Газета Завтра 39 (1088 2014) - Газета Завтра Газета

"ЗАВТРА". Томас Иосифович, давайте поговорим теперь об инструментах симфонического оркестра. Есть ли у вас как у композитора предпочтения?

Томас КОРГАНОВ. Я все инструменты люблю. Скрипка - инструмент виртуозный, который может с роялем соперничать. Альт, можно сказать, зазвучал после того как Юрий Башмет показал на нем способности солиста. Хотя для альта много писалось, но концертный блеск он получил именно в руках Башмета. Виолончель была более важным инструментом. Скрипка, а потом виолончель. А из духовых деревянных - самый подвижный, самый виртуозный это, конечно, флейта. Я никогда не забуду приезд в Москву Бостонского симфонического оркестра. Играли вторую сюиту из балета "Дафнис и Хлоя" Равеля, где есть одно замечательное виртуозное соло флейты. Солистка так играла, что её потом чуть ли не на руках вынесли. Блеск совершенный! Флейта - солирующий инструмент в оркестре, который производит просто колоссальное впечатление. Гобой - замечательный инструмент, но тяжеловатый по сравнению с флейтой.

"ЗАВТРА". Гобоисты жалуются как раз, что композиторы обходят этот инструмент вниманием. Почему вы написали сонату именно для гобоя?

Томас КОРГАНОВ. Знакомый гобоист попросил. А еще для меня гобой представлял интерес потому, что мелодии, какие играет гобой, в симфоническом оркестре больше никто сыграть не может. Это такая кантилена, такая красота! У каждого инструмента оркестра есть свои неповторимые свойства. Кто может заменить тромбон в героической музыке?

"ЗАВТРА". Хотелось бы еще вспомнить с вами легендарного трубача Большого театра, перед которым и трубачи джаза снимали шляпы.

Томас КОРГАНОВ. Тимофей Докшицер. Это был уникальный трубач. У него такая потрясающая кантилена Труба - инструмент героического плана, перекрывает весь оркестр. У Докшицера был корнет-а-пистон - разновидность трубы, у которого звук более канителенный, а у трубы - более фанфарный. Он был потрясающий исполнитель. Да, его любили в Америке. Многие композиторы писали для Докшицера. Мы работали с ним над моим концертом, большим, трехчастным. Но он сказал тогда: "Я не смогу сыграть твой концерт. У меня уже силы не те". Он дал мне своего ученика - Володю Сёмкина, который исполнил этот концерт. А сам Тимофей вскоре уехал в Америку.

"ЗАВТРА". Сейчас многие наши музыканты работают в разных оркестрах мира. Что с нашей школой?

Томас КОРГАНОВ. У нас школа и сегодня очень высокая. Благодаря традициям, благодаря очень хорошим музыкантам-педагогам, которые остались и работают, и благодаря вообще духу консерватории. Японцы приезжают и восхищаются: "За эту ручку держался Чайковский".

"ЗАВТРА". Томас Иосифович, назовите три имени композиторов XIX и три - XX века, кто повлиял на ваше творчество?

Томас КОРГАНОВ. Бах. Выше Баха никого нет. Эта музыка - вечная, и эта музыка - современная. Даже не очень понимаешь, как можно было создать такую музыку? Это уникальное явление. Бах для меня - совершенство. Потом, конечно же, Вагнер. Это музыка сверхчеловека. Когда Герберт фон Караян приезжал с оркестром Ла Скала и давал в Большом театре оперу Вагнера "Тристан и Изольда", нельзя было усидеть на месте - хотелось встать. Музыка поднимала! Это было что-то потрясающее! Кончился спектакль и - тишина. Потом через какое-то время началась овация, которая не могла остановиться Безусловно, Чайковский. Из композиторов XX века это, конечно же, Прокофьев, Стравинский, Шостакович. Я не назвал Свиридова, хотя он - замечательный композитор. Если можно было бы назвать четвертое имя, я назвал бы Свиридова. За два века было создано много выдающейся музыки, уникальной, грандиозной, которая как раз и звучала в траурные дни кончины Сталина.

Материал подготовила Марина Алексинская

Фото Виктора Новикова 

Апостроф

Галина Иванкина

24 сентября 2014 0

Культура

Александр ЗИНОВЬЕВ. Ансамбль ВСХВ: архитектура и строительство. - М., 2014. - 408 с.

Первое, что приходит на ум, когда берёшь в руки фолиант с названием "Ансамбль ВСХВ: архитектура и строительство", это, - "имперский шик". Здесь соблюдено всё - от узнаваемых академических шрифтов и барочных виньеток, украшающих издание, до выверенного формата страниц. Любителям лёгонького чтива "с картинками" просьба не беспокоиться - это не глянцево-декоративный вариант для гламурного листания под утренний кофе. Да. Это шикарно, изысканно и пафосно. Однако! Перед нами - не яркая попса, но книга, созданная в духе того самого Большого стиля, который неразрывно связан с двумя великими правителями - Людовиком XIV и товарищем Сталиным. Король-Солнце увековечил своё владычество, соорудив роскошный Версаль. Красный император Иосиф Сталин подарил миру ВСХВ-ВДНХ - выставку народных достижений.

Писать о Выставке и легко, и трудно одновременно. С одной стороны, это популярный объект - он в той или иной степени известен каждому. Кому-то он представляется уникальным дворцовым ансамблем и памятником грандиозной эпохе, другие видят здесь образчик тоталитарного безвкусия, но факт остаётся фактом: ВДНХ - это один из символов страны и, если хотите - бренд. С другой стороны, перед автором, рискнувшим взяться за описание знакового места, выстраивается многосложная задача - явить то, чего пока никто не знает. Вызвать восторг книгой о Кремле, Эрмитаже или о ВДНХ где-то даже сложнее, чем создать незаурядное исследование, посвящённое забытым паркам и малоизвестным имениям. Автору Александру Зиновьеву это блестяще удаётся - он проводит тщательную работу по поиску материала. Вы сможете увидеть редкие иллюстрации, которые почти никогда не публиковались (или же вообще не были в свободном доступе и всё это время томились в архивах). Тут и проекты павильонов, и фотографии с пунктов строительства, и крупные планы декорирующих деталей вроде витражей, каменных гирлянд, коринфских капителей.

Кроме того, вы отыщете много новой информации, по самым разным причинам не освещавшейся в книгах и тематических статьях. К примеру, есть отдельная глава, рассказывающая о периоде войны и консервации выставки. Вот один из фрагментов повествования: "В самые тяжёлые дни осени 1941 года, когда только за ночь с 16 на 17 октября на территорию выставки было сброшено 5 фугасных бомб, часть персонала ВСХВ была деморализована. В частности, некоторые работники требовали забоя скота на мясо, а замдиректора выставки Н.И. Захаров пытался уехать из столицы на своей машине, но был задержан при выезде работниками НКВД. Распоряжением наркома Бенедиктова в 1942 году был организован обход павильонов, производилась проверка на предмет взлома. Категорически запрещалось продавать и отдавать во временное пользование имущество выставки". Говоря о репрессиях 1937-1938 годов, которые коснулись и руководства ВСХВ, автор не опускается до привычной в подобных случаях либеральной истерики - налицо простое и при этом чётко-скрупулёзное изложение фактов.

Что привлекает более всего? Зиновьев не занимается отсебятиной, не сочиняет пригожих фраз и пышных аллегорий - он чётко и, возможно, даже скуповато излагает историю ВСХВ-ВДНХ. Его задача - донести знание, поэтому поклонникам "исторической занимательности" лучше просто полистать иллюстрации - они того стоят. Постоянные ссылки на источники - ещё один несомненный плюс этой работы. Увы, многие современные писатели и публицисты, не мудрствуя лукаво, игнорируют их, полагая, что читателю важна захватывающая интересность изложения и прочие "маркетинговые" штучки вроде завлекающей обложки, а вот примечания превращают чтение - в нудное учение. Как сказал один предприимчивый издатель: "Только одному человеку из тысячи интересен раздел "Использованная литература"". Однако же народ - не быдло, он не хавает, как полагают некоторые. Ссылка на источник - это уважение автора к читателю.

Александр Зиновьев - молод, что тоже весьма ценно, ибо сейчас принято ругать молодёжь за поверхностность и неумение трудиться. Поверьте, это мнение далеко не всегда оправдано! "Ансамбль ВСХВ" - вторая крупная работа Александра, предыдущая вещь называлась "Сталинское метро". На презентации, проходившей в уютном магазине-лектории "Читалка", автор сказал, что для него комплекс ВСХВ-ВДНХ - квинтэссенция сталинской эстетики, которая представляется интересной и удивительной.

Почитателям Большого стиля я бы посоветовала читать книгу Зиновьева также и в качестве иллюстрации к знаменитому труду Владимира Паперного "Культура-2". Напомню, что в основе теории Паперного лежит условное разделение всех цивилизаций на Культуру-1 (тяга к эксперименту, движение, временность, космополитизм) и Культуру-2 (монументальность, вечность, традиция, неподвижность). Зиновьев же на конкретном примере Выставки показывает, как динамичная эстетика 1920-х - начала 1930-х годов сменялась архаичными формами предвоенной неоклассики и версальской претенциозностью сталинского барокко 1940-х - 1950-х.