Обнаженные души - Мария Тумова

«Человек либо группа людей…».

Да, это мог быть и один человек.

– Те несчастные погибли из-за нас… – еле слышно произнесла Соланж, вновь возвращаясь воспоминаниями к тому дню.

– Вздор.

– Венсан, разве ты не чувствуешь, что их кровь на твоей совести, на твоих руках?

– Их кровь не на моих руках! – жестко отрезал Венсан. – И не на твоих. Это они хотят, чтобы мы так считали, чтобы мы винили себя, чтобы мы остановились.

– Пусть не тогда, но сейчас, если мы допустим, если… – она обернулась к Сесару с какой-то болью во взгляде, с какой-то мольбой. – Если ты допустишь, чтобы за тебя вновь расплатились другие.

– Ваусаубил я, а не Сесар, – еще жестче отрезал Венсан и медленно опустился за стол.

– И чего мы добьемся? – продолжил он. – Будет еще один показательный расстрел, новая кровь. Кому станет легче?

– Тем, кого не убьют напрасно, – сказал Сесар угрюмо.

Венсан откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на Сесара и на Соланж. Ксавье потупил взор.

Неожиданно раскрылась и хлопнула дверь в прихожей. Все переглянулись, Венсан поднялся и вышел в коридор.

У входа, закинув голову назад и закрыв глаза, стояла Ева. Она была еще бледнее обычного.

– Ева? – ее вид насторожил его.

Она отстранилась от двери и, отбросив сумочку, прошла в комнату. Он вошел следом. Она будто не удивилась тому, что все в сборе.

– Ева, что…? – начал Сесар.

– Они закрыли еврейский квартал в гетто. Поставили оцепление и запретили всем евреям покидать район.

Сердце беспокойно сжалось в груди Венсана. А Соланж осторожно спросила:

– И совсем никому не дают выходить?

– Совсем никому…

Они разошлись, так и не приняв окончательного решения.

В конце концов, двух дней, которые выделили оккупанты, могло быть вполне достаточно, чтобы все хорошенько обдумать и взвесить.

– Я не хочу, чтобы ты сдавался немцам, – сказал Ксавье, когда они остались вечером дома.

Было совсем тихо. С улицы не доносилось никаких звуков. Не шумел даже ветер.

– Ты же ни в чем не виноват, – не успокаивался мальчик. – И ты не должен расплачиваться за чужое преступление.

– Здесь дело вовсе не в том, кто виноват, а кто нет.

– Как же не в этом, если только убийца должен явиться, а ты не убийца.

– Абсолютно не важно, кто из нас спустил курок, и чья пуля стала смертельной. Мы были вместе, и мы все ответственны за это убийство. Не только я, Венсан и Ева. Даже ты и Соланж. Вся группа.

– Да, но тогда почему только ты должен отвечать? Почему ты хочешь взять всю вину на себя?

– Потому что кто-то должен это сделать…

– Я не хочу, чтобы это был ты, – совсем тихо произнес Ксавье.

Он уже не спорил. Он просто не хотел, чтобы и этот человек, невольно ставший ему близким, тоже ушел из жизни.

Сесар молча обнял его за плечи.

Но им не пришлось принимать никаких решений. Уже через день на площади вновь прозвучали выстрелы, от которых вновь замер и содрогнулся весь город. Несколько человек неожиданно объявились и заявили, что они виновны в убийстве офицера. Были они простые безработные, ни в каких группировках ранее не замеченные, и притом явились сдаваться как-то несогласованно друг с другом.

У немецкого командования сил и желания разбираться с ними не было. Расстреляли всех. Лужи крови обагрили центральную площадь, и город впал в очередной молчаливый траур.

Группа, словно сговорившись заранее, поспешила на конспиративную квартиру. Это был скорее порыв. За последний год квартира стала для них домом, в большей степени чем их собственные дома и квартиры, а жизнь, которая протекала здесь, стала более реальной и настоящей.

– Мы не успели, – скорбно сказал Сесар.

– Их убили всех, – поправил его Ксавье, – и заложников тоже.

– Верно, – согласился Венсан.

– Но эти люди, они же… они же ничего такого не делали, – в недоумении произнесла Соланж. – Зачем они наговорили на себя?

Венсан продошел к ней и опустился на одно колено возле ее стула.

– Разве ты не поняла, Соланж? Они сделали это, чтобы спасти нас. Для них появился кто-то, кто дал немцам отпор. Они не знали нас в лицо, но поняли, что мы существуем. Поняли, что не все сдались, не все смирились, что не все еще кончено. И они оказались готовы отдать свои жизни, чтобы жили мы. Потому что мы делаем то, что им важно.

Он говорил приглушенным шепотом, глядя в ее блестящие от невольно подступающих слез глаза, и все слушали. Потому что всем здесь было нужно это услышать.

После этих слов Венсан резко поднялся.

– Мы должны помнить про ту ответственность, которая лежит на наших плечах. Если мы остановимся, то предадим всех, кто надеется на нас.

VIII

После очередной тренировки на полигоне Венсан разложил на столе конспиративной квартиры оружие: пистолеты, винтовки, ручные гранаты и даже несколько ножей.

– Если мы будем действовать вместе, у нас будет возможность подстраховать друг друга. Но, с другой стороны, если что-то пойдет не по плану, нас арестуют. А действуя поодиночке, сможем поразить больше целей.

– Думаю, стоит рискнуть, – сказал Сесар.

Венсан кивнул, он взял пистолет и несколько гранат.

Сесар приблизился к столу и вооружился пистолетом, гранатами и винтовкой.

Подумав, прихватил и нож. Ксавье также подошел к столу. Когда он взял со стола нож, Соланж содрогнулась. Оружие в руках этого мальчика все еще пугало ее.

Но он уже не был ребенком.

Шла весна 1943-го года, и ему давно исполнилось пятнадцать.

Пистолеты достались всем. Ева тоже взяла гранаты.

– Я думаю, вам с Соланж стоит идти вдвоем, – сказал Венсан.

Ева не возражала, Соланж тоже.

– Что ж, – Венсан во всеобщей тишине оперся ладонями о стол и обвел друзей взглядом, – удачи всем нам сегодня ночью.

Сесар заложил бомбу у сторожевой будки возле мэрии, которую занимали немецкие солдаты. Совсем немного динамита. Достаточно, чтобы яркий, нарушающий ночной покой взрыв прогремел, но никого не покалечил. Трое солдат вырвались из здания, хватаясь за ружья и озираясь.

Испанец укрылся напротив, спрятавшись среди кустов через дорогу. И как только они выбежали, он открыл огонь на поражение. Он стрелял быстро и метко, не давая врагам опомниться. Он не был жесток по природе, но сейчас он мстил. За последние расстрелы, за собственную нищету и всеобщий страх. Мстил за Сильвию, которая этого не выдержала. Сейчас он хотел только одного – уничтожить их всех. Всех, кто принес на эту землю разрушение и боль.

Венсан пробрался между деревьями и посмотрел сквозь окошечко веток на проходящих навстречу друг другу часовых, охраняющих одну из границ гетто. Через какое-то время один из них остановился и закурил. Венсан аккуратно достал из кармана гранату и выдернул чеку. Не раздумывая, он замахнулся и бросил гранату что было сил. Она со всего размаха ударилась о сетчатый забор и отлетела к ногам часового.

Сигарета моментально вылетела из его губ, и в следующую секунду прогремел взрыв.

Второй часовой находился довольно далеко, взрыв не задел его. Он всполошился, потянулся за оружием и стал звать на помощь.

Венсан выхватил пистолет и сделал несколько выстрелов. Но было темно, а по движущейся мишени стрелять тяжелее. Прибежали еще несколько солдат.

Пули закончились. И Кара кинулся со всех ног в лес. Фашисты бросились следом. Среди немецкого говора и лязга оружия он различил лай собак.

Венсан бежал, не разбирая дороги, руками раздвигая колючие заросли, которые цеплялись за его одежду. А сзади, догоняя его, посыпался град пуль…

На мосту был всего один часовой. Он медленно и монотонно прохаживался взад и вперед с винтовкой наперевес, словно машина, а не человек.

Впрочем, за человека его не считал и Ксавье Парийо. Покуривая сигарету, суженными, холодно мерцающими глазами он наблюдал за немцем из-за угла здания.

Ему понадобилось полчаса, чтобы продумать план действий. Но теперь он четко знал, что следовало делать.

Солдат ровным шагом проделал путь до его берега и развернулся, чтобы следовать обратно. Ксавье выскользнул из укрытия. Бесшумно, словно дикий хищный зверек, он в два шага очутился за спиной часового. И одной рукой схватив того за плечо, другой перерезал горло немца в одно движение. Солдат, тяжелея, издал хрипловатый стон.

Осторожно опустив немца на брусчатку моста, Ксавье поднялся и посмотрел на него тем же холодным взглядом, выплюнув недокуреную сигарету.

Резким ударом руки Ева разбила стекло в верхней части двери огромного амбара – немецкого склада. Запустив внутрь руку, она приподняла щеколду и открыла дверь. Женщины вошли, предварительно оглядевшись и убедившись, что их никто не видел.

В руках Соланж была полулитровая емкость с бензином. Откупорив ее, она начала разливать содержимое по периметру. Ева в это время соединяла запал с самодельной бомбой.