День пистолетов - Микки Спиллейн

— Мы полностью реорганизуемся и теперь все пойдет через него. Кроме прочего, он будет заниматься и специальным снаряжением. Его номер телефона остается прежним.

— О'кей! И большое спасибо.

Я повесил трубку.

Итак, мы напали на след. Иностранец в чужой стране решил посмотреть фильм на родном языке. Он нарушил основные законы своей профессии, но тоска по родине оказалась сильнее этого.

Диллинджер совершил в свое время точно такую же ошибку и поплатился за это.

Я позвонил Туми в отель и сказал, что собираюсь организовать засаду в кинотеатре и попросил его ждать в отеле моих распоряжений в случае, если понадобится помощь. Ему явно не понравилось, что я отправляюсь на задание один, такова уж была моя привычка. Я попросил Туми посидеть в моей комнате на тот случай, если позвонит Уотфорд или еще кто-нибудь. Я пообещал ему время от времени и самому звонить, чтобы узнать о новостях.

Программа в кинотеатре «Гренобль» начиналась в половине восьмого, а касса открывалась в семь, так что в моем распоряжении оставалось еще более получаса. Я решил, когда сеанс начнется, пересесть в последний ряд. Если Чарис придет, то он так же, как и я, не станет рисковать и идти по проходу. Так что все будет зависеть от того, кто первый увидит своего противника.

На случай, если Чарис пошлет вперед себя сообщника, я уселся в такси и направился в Гринич-Вилледж. У дома Гретхен я попросил шофера немного подождать, а сам поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Ларк.

Мне никто не ответил, но за дверью едва слышно играло радио. Я нажал на ручку, и дверь бесшумно распахнулась. Просунув голову в прихожую, я на всякий случай позвал Гретхен. Она могла оказаться в ванной. Но никто мне не ответил.

Тогда я осторожно вошел в квартиру.

Гостиная была освещена только одной лампой, и рядом с баром приглушенно играло радио.

Очевидно, Гретхен отправилась в магазин за покупками. Но мне не хотелось ее ждать.

Я подошел и приподнял покрывало с портрета Селвика. Гретхен определенно работала над ним и довольно продуктивно. Нужно будет сказать ей, чтобы она не слишком большое внимание уделяла реализму. На портрете Селвика четко вырисовывалось стремительное прогрессирование его болезни. Все же портрет предназначался в подарок жене Селвика. Я осторожно опустил покрывало и, не оглядываясь, покинул квартиру.

Такси все так же ждало меня внизу.

Касса кинотеатра была уже открыта, и я с трудом сумел протиснуться в маленькое окошечко, чтобы получить билет и сдачу с двух долларов. Я отыскал в темном зале местечко, с которого мне был хорошо виден вход, и уселся, достав свой «кольт», и, сняв его с предохранителя, сунул его под полу плаща.

Через двадцать минут зал быстро наполнился, но Чариса не было видно.

Я вполглаза смотрел на экран, не понимая ни слова, ни звука в этом странном фильме.

В перерыве между сеансами я вышел в фойе и еще раз внимательно, но незаметно, огляделся. Никого и ничего. Выждав для гарантии еще десять минут, я ушел из кинотеатра.

Итак, след оборвался, так и не начавшись. Я шел пешком по 24-й улице, чтобы хоть немного успокоиться после этой неудачи. Работая в нашем ведомстве, нужно иметь железные нервы, а еще лучше вообще не иметь их.

Из аптеки я позвонил Туми и оторвал его от телевизора. Он сообщил мне, что Рондина была в ресторане вместе с Телботом, а потом поехала домой на такси. Телбот вернулся в посольство Ит похоже, больше не покидал его. Квартира Кейн находится под наблюдением двух групп агентов: снаружи и внутри здания.

Это сообщение было получено полчаса назад и, вероятно, Рондина не успела еще никуда уйти. Я попросил Туми оставаться на своем посту и, мне показалось, он не имел ничего против. Дождь собирался весь вечер, а сейчас он решил вдруг выплеснуть на город всю накопленную влагу. Толстые струи падали на асфальт и змеились по стеклам витрин и машин. Туми должен был сообщить Мартину Грэди о моей неудаче с русскими фильмами и спросить, стоит ли мне предпринимать вторую попытку, Мне нужен был сейчас категорический приказ, Теперь настало время потуже затянуть гайки. Я быстро обнаружил соглядатаев, наблюдавших за квартирой Рондины, С каким бы удовольствием я отправил их на курсы повышения квалификации! Оба наружных «хвоста» были довольно стары, Один из них молча курил в машине за поднятыми стеклами, а второй, спасаясь от проливного дождя, стоял в подъезде дома напротив. Когда-нибудь этот страх перед стихией будет стоить ему жизни.

Третий торчал на лестничной площадке этажом ниже квартиры Рондины. Он уже устал и довольно неуклюже разыгрывал роль «неудачника», поджидающего лифт. В действительности же он не сводил глаз с табло, фиксируя, на каком этаже останавливается кабина. На этот раз я все же заморочил ему голову, проехав раз семь туда-обратно с остановками на самых различных этажах. После этого я спокойно спустился к квартире Рондины по лестнице. Я нажал кнопку звонка, — Кто там? — раздался через несколько мгновений ее голос.

— Тайгер, дорогая.

Дверь без промедления открылась. Она стояла на пороге в белом платье, сияющая и прекрасная. А каждый изгиб ее великолепного тела дышал женственностью.

— 'Можно войти? — спросил я.

— Конечно.

Рондина улыбнулась, и я словно опять вернулся в свое прошлое на двадцать лет назад. Я снова был тем самым человеком, которого она могла свести с ума своей улыбкой.

Она ждала реакции, но я взял себя в руки. Другой на моем месте был бы уже сражен наповал, но я уже прошел через школу Рондины и был неуязвим.

Я только сказал:

— Благодарю, крошка!

И вошел.

Она закрыла за мной дверь и молча прошла в гостиную. На этот раз на проигрывателе стоял Вагнер, исполняющий бессмертную тему любви и смерти. Очень подходяще. Голливудский режиссер, и тот не смог бы обставить эту сцену удачней.

У Рондины был слегка усталый вид. Под глазами пролегли тени, морщинки, как паутинки около рта, выдавали ее возраст, и я неожиданно поймал себя на чувстве, которое считал давно умершим в моей душе.

Я бросил плащ и шляпу на спинку кресла, а сам уселся на софу и с наслаждением вытянул ноги. В поведении Рондины была нервозность, и она постаралась скрыть это, подойдя к бару, — Выпьешь?

— А почему бы и нет?

— Шотландского?

— Ты столько раз готовила для меня напитки, крошка, что должна бы и запомнить, что я не пью. С тех пор мои вкусы не изменились. Простое виски и имбирное пиво — и не очень крепкая смесь.

Я находил игру Рондикы безукоризненной, но сейчас это не имело никакого смысла. Мы были одни, и я сказал:

— Как чувствует себя мистер Селвик? Рондина поставила мой стакан на столик передо мной и ответила:

— Он пришел в себя. Чувствует себя хорошо. В понедельник, как обычно, он придет на работу.

— Я слышал, что ты завтракала с ним. Она внимательно посмотрела на меня.

— Ты что-нибудь имеешь против этого?

— Возможно, — я взял стакан и попробовал напиток. Он был смешан правильно.

— Этот приступ у него начался в самый неподходящий момент.

Она нахмурилась, словно не понимая меня.

— У него и раньше бывали такие приступы.

— И всегда перед этим ты завтракала с ним? Рондина поняла, к чему я клоню, и стакан в ее руке задрожал. Она тщетно пыталась подыскать ответ.

Прежде чем она это сделала, я сменил тему разговора.

— Мы получили информацию о Диане Кейн. Она интересует тебя или же тебе и так все известно?

Она буквально оцепенела. Стакан выпал у нее из рук и разбился. Кусок льда заскользил по полу в мою сторону. Лицо Рондины стало смертельно бледным. Мне не удалось скрыть улыбки.

— Через нее ты и проникла в семью Кейнов. Остается только выяснить еще одну деталь, крошка: где настоящая Эдит Кейн?

Рондина не ответила. В ее взгляде читался страх, ярость и неприкрытая ненависть. Я продолжал:

— Тогда я отвечу на этот вопрос за тебя. Возможно, настоящая Эдит Кейн содержится где-нибудь в заключении.! Однако я держу пари, что она мертва. Ты предпочитаешь заметать свои следы. Все твои рекомендации даны людьми; знавшими Эдит Кейн ребенком, а не взрослой. Здесь помогла репутация семьи, так как никто не мог себе представить; что член семейства Кейнов может быть подозрителен, если! эта история попадет в газеты, то она будет означать самоубийство для Кейнов.

Руки Рондины так дрожали, что она с трудом смогла вытащить сигарету из пачки.

Я вытащил из кармана коробок рекламных спичек моего отеля и, дав ей прикурить, бросил его на стол.

Она глубоко затянулась и постаралась взять себя в руки.

— Ты ошибаешься, Тайгер.

— Нет, моя радость.

— Ты не можешь...

— Подождем развития событий — и ты увидишь сама. Она еще раз затянулась и погасила сигарету в пепельнице. Она поймала мой взгляд, пристально посмотрела на меня и холодным тоном прежней Рондины произнесла: