё! Глядите, едут! Сюда едут! – побежали тут и там беспокойные голоса. Люди заозирались. Оглянулся и Антон.

Снизу, от Которосли, с беспорядочным цокотом копыт вывернулись на худоватых лошадках четверо верховых. Двое в кителях, двое других в милицейских гимнастёрках, фуражки. Ни петлиц, ни погон, ни кокард. Сборище у тумбы попритихло.

– Это ещё что за архангелы? – понёсся тревожный шепоток.

– Ребята, да это ж Фалалеев, наш главный милиционер! Эким чёртом!

– Во! И Греков! Тоже из их конторы начальничек… И Карасёв! Ну, дела!

– А чего? Эти драконы ни при ком не забедуют! Всегда нужны!

– Пойдёмте-ка отсюдова, ну их!

– Дудки! Свобода – она всем свобода!

– А ну! Р-разойдись! – рявкнул горластый Фалалеев, картинно ставя коня на дыбы перед горожанами. – Эт-то что ещё за сборище? Быст-рро!

Четвёрка всадников въехала в самую толпу, расталкивая собравшихся.

– Очистить улицу! Живо! – надсадно, прокурено рявкнул рябой, со следами оспы на лице, Карасёв. – Отвыкли от порядка, охломоны! Привыкайте!

Озадаченные ярославцы отпрянули и, опасливо оглядываясь, стали разбредаться. Отошёл и Антон, остановился у подворотни ближайшего дома и, досадливо сжав зубы, ждал, чем всё закончится.

У тумбы остались самые упрямые. Среди них – крестьянин, худой рабочий, несколько гимназистов и студентов. Человек десять. Милиционеры толчками и пинками прогоняли их. Взъярился, получив от Карасёва ногой в спину, рабочий.

– Совсем очумел, сволочь? – ощерился он, обернувшись. Но Карасёв с наезда пнул его сапогом в плечо. Рабочий отлетел и упал на мостовую.

– С-сука… – прошипел он, пытаясь подняться. Но застыл. Прямо на него – в упор – глядел чёрный злобный зрачок револьверного дула.

– Отпрыгался, гнида! – оскалился Карасёв и спустил курок. Хлопнул выстрел, но в этот самый момент рука его резко дёрнулась вверх, и пуля хрустко врезалась в стену дома, брызнув жёлтой штукатуркой. Испуганно всхрапнула и затопотала лошадь.

– Остынь, Карасёв. Остынь… – сквозь зубы проговорил ему Фалалеев. Он и ударил его под руку. – Это зря, – сказал он громче, уже для публики. – Мы ж не большевики, в конце концов! Мы – народная власть, мы всё по закону… Расходитесь, граждане. Расходитесь, не задерживайтесь. Прочитали – и пошли. Пошли, пошли! – уже мягко, без угрозы, покрикивал он.

– А это… Ваше благородие… Или как вас теперь? – ершисто проговорил Мишкин голос. А потом Антон увидел и самого Мишку, маленького вертлявого паренька в ученической фуражке. – Вон же написано: гражданские свободы! А вы нас гоняете! Разве по закону?

– Та-ак… – прищурился Фалалеев и направил коня к тумбе. – Это кто тут? Ты, что ли, молокосос?

– А вы не обзывайтесь! Нет такого закона, – вытянулся по струнке Мишка. Голос его дрогнул.

– Молчать! – рявкнул Фалалеев и потянулся было правой рукой к кобуре. Но совладал с собой.

– Грамотный, значит? Умный, да? – зло кривя губы, стал он наседать на Шарапина. Тот отступал, отходил в сторону, но начальник милиции мастерски орудовал поводьями, пока не припёр его снова к тумбе. Ноздри коня горячо, с прихрапом, дышали пареньку в самое лицо. Мишка пытался глядеть прямо на Фалалеева, но видно было, как ему страшно. Лицо стало белым, как мел. Подкашивались колени.

– Значит, ты умный? А это видел? – летней грозой прогремел над ним Фалалеев и указал на тумбу. Там, поодаль от листка с воззванием, был ещё один. – Читай! Вслух читай, грамотей, мать т-твою перемать! – густо, как тяжкий колокол, гаркнул он. – Пункт второй!

– В… впредь… до вос… становления нормального течения жизни в городе Ярославле… – забубнил перепуганный Мишка. Губы прыгали. Зуб на зуб не попадал. – Вводится военное положение и запрещаются… в… всякие сборища на улицах в пуб… бличных местах… Полковник Пер… Перхуров, – сглотнув, выговорил он.

Конец ознакомительного фрагмента.