i 1cdedbafc07995a6 - Admin

   У меня за плечом Арт отчетливо произносит: "блядь".

   Воскрешаю в памяти нашу встречу на улице. "Я ж вас потому и позвала", -- честно призналась Ева, когда я сообщил ей об оружии. Кто ж знал, что ее заявление следует толковать так буквально...

   -- Пожалуйста, пацаны, не убива-айте!

   О! Теперь ее слова сразу достигают ушей и устремляются по слуховым каналам прямиком к центру удовольствия в мозгу. Кажется, я начинаю привыкать.

   -- А ты осталась?

   -- Да!

   -- И типа не собиралась нас обманывать?

   -- Говорю же, я не при чем! Ну, клянусь вам, клянусь! Пожалуйста, пацаны!

   -- Ну, бля, если обманула, -- Женя делает страшные глаза, -- я тебя найду и лично шлепну.

   Пустые угрозы. Мой брат пытается запугать ее, и только. Он ломает свой концерт, она свой. Сейчас мы ведем разные игры.

   Оставляем Сашу горестно всхлипывать в спальне, и собираемся в прихожей. Здесь темно почти как ночью, солнце еще не добралось до восточной части дома. Вижу черные силуэты друзей, покатые фигуры в плащах.

   -- Не рановато выходить? -- осторожно спрашивает Арт. -- Темновастенько.

   Да, эта мысль тоже приходила мне в голову. В другой ситуации я непременно дождался бы, пока солнце вступит в свои полные права. Но сейчас кипящая злость и жажда мести пересиливают инстинкт самосохранения.

   -- Эта же толстуха пошла, -- замечает Женя. -- Мы чем хуже?

   -- Если только это не какая-то наебка, -- говорит Арт.

   Тоже правда. Один раз нас уже перехитрили, но вдруг то был всего лишь первый акт многоходовой пьесы? Очень уж картинно Саша размазывала сопли по щекам.

   Кручу ручку замка, и сувальдовые пластины щелчками загоняют засов в дверь.

   -- Пошли.

   06:55

   Ночной бой у ворот -- схватка стаи зараженных дворняг с "прокаженными". Мы видим двух мертвых собак, явно инфицированных, и растерзанное тело мужчины, лежащего в позе витрувианского человека посреди лужи крови. На руках и ногах недостает пальцев, кожа на спине изорвана в лоскуты, лицо обглодано почти до костей.

   Перешагиваем через тело и устремляемся к "Ниссану". Бежим вдоль дороги, пригибаясь к земле и стараясь держаться как можно ближе к домам. Так, чтобы при необходимости всегда можно было юркнуть во двор. В наше время иметь пути к отступлению не менее важно, чем конечную цель.

   Воздух напоен умопомрачительным смрадом. Эдакая смесь скотобойни, крематория и братской могилы. Запахи свежего, сгоревшего и разлагающегося мяса забивают ноздри и глотку. Легкая тошнота, не покидающая меня вот уже вторые сутки, усиливается. Еще пара дней, и к нашей экипировке, помимо плащей, придется добавлять респираторы.

   Город окутан утренней серью, истончающейся под напором набирающего мощь солнца. Из всех звуков я различаю только те, что издаем мы сами. Звуки, которым я доверяю, звуки, которые для меня слаще музыки. Безопасные звуки. Никаких инородных примесей.

   Помимо бытового мусора, наводнившего улицы (удивительно, как быстро он разнесся по городу в отсутствие людей), под ногами попадаются трупы птиц и мелких грызунов. Еще вчера ничего подобного не наблюдалось, а сегодня все ими буквально кишит. Возможно, их сгубил сам вирус, но мне почему-то кажется, что причина в последствиях, приведших к отключению инстинкта самосохранения. Воображение рисует голубей, камнем бросающихся к земле, и обезумевших крыс, нападающих на собак.

   Погруженный в утреннюю дымку город напоминает руины давно исчезнувшей цивилизации. Причиненные апокалипсисом разрушения ничтожны по сравнению с тем, что сделают с городской инфраструктурой погода и время, но даже сейчас я чувствую себя туристом на Марсе. Это больше не мой Ростов. Через год или пять здесь будут джунгли. Камень искрошится, железо сгниет, дороги и тротуары зарастут травой, улицы заполонят дикие животные. Какой биологический вид будет царствовать в этой биосфере? Не знаю. Но вряд ли это будет "человек разумный". Скорее, "человек безумный".

   Бегущий в авангарде Женя замедляется, оглядывается на нас, машет рукой: "стоять". Останавливаемся, замираем. Вытягиваю шею и смотрю на дорогу.

   Впереди в строю припаркованных у обочины машин вижу наш "Ниссан" с открытым багажником. Возле автомобиля как будто никого, но мы все равно соблюдаем осторожность, приближаясь к нему. Жестом приказываю брату обойти машину сзади; мы с Артом, с оружием наизготовку, заходим спереди.

   -- Никого, -- шепчет Женя. Подступает к багажнику, заглядывает: -- Ай бляди, ай бляди...

   Значит, мы пришли слишком поздно.

   Арт огибает машину по кругу, я заглядываю в салон. Пусто.

   Вдруг слышу у себя за спиной:

   -- Не шевелись.

   Знакомый голос с хрипотцой...

   Потом ружейное дуло упирается мне между лопаток.

   07:00

   "Они прятались в салоне соседней машины", -- слишком поздно доходит до меня. Нет, не так. Они поджидали нас в салоне соседней машины.

   -- Убери это! -- Женя вскидывает свой "Моссберг".

   Ева у меня за спиной, поэтому он целится скорее в меня, чем в нее. Находиться на линии огня сразу двух дул -- ощущение не из приятных. Да что там, я вот-вот наложу в штаны...

   -- Слышь, завязывай, -- Арт дергает цевьем дробовика: "щелк-щелк".

   Сон в руку...

   -- Сам завязывай, белобрысый, -- произносит еще один девичий голос.

   Лилит. Мне не надо поворачиваться, я и так знаю, что второй из украденных "ИЖ-ей" направлен на моего друга. Чертовка дождалась, пока Арт возьмет на прицел Еву, и только потом обнаружила себя.

   Женя приставным шагом меняет диспозицию и берет на мушку Лилит.

   Теперь у нас самая настоящая мексиканская ничья.

   07:10

   Стоим и целимся друг в друга -- пять человек посреди оккупированного кровожадными монстрами города. Лучшей иллюстрации никчемности человеческой натуры просто не найти.

   -- Мы только возьмем пару ваших ружей и немного патронов, -- говорит Ева. Она вытравила из голоса приветливые нотки, но ему по-прежнему не хватает жесткости. -- Вам все равно столько много не надо. Будем считать это платой за ночлег.

   -- Слышь, мы сами решим, сколько нам надо, а сколько нет, -- произносит Арт. -- Убери ружье и давай нормально поговорим.

   -- Мы с тобой вчера наговорились, дружок. Языком чесать ты мастак.

   Даже периферическим зрением вижу, как краснеет лицо Арта.

   -- Я тебя сейчас ебну, убери пушку! -- скалит зубы Женя.

   Он всегда так делает, когда хочет нагнать страху на оппонента, но сейчас его попытки больше похожи на струю зловонного секрета из-под хвоста скунса. Капюшон кобры исчез. Он защищается, а не нападает.

   -- А я ебну твоего братика, -- парирует Ева. -- Так что сам убери.

   Ее голос дрожит, и я понимаю, что она напугана не меньше нашего, если не больше. И, тем не менее, она идет до конца. Как бы парадоксально это ни звучало, но у девочки есть яйца.

   -- Ты хоть стрелять умеешь? -- подаю голос я, стараясь не выдавать страха, сковавшего язык.

   -- Мой батяня заядлый охотник, я разве не говорила? Берет меня с собой в степь с семи лет. Так что давайте лучше договоримся.

   Торопит события. Первый признак неуверенности.

   -- А пушку заряжать научил? У тебя в ружье-то патроны есть?

   -- Попизди еще чуток, и сам узнаешь.

   -- Какими заряжала? -- захожу с другого бока. -- Тридцать шестыми?

   -- Двенадцатыми. Тридцать шестыми только мух сбивать.

   -- Двенадцатые, это такие золотистые?

   -- Нет, такие синие. Золотистые -- это двадцать четвертые. Хорошь меня проверять, сказала умею, значит умею! Давайте лучше к делу!

   Последняя фраза звенит на высокой ноте, почти истерично. Ружье между моими лопатками ходит ходуном, выдавая дрожь в руках своей владелицы. Надо дожать.

   -- Это вы решайте. Нас все равно на одного больше.

   -- ПЕРЕСТАНЬ ЦЕЛИТЬСЯ В МОЕГО БРАТА, ТУПАЯ СУКА! -- вопит Женя, и я чувствую, как Ева вздрагивает.

   Уловив это, Арт подхватывает:

   -- Если ты выстрелишь, я убью тебя. Мелкая убьет меня. А Женя убьет ее! Ты чо, бля, до трех считать не умеешь?

   -- А потом я вернусь домой и ебну твою подружку, -- наконец, раскрывает свой "кобриный" капюшон Женя. -- Только не быстро...

   -- Медленно, -- говорю я со всей уверенностью, на которую сейчас способен. -- Он будет убивать ее очень медленно.

   Пауза. Только треск пожара вдалеке.

   Потом...

   -- Обещайте, что возьмете нас с собой.

   07:15

   -- Хорошо, -- отвечаю без раздумий, -- обещаю.

   Слишком быстро согласился. Пожалуй, следовало выдержать паузу.

   В голосе Евы сомнение:

   -- Ты отвечаешь за свои слова?

   Как сказал один хороший писатель: слова -- ветер.

   -- Отвечаю.

   Она не так глупа, чтобы положиться на мою честность или, смешно сказать, совесть. Понятие совести придумали люди, в естественной природе оно не встречается. Теперь же, когда мы вернулись к истокам, принятые обществом искусственные модели нравственного поведения обречены на исчезновение. Что касается порядочности, то она и в былом мире стоила не дороже конского яблока, а сейчас и того дешевле.