Травма. Невидимая эпидемия - Пол Конти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Травма – это не конец.
Мне очень нравится слово плодотворный. Быть плодотворным – значит создать что-то ценное, привнести в мир что-то хорошее. Плодотворным может быть спасение солдат на войне, строительство моста, изобретение вакцины от ужасного вируса. В жизни каждого из нас тоже есть плодотворные вещи: улыбнуться незнакомцу, поддержать друга в трудной ситуации, помочь пожилым соседям. Сочувствие, общность и человечность требуют от нас такой плодотворности.
Травма мешает нам быть плодотворными. Страдания искажают очки, которыми мы смотрим на мир. Так что травма в итоге меняет нас, лишая нас и других людей ощущения благополучия. С одной стороны, эта книга – некий сигнал тревоги, попытка показать людям, насколько колоссальной проблемой является травма и насколько опасен этот враг. С другой стороны, мы обязаны помнить, что травма – это не конец. Она не всесильна, и мы можем ее победить.
Мы можем выяснить, как укореняется травма, как она скрывается и как переходит к действию. Мы можем научиться разоблачать травму и оказывать ей сопротивление, не давая ей наносить нам и нашим близким дальнейший вред. Наша конечная цель – научиться вообще предотвращать травму. Хотя сначала нужно проработать то, что с нами уже произошло. Поэтому мы должны излечиться сами. И помочь нашим близким, которым нужны сочувствие, общность и человечность. Ведь эти задачи не мешают друг другу. Напротив, они взаимосвязаны, и, решая одну, мы продвигаемся в решении второй.
Часть II
Общий план – социология травмы
Лейла была уверена, что если не придет ее партнер и ей придется слушать эту волшебную музыку и смотреть на других, плавно скользящих по золотистому полу, то она не выдержит и умрет, или упадет в обморок, или она поднимет вверх руки и вылетит в одно из этих окон, открывающих вид на звезды.
«Ее первый бал», Кэтрин Мэнсфилд[4]
Глава 6
Травма и здравоохранение
Сочувствие, общность и человечность выражаются не только действиями отдельных людей. Они зависят от социальных систем, которые могут способствовать, а могут и мешать нашему благополучию. Наиболее значимой такой социальной системой является здравоохранение.
Мы вкладываем астрономические суммы и огромные исследовательские ресурсы в индустрию здравоохранения. Стремительное развитие и научные открытия позволяют ей успешно решать множество важных проблем. Однако это верно только для очевидных проблем, которые лежат на поверхности. Другое дело травма. Ее сначала нужно увидеть. Нужно обратить на нее внимание как на проблему. Более того, ее вообще нельзя назвать проблемой в обычном смысле слова. В первой части книги мы много говорили о том, что травма больше похожа на сложную систему взаимосвязанных проблем.
Среди работников здравоохранения много умных и чутких людей. Однако сама индустрия как целое лишена этих качеств. Очень многим приходится рано или поздно столкнуться с фактом, что система здравоохранения больше заботится о своем процветании, чем о благе людей, которые обращаются за помощью. Когда я решился пойти в медицину, я ожидал увидеть систему, организованную вокруг пациента. Я думал, что для здравоохранения люди важнее всего. Как же я ошибался!
Я хочу подчеркнуть, что эта глава не про критику моих учителей или учреждений, где я учился и проходил практику. Напротив, она выступает против существующей инфраструктуры здравоохранения. Против индустрии страховок и традиции гнаться за краткосрочным целями и прибылями в ущерб пациенту.
Пакет для рвоты
Больницы действуют по инструкциям. Конечно, инструкции могут быть полезными и нужными, но они не должны заменять реальную помощь людям. Я помню одну инструкцию по работе с расстройствами пищевого поведения – мы должны были закрывать туалеты пациентов, чтобы они не пробирались туда и не вызывали себе рвоту. Как будто бы это могло помешать им сделать это где-нибудь в другом месте.
Как бы то ни было, однажды мне назначили пациентку, у которой была навязчивая идея о том, что ей нужно опустошить желудок, иначе мышь, которая живет у нее в животе, прогрызет ход наружу прямо через плоть. Понятно, что ей не очень нравилась инструкция, предписывающая закрывать дверь в туалет. Она была абсолютно убеждена в том, что у нее всего два варианта – либо рвота, либо ужасная смерть от грызуна. Поэтому я решил, что стоит сначала выстроить с ней контакт и только потом что-то предпринимать, когда ее состояние немного нормализуется. Она громко и настойчиво требовала оставить туалет открытым, и я пообещал ей не закрывать его. После некоторых сомнений она все-таки решила, что мне можно доверять. На этом доверии она даже согласилась принять какие-то лекарства.
Позже той ночью кто-то заметил нарушение инструкции и закрыл туалет пациентки. Никто не посоветовался со мной по этому поводу, они просто взяли и закрыли дверь. Вот что было дальше.
Я пошел к ней на следующее утро, не зная, что кто-то нарушил мое распоряжение. Первое, что я заметил, – она была ужасно злая. Потом я заметил в ее руках бумажный пакет, в котором как будто бы лежало что-то влажное. Пакет был мокрый, и с него капало. Она замахнулась этим пакетом, полным рвоты, и со всей силы ударила меня им по лицу. А потом выбежала из палаты с пронзительным визгом, сама в шоке от того, что сделала. Я тоже не смог сдержать крик. Потом я подождал, пока ванную комнату наконец открыли, и принял там душ.
С какой-то стороны это, конечно, забавно – получить пакетом рвоты по лицу. Но все дело в том, что история ужасно травмировала нас обоих. Я, конечно, надел новый халат и продолжил работать, но весь день не мог прийти в себя. А она никогда больше мне не доверяла. Ей пришлось перейти к другому доктору и оказаться в еще более строгих условиях, потому что ее действия расценили как нападение на врача.
Инструкции требуют разумных отклонений. Но это не все. Еще один урок, который можно извлечь из этой истории, – что, даже действуя из лучших побуждений, мы можем травмировать человека. Об этом нужно помнить, потому что для
