Эликсир вечной молодости - Ирина Арбенина

Правда, это лицо кажется еще более грубоватым, простоватым на фоне Елениной красоты.

Скорей так… Царевна и дворник.

Откуда это? А так, кажется, про поэта Максимилиана Волошина и его красивую жену сказала одна маленькая девочка… Удивительно точное определение для некоторого типа супружеских пар! Устами младенца глаголет истина.

Заметив Анин внимательный взгляд, Туровский ухмыльнулся и вдруг подмигнул ей из-под лохматых бровей.

Аня не выдержала — и рассмеялась: против обаяния этого человека трудно было устоять.

Теперь Аня понимала Елену Ивановну, сделавшую в свое время такой выбор.

Он был как медведь. Но как уютный плюшевый медведь, увеличенный до гигантских размеров — бывают такие игрушки выше человеческого роста.

Кудлатая голова…

Опять пришли на ум воспоминания Цветаевой о поэте Максимилиане Волошине… Как он смотрел на Цветаеву из-под буйной шевелюры и хитро спрашивал: “А хотите потрепать по голове?” И Марина удивлялась, как он угадал.

Кстати, действительно, когда видишь такую большую лохматую голову, необъяснимым образом хочется ее погладить, потрепать, как добродушного огромного пса или мишку.

Или, может, Светловой и впрямь уже катастрофически не хватает домашнего уюта?

— Ленечка! — донесся откуда-то, очевидно с кухни, голос Елены Ивановны.

— Извините! Призывают!

Брошенная Туровским на произвол судьбы, Аня заглянула в просторную гостиную…

Посидеть за одним столом с этими людьми отнюдь не помешает. Светлова давно знала: чтобы получить максимум надежной информации, и притом в короткое время, психотерапевты, например, стремятся побывать на обеде в семье своих пациентов. Ну, а детективам и сам бог велел… Потому что даже в семьях, где главенствует закон “когда я ем, я глух и нем”, за обедом все-таки разговаривают. И эти, казалось бы, не важные застольные разговоры для специалиста и постороннего человека порой приоткрывают завесу над такими просто-таки глобальными вещами, как семейная культура и основные ценности дома. Которые, собственно, и определяют судьбу человека. Поскольку эти самые ценности он исподволь впитывает с младенчества.

Гостиная выглядела очень уютно. Круглый стол, огромный абажур. Ну просто картина неизвестного художника под названием “Милая уютная провинция”.

А сколько знакомых!..

Под абажуром, укутанная павловским платком и от этого еще более округлившаяся, почти как ватная кукла, которой в старину накрывали чайник, сидела, разрумянившаяся от чая и плюшек и сама похожая на сдобу, Валентина Осич.

Она добродушно кивнула Светловой.

— Ну вот и опять мы встретились! — произнес женский голос за спиной Светловой. Аня оглянулась. “И многомудрая Амалия тут!"

— Амалия… — Аня уже почти привычно устроилась рядом с Кудиновой с чашкой чая в руках — это была их уже настолько не первая встреча — считай, почти старые знакомые…

— Слушаю, дорогая!

Уютный обломовский диван, на котором они устроились, находился в самом дальнем углу просторной гостиной.

— А Валентину Осич вы тоже давно знаете? — поинтересовалась Светлова.

— Да как вам сказать… Считайте, почти всю жизнь. Ну во всяком случае, очень долго. С детства. — Амалия опять произнесла эту набившую Светловой оскомину фразу. — Три подруги, Валечка, Амалечка и Леночка… Не разлей вода.

— Правда? Как интересно!

— А вот и мое сокровище, Алексей Борисович Кудинов!

Из соседней комнаты, чуть покачнувшись на пороге, появился господин с поблескивающими, как и полагается при классическом бархатном опьянении, глазами. Он торжественно застыл на пороге, явно стараясь обрести равновесие, прежде чем тронуться в дальнейший путь, в глубину гостиной.

Судя по интонации, с которой представила своего супруга Амалия, она его отнюдь не считала своим главным жизненным достижением.

— А что, собственно.., вас не устраивает? — Аня с некоторым недоуменным любопытством взглянула на Амалию.

— Вы хотите спросить, чем я недовольна? И вы хотите сказать, что он хорош собой? — хмыкнула Амалия.

— Ну, в общем, да, — сдержанно заметила Светлова, отнюдь не собираясь вдаваться в разбор достоинств супруга Амалии. Хотя Алексей Борисович и вправду был недурен собой.

— Это не ответ! Он действительно привлекателен! — довольно пылко для супруги со стажем заметила Амалия. И тут же, сникнув, заключила:

— Но это и все.., чем он хорош.

— Приветствую!

Супруг Амалии наконец благополучно пересек гостиную и добрался до обломовского дивана. Опять чуть покачнувшись, он наклонился и попытался поцеловать Ане руку.

Впрочем, Алексей Борисович Кудинов не стал переоценивать свои возможности, то есть пытаться балансировать в таком положении, удерживая и сохраняя равновесие. И благоразумно оставил затею с первой попытки.

— Наслышан, наслышан, мадемуазель детектив!.. — произнес Кудинов.

— Мадам, уж если на то пошло, — хмуро поправила Аня.

Слухи о том, почему она задержалась в Рукомойске, очевидно, с легкой руки Валентины Осич — а также, возможно, Богула, Бобочки и прочих, — распространялись среди жителей города, судя по всему, с потрясающей скоростью.

— Отлично! Мадам детектив! Шерлок, так сказать, Холмс женского пола…

— А правда ли, Анечка, — перебила мужа, скривившись от его юмора, как от кислого, Амалия, — говорят, даже Конан Доил не всегда был точен?

Видно было, что Кудиновой очень хочется, чтобы муж помолчал.

— Говорят, например, что змеи не могут спускаться по шнуру, как в “Пестрой ленте”! — щебетала Амалия. — А по следам от велосипедных шин нельзя определить, в какую сторону ехал велосипедист…

— Да, нам, конечно, такой детектив, который по шинам определяет, не помешал бы! — заметила, усмехнувшись, Елена Туровская. Она уже появилась в гостиной и мимоходом, расставляя чайные чашки, прислушивалась к разговору Светловой и Кудиновых. — Слыхали, господа, опять пустую машину на трассе нашли?

— Ужас! — Амалия зябко повела плечами и почему-то оглянулась на задернутое шторой окно.

— Что-то все-таки очень странное в наших краях происходит!

— Да что странного? Просто убивают и закапывают. Обычное по нынешним временам дело. Как говорится — не доведись жить в эпоху перемен. Разве в наших лесах труп отыщешь?!

— Но зачем им трупы? Машины-то они дорогие бросают!

— Да, господа. Бермудский треугольник у нас образовался — не иначе.

— Честно говоря, я уже одна и ездить боюсь. Особенно по вечерам… Смотришь в сумерках на эту дорогу, и все кажется, что там, за деревьями, что-то ужасное, с чем не совладать, — заметила Амалия. — Валечка, а ты боишься?

— Ну, дрожать пока еще не дрожу, — флегматично улыбнулась полная Осич, — но что-то, ты права, этакое появилось! Невозможно на дороге чувствовать себя спокойно. К тому же все время думаешь: а вдруг это где-то совсем близко?

— Что “это”?

— Ну, не знаю… Я же не знаю, каким образом они исчезают! Возможно, этот “кто-то”, кто все это делает…

— Еще скажи “что-то”… — возмутился Туровский. — Потусторонняя сила! Леночка, и ты боишься?

Туровская молча кивнула, и на ее лбу появилась тонкая морщинка, которой не было видно раньше.

— Ерунда! — хмыкнул Кудинов.

— Почему же, Алексей, ерунда? — поинтересовалась Амалия.

— Да просто мы уже со страху стали наделять это место на дороге таинственной силой! Овеяли, так сказать, определенной славой… Даже возвели в ранг Бермудского треугольника! Что вообще, надо сказать, свойственно человеку — это преувеличивать! Вот уже и наша Валечка говорит: “Невозможно на дороге об этом не думать”! А знаете ли вы тибетскую притчу о потерянной шапке?

— Хоть не страшная?

— Расскажу — узнаешь.

— Ну расскажи!

— Так вот… Одного купца с караваном однажды настиг в пути очень сильный ветер. Вихрь сорвал с купца шляпу и забросил в кусты у дороги…

— Пока не страшно.

— Да… А в Тибете, надо вам сказать, существует поверье: кто подберет потерянный таким образом во время путешествия головной убор, навлекает несчастье на весь караван…

— Любопытная примета! Надо будет иметь в виду.

— Не перебивайте! — возмутился Кудинов.

— Молчим, молчим!

— И вот, следуя суеверному обычаю, купец предпочел считать шляпу безвозвратно потерянной, — продолжал Алексей Борисович. — А надо вам сказать, шляпа была из мягкого фетра и с меховыми наушниками!

— Теплая, наверное?

— Ну да, там же, в Тибете, горы, надо тепло одеваться… Ушки беречь!

— И вот… — Кудинов явно решил не обращать на иронизирующих слушателей внимания. — Сплющенная и наполовину скрытая в кустарнике шляпа совсем утратила свою форму.

— Пропала шляпка!

— Через несколько недель, — героически продолжал Кудинов, — в сумерках один человек проходил мимо места происшествия и заметил очертания предмета неясной формы — нечто, будто притаившееся в кустах…