Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта - Федор Крестовый

Интереснее то, на какие ухищрения идут рядовые сотрудники, когда занимаются бизнесом тайно.

Оговорюсь, что у зэков по рукам гуляют немалые деньги. Их привозят на свидание родственники, кидают через забор знакомые. В зонах открылось много предприятий, хозяева которых за халтуру могут неофициально платить наличкой. Так что спрос на одуряющую гадость большой, несмотря на дороговизну.

Про наркотики писать не стоит: из-за малых размеров их в зоне отследить трудно. Если только «несуна» не сдадут операм, а такое случается редко и по дурости. Обычно опера сами и контролируют продажу наркоты.

Что касается спиртных напитков, их занос связан с немалыми трудностями. Одну бутылку можно ещё спрятать под формой, но обитателям зоны требуется не один ящик в день. На вахте у сотрудников проверяют сумки. Если же договориться с дежурным на вахте и поделиться, досмотра можно избежать. Но там, бывает, дежурят и «безопасники».

Шофёры машин, заезжающие на промышленную зону за товаром, договариваются с работниками шлюза, чтобы их не слишком тщательно шмонали. Доходило до того, что машины с обыскниками досматривали и «петухи», преданные оперчасти.

И всё же спиртное проносят.

Прапорщики нашей колонии проявили изощрённую изобретательность. Они договорились с работницами комнаты передач, и те принимали с воли сумки с водкой (бутылки, чтобы не звенели, заворачивали в тряпки) под видом продуктов. Ну а после выдавали как посылки официально. Нормальная смена могла предупредить охранника на вышке и позволить кидать знакомым спиртное через забор в грелках и пластиковых бутылках.

Пойло за решёткой — страшное зло. Наркоман «раскумарится» и тащится потихоньку, а выпивших тянет на приключения. Учитывая постоянное напряжение, изоляцию и стрессы, остаканившиеся становятся агрессивными. Нередки драки, убийства. Вспоминаются старые обиды. Многие и сели-то по пьянке из-за буйного нрава.

Особенно опасны во хмелю спортсмены-бандиты. Они к спиртному не привыкли, их от алкоголя буквально клинит. Когда идёт массовая пьянка у бойцов, они избивают целые отряды. Или вызывают по одному и издеваются над жертвой. Куражась, засовывают избиваемым в задний проход палки, черенки от лопат. Играют в гестапо. Бывали случаи, когда, не выдержав, жертва прыгала со второго, третьего этажа в окно. Кто-то после унижений или изнасилований кончал жизнь самоубийством.

Бывает, когда во всей колонии напьются много человек, вспыхивают стихийные бунты. Тогда убивают активистов, друг друга, громят зону. После прибывает спецназ — при наведении порядка прибьют ещё немало зэков. Добавят срок зачинщикам и ярым участникам.

Или бывает такое: в нашей колонии двое блатных, напившись, решили взять заложников, чтобы выйти на свободу. Воспользовались халатностью инспекторов, прошли в комнату длительных свиданий. Забаррикадировали дверь. Сразу убили дневального и кинули его на решётку окна, выходившего на зону, чтобы все видели серьёзность их намерений. Согнали в одну комнату жён, матерей, детей, приехавших повидать родных, отбывающих наказание. Объявили, что у них заложники. Зэки, когда узнали об этом, просили сотрудников: «Пустите нас туда, мы этих тварей порвём». Все негодовали. Террористы выдвинули требования, чтобы им передали два автомата, денег, предоставили машину для выезда из зоны. Группа захвата решила действовать, пока «дуэт» не протрезвел.

Внушительных размеров сотрудник колонии пошёл передавать оружие, за ним спрятался небольшой спецназовец. Когда зэк протянул руку за автоматом, из-под мышки толстого сотрудника раздался выстрел. Спецназовец попал зэку в грудь. Тут же стрелявший и группа захвата бросились в комнату с заложниками обезвреживать второго захватчика. К счастью, он не успел зарезать никого из пленников. Но жертвы испытали сильный шок. А тут ещё на их глазах спецназ насмерть забил террориста, превратив его за полминуты в кусок мяса. Его товарищу, схлопотавшему пулю, повезло больше — он выжил. Ему добавили срок до пятнадцати лет. Самое страшное — тот работник промзоны, который передавал автомат, сам носил до этого случая (и продолжал носить после) спиртное в колонию. Жадность и тяга к наживе сильнее совести.

Ещё раз повторюсь: если в неволе арестанты пьют спиртное и употребляют наркотики, виноваты только сотрудники учреждений пенитенциарной системы. Они обязаны обеспечивать изоляцию спецконтингента не только от свободы, но и от запрещённых предметов. За употребление всякой дряни зэков можно и нужно сажать в ШИЗО. Но одновременно с этим надо наказывать сотрудников зон и тюрем.

P.S. Сейчас в колониях, если ловят пьяного, в постановлении о водворении в ШИЗО не пишут, что зэк был нетрезв. Указывают: «Опоздал на проверку». Так что, если верить статистике, за решёткой пьянства нет.

Колония-поселение. Лесоповал. Лафа для «петухов». Вольные женщины смертельно опасны

Опишу ещё один вид исправительных учреждений. Итак, знакомьтесь — колония-поселение.

Кто сказал, что крепостное право в России отменили в девятнадцатом веке? Не так давно я наблюдал тысячи безропотных рабов и сам был одним из них.

Когда подсудимый после суда получает срок с отбыванием его в зоне, совсем не обязательно, что он отбудет его до конца. В исправительной системе существуют льготы, и при хорошем поведении, отбыв определённую часть срока, реально выйти на свободу условно-досрочно. Ещё раньше и с меньшими проблемами можно поехать в колонию-поселение. Я тоже был наивным и полагал, что там будет легче, чем в зоне. Прошёл административную комиссию и суд, мне изменили режим, и я стал поселенцем. Большинство поселений находится на Севере, на лесоповале и бирже по его переработке. Думал: «Ничего, здоровья хватит».

Как я путешествовал через всю страну, по тюремным пересылкам, это отдельная история. После полутора месяцев скитаний я и другие этапники прибыли в посёлок на севере России. На дворе — апрель месяц. Нас привезли к штабу на «автовозэке» и посадили на ночь в карцер, ужасный клопятник. Утром вызвали к операм, побеседовали наедине, всех вербовали стукачами.

Мне всё интересно, спросил их: «Ну, допустим, я соглашусь на вас работать. От пахоты в лесу вы меня освободите? Большую зарплату дадите? В комфортабельные условия поселите?» Получив на все вопросы отрицательный ответ, сказал: «И у вас хватает совести предлагать сотрудничество? Да на хер вы кому-то нужны». Они обозлились и сказали, чтобы ждал на крыльце, мол, позже получите аванс, и за нами придёт дневальный и отведёт в общаги.

Наше поселение располагалось на отшибе довольно большой деревни. Жили в ней в основном сотрудники ближайших зон и нашего учреждения, представляющего собой штаб, три общаги и баню. Забора почти не существовало. Бежать оттуда малореально — кругом леса, зоны, военные части. Работать нам предстояло на лесоповале, кормиться за свой счёт, отовариваясь в магазине за наличные и питаться за плату в столовой.

Позвали нас в бухгалтерию штаба получить аванс. Выдали «смешную» сумму, которой хватало на десять буханок хлеба. Хорошо, кому могли помочь переводом родные, остальным — хоть сдохни.

Приковылял тощий дневальный. Спросил у нас: «Хлебца нету?» Привёл в общагу, показал комнаты без замков, где в наше отсутствие менты устраивали шмоны.

Дневальный рассказал, что посёлок плохой, нам не повезло. Платят мало, нормы выработки большие. Тех, кто в лесу не даёт план, сажают в карцер с выводом на работу. Выходной один и никуда не пускают, так как в выходной семь проверок. Рабочий день — двенадцать часов. Посоветовал не лезть к местным бабам, хотя последние поселенцев любят, ведь многие зэки из больших городов и симпатичные. Местные жители и менты, наоборот, алкаши и дегенераты. Но очень ревнивы, и если узнают о связи с деревенской красоткой, забьют зэка насмерть.

К сожалению, он не гнал жути — реальность оказалась ещё хуже.

Послали меня и других этапников в лес. Опыта нет, техника и бензопилы старые, ломаются. И хоть ты перевыполни план, заплатят копейки. Рядом вольные лесорубы работают меньше и получают огромные деньги. Аванс быстро кончился. Пришёл к начальству просить ещё. Он отказал и посоветовал: «Кору грызи!» У кого было что продать, продали. Мне запоздал перевод из дома, три дня ничего не ел и вкалывал. Позже «подмазали» мастера, начал лучше закрывать наряды. Стали чуть больше получать, на двадцать буханок хлеба хватало. Собирали, пока чинили технику, зимнюю клюкву и продавали за бесценок.

Очень много было несчастных случаев. Народ неопытный, большинство горожане. То кого-нибудь деревом прибьёт, то бревном. У нас в первый же день задавило елью вальщика. Мне трелёвочник (трактор) «лопатой» ногу придавил. Дали больничный на три дня. После медики говорят: «Здоров, езжай в лес». А у меня трещина в плюсных костях, нога опухла, как бочка. Начальник разрешил полежать ещё неделю и выгнал на работу. При сороковом размере обуви я на левую ногу натягивал калошу 46-го размера. Хорошо, мужики из бригады не напрягали. Протестовать нельзя. Забьют в карцере — лес всё спишет. На севере менты — власть, все делают деньги и повязаны круговой порукой, в том числе и крупные прокуроры.