Обнаженные души - Мария Тумова

– Все это я уже знаю, – сказал он.

– Они допытываются, выискивают что-то, все начеку. Конвои останавливают подозрительных лиц, и… и… – она наконец подошла к сути, – поговаривают о высылке всех евреев в Германию, в лагеря…

– Я что-нибудь придумаю, Ева, – мягко сказал он, как будто он, и вправду, мог что-то придумать.

Она с немой благодарностью положила ладонь на его руку, поднялась и тихо вышла.

IX

Через неделю все они уже встретились на полигоне. Венсан расстелил перед группой карту. Там пунктирной линией был обозначен маршрут движений кортежа фон Беерхгофа. Узкий участок этой траектории проходил через лес.

– Здесь, – склонившись над картой, Венсан обвел участок красным карандашом.

В недостроенном, без крыши и окон, сложенном из кирпичей полуподвальном помещении на уровне фундамента было тихо, и даже шум ветвей доносился чуть приглушенно. Это место тоже стало всем им до боли родным.

Черным карандашом Венсан отметил четыре точки по краям полукруга и по две с обеих сторон пунктирной линии.

– Это позиции, которые займут четверо из нас. Сесар, ты будешь находиться здесь. Соланж, ты здесь, – говоря, он указывал кончиком карандаша на нужную точку. – Ты здесь, Ева. А здесь Ксавье.

– А ты? – спросил Сесар.

– А я буду здесь, – он нарисовал черту, перпендикулярно линии, перечеркивая ее. – Остановлю кортеж спереди. Что скажешь об этом, Сесар?

– Скажу, что на этом месте лучше быть мне. Я гораздо увереннее держу в руках оружие.

– Ну, и я справлюсь, – он отодвинулся от карты.

Сесар покачал головой, но Венсан сделал вид, что не заметил этого.

– Все это произойдет через пять дней. Мы должны быть готовы.

Венсан стоял вдалеке от развалин, глядя куда-то вдаль, на узкую, голубую полоску света между сероватыми млечными тучами и вершинами могучих деревьев. Соланж неслышно подошла к нему.

– О чем ты думаешь?

Он пожал плечами и промолчал.

– О настоящем, будущем или прошлом?

– Прошлое едва ли важно. Будущего нет совсем. А о настоящем иногда лучше не думать.

– Ты не веришь в жизнь, Венсан? Не веришь в добро?

Он слегка улыбнулся.

– Я верю в то, что вижу. Вижу ли я жизнь? Вижу ли добро? – он снова пожал плечами, опустил взгляд. – В этом мире для каждого все предопределено, и не нужны никакие вопросы, не надо ломать себе голову над тем, как жить. Все ясно. Все… однозначно.

– И что же тебе ясно? Ты думаешь, мы все погибнем?

– А ты думаешь, мы все выживем?

Несколько мгновений они простояли в тишине.

– Неужели ты совсем ничего не чувствуешь? – с горечью прошептала Соланж.

– Ни один человек не может перестать чувствовать… – он странно усмехнулся. – Ну, разве что Ева…

– Любишь ее?

Он посмотрел на нее еще более странно, сорвал веточку какого-то сорного растения и оборвал листву.

– Ты очень молода, Соланж. И очень наивна. В твоем мире все еще много того, о чем ты начиталась в сказках и красивых книжках. Любовь, добро, счастье… А в настоящем мире и в настоящее время нет места этим понятиям.

Он вздохнул и отбросил веточку, облокотился спиной о ствол дерева и опустился на корточки. Свой взгляд он направил ввысь на хмурящееся под сизыми тучами такое же голубое, как и его глаза, небо.

– Мы обречены. Мы сами обрекли себя, мы знали, на что идем. Ты не задумывалась, почему нас называют призраками? – он помолчал.

– Вот ты думаешь, что все мы обречены, что будущего нет ни у одного из нас. И ты знал это с самого начала?

– Знал.

– Ты несчастный человек, Венсан.

– Разве кто-то из нас счастлив?

Они разошлись еще засветло, до наступления комендатского часа.

Ева вошла в пустую тихую квартиру, постояла молча, ее взгляд упал на фотографию покойного мужа.

Она встретилась глазами со спокойным, невозмутимым взглядом Жана, который, казалось, ни в чем и не упрекал ее.

Отчего-то стало еще тяжелее. Подошла и медленно перевернула фотографию, чтобы не видеть больше этих глаз.

Сесар опустился за деревянный стол, мрачно пересчитывая те гроши, что у него оставались после того, как он помог Хорхе. Вошел Ксавье. Запустив руку в карман, он высыпал на стол перед старшим другом несколько монет – свою зарплату. Сесар с благодарной улыбкой посмотрел на него. Денег было мало, но дело было не в них.

Ему начинало казаться, что из парня выйдет толк.

Она тихо прошла по коридору, на миг заглянув в каминную.

Там в широком кресле, не двигаясь, сидел Филипп Варенкур.

Некогда грозный, пугающий своим авторитетом и твердостью, после взрыва на заводе он словно сломался, как подрубленный дуб.

У Соланж защемило сердце. На цыпочках она поднялась к себе.

Венсан даже не стал ужинать. Скинув ботинки и пиджак, он буквально рухнул на постель. Его организм все еще ощущал следы болезни. Все, что ему сейчас было нужно, – это укрепляющий сон.

Они встретились днем на полигоне, ровно через пять суток. Венсан пригнал раздобытую машину – военный фургон. Оружие и боеприпасы были зарыты здесь же. Началась погрузка – винтовки, гранаты, несколько пистолетов.

Когда все было уложено, Кара еще раз прямо в фургоне развернул карту, чтобы четко воспроизвести позиции в памяти каждого из них. Это был всего лишь бумажный план, но от кружков и пунктиров в нем зависело слишком много.

Наконец Венсан свернул карту и убрал в карман. Он откинулся назад на одной из скамеек, которые тянулись по обеим сторонам полутемного фургона. Свет проникал лишь в щели между полотнищами брезента. Они сидели друг напротив друга, с одной стороны двое, с другой – трое. Сосредоточенные и суровые.

– Может быть, когда-нибудь, после окончания войны, мы встретимся и вспомним обо всем этом, – неожиданно сказала Соланж.

Никто не ответил, она замолчала. И только сейчас эта тишина надавила на нее. Как будто она почувствовала, что, если кто-то из них и встретится потом, в новом времени, то лишь для того, чтобы вспомнить других, тех, кто до окончания войны не дожил.

Венсан остановил фургон, и они вышли.

– У нас еще есть около часа. Этого времени хватит, чтобы занять позиции. Помните, главное – не мешкать при отходе. Начинайте отступление по моему сигналу.

Позиция Сесара была самой ближайшей к фургону, с правой стороны дороги. От фургона ровно через лес под углом. Чуть дальше по правой стороне была позиция Евы. С левой стороны соответственно должны были располагаться Соланж и Ксавье.

Сесар похлопал мальчика по плечу.

– Удачи тебе, сынок.

Тот сжал зубы, и в глазах его блеснули всем знакомые искорки. Он кивнул и быстро направился к месту. Сейчас, чтобы преодолеть расстояние, ему нужно было перейти через широкую ухабистую дорогу и лишь чуть-чуть углубиться в лес. А при отходе, чтобы попасть к машине, ему и Соланж придется сделать крюк через лес.

Они ждали долго, прислушиваясь к шелесту листвы, к щебетанью равнодушных птиц, которые радовались любой весне, к собственному дыханию.

Наконец еле различимо послышался рев моторов. В зеленоватой дымке впереди дороги нарисовались силуэты двух автомобилей. Все члены группы как по команде натянули маски. Венсан сжал в руке гранату.

Немцы приближались неумолимо и медленно, с каждой секундой все ближе и ближе. Как приближался и тот миг, когда все должно было решиться.

Венсан выдернул чеку. Машины заходили в зону, очерченную красным овалом на карте. Выскользнув из-за деревьев, Венсан кинул гранату. Взрыв прогремел прямо у колес первого автомобиля. Обе машины встали. Преодолев секундную панику, немцы повыскакивали из машин, начался перекрестный огонь. Кара кинулся назад и подхватил винтовку.

Фашисты падали один за другим, сраженные пулями невидимого противника.

Один из солдат кинулся вперед к пригорку, и Венсан увидел его, когда тот был уже на расстоянии десяти шагов. Резко повернув в его сторону дуло винтовки, Венсан выстрелил практически в упор, свежая кровь брызнула на зеленые листья. Он быстро отвернулся.

Вдалеке послышался рев еще одной машины. Пальцы Венсана замерли на спусковом крючке. Из-за поворота выскочил военный грузовик и остановился, не доезжая до зоны огня. Вооруженные солдаты начали выскакивать из него один за другим.

Нужно было уходить. Как можно скорее. Соланж и Ксавье первыми начали покидать свои позиции. Им пришлось уходить спереди колонны, через позицию Венсана.

Ева и Сесар продолжали отстреливаться. Они были как последний заслон между немецкими солдатами и всей группой. Важнее всего оказалась позиция Сесара, даже с расстояния Евы невозможно было попасть по вновь прибывшему немецкому подкреплению. Стало ясно, что Сесар один их не остановит, но он мог хотя бы задержать, дав остальным время.

– Уходи! – бросил Сесар громко в сторону Евы.

Она неуверенно посмотрела на него. Пуля попала на пригорок рядом с ней, подняв ввысь маленький фонтанчик сухой земли.