Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта - Федор Крестовый

Сотрудники лесных исправительных учреждений с помощью махинаций продают на большую землю пиломатериалы и лес — эшелонами. Так что стремление было одно: поехать обратно в зону. Но это сложно, ты же рабочая сила. «Возникнешь» или будешь плохо трудиться, повесят за наручники и забьют. Оформят как несчастный случай.

Сотрудники жутко спиваются, живут хуже скотов, но слова им поперёк не скажи. Правда, некоторые зэки при должностях имеют поблажки, ходят в деревню и даже общаются с семьями ментов. Дети их, пока маленькие, говорят, что хотят быть поселенцами, потому что они весёлые и нарядные. В отличие от вечно пьяных пап и мам, которые ходят в грязном камуфляже.

Лучше всех поселенцев, как ни парадоксально, живут «петухи». Их не отправляют в лес. Они работают в бане, убираются в штабе, в деревне. Мало того что зарплату получают поболее лесорубов, так могут ещё подхалтурить — нарубить местным дров, насобирать ягод, наловить рыбы. Так они ещё, до кучи, и сексом «подрабатывают». Вольные женщины смертельно опасны. Вот многие зэки по привычке (или по скрытой ориентации) «пользуют» «петухов». Видел на поселении мужиков, добровольно идущих в «обиженные». От голода, за пайку хлеба, делающих минет.

Некоторые от безнадёжности, чтобы закрыться в зону, убивают таких же зэков. Или пробуют уйти в побег. Всех ловят и бьют смертным боем.

На поселении одно хорошо — сводить счёты, мочить «козлов». Частенько какого-нибудь «кумовского» «грохали» и зарывали под возводимую лежнёвку (дорогу из брёвен), типа, «в побег ушёл». Или деревом придавит — якобы несчастный случай.

После того как я, собирая зимнюю клюкву, заблудился и плутал в лесу три дня, меня посадили в карцер. В соседней камере менты насмерть забили осуждённого. Он долго орал, потом хрипел и затих навсегда. Позже я узнал, что в нашей бригаде покалечило ещё одного вальщика. Я решил: всё, с меня хватит…

Когда начальник делал обход, поговорил с ним по-человечески. Попросил отправить меня в зону. Видимо, у него было хорошее настроение, через десять дней был суд, и я, счастливый, поехал в колонию.

После этого я ещё два раза был на поселениях в республике Коми. Изменилось только одно: стали кормить баландой и высчитывать её стоимость из зарплаты. В остальном всё стало ещё хуже.

Прочитав этот рассказ, вы поймёте, почему всё-таки у воров и блатных в неволе нет реальной власти. Они играют по правилам ментов, иначе уедут в такое вот Учреждение. Кстати, не самое страшное из существующих для ломки авторитетов преступного мира. Хотя сотрудники и там ничего не боятся. Того же легендарного вора в законе Бриллианта там убили, в своё время никто наказания не понёс. Что уже говорить, когда прибьют простого дурака, нахватавшегося блатных верхушек и не понявшего, кто в неволе хозяин.

Но это всё ещё цветочки по сравнению с тюрьмами с романтичным названием «Белый лебедь».

«Белый лебедь». Изощрённые издевательства

Прибывает этап. Приём дел производят сотрудники Учреждения. Они же обеспечивают охрану периметра объекта. Следят, чтобы не было побегов. На этом их функции заканчиваются. Всем остальным заправляют осуждённые из хозяйственной обслуги.

Они отбывают весь срок в тюрьме. В колонию идти боятся из-за провинностей перед блатным миром. Многие из них этим самым миром приговорены к смерти. Есть среди них воры в законе, которым «дали по ушам» (проще говоря — развенчали, лишили сана). Есть «петухи» (они баланду раздают), озлобленные на весь мир и срывающие злобу на ком только можно. Им здесь лучше, чем в зоне, во сто крат, здесь они — власть.

Первое, что ощущаешь, попадая внутрь учреждения, — запах душистого мыла. Везде с мылом моют коридоры и камеры. И все, за исключением сотрудников и хозобслуги, передвигаются только босиком. После водворения этапников в камеру, зэки-надзиратели (их здесь за глаза называют «погонялами») заявляют, что хата обязана собрать дань за «прописку». По две пачки курева с человека (в камерах всё равно курить нельзя), душистое мыло, зубные пасты и другие, весьма ценные в неволе вещи. Если дань не собирается в нужном объёме, хорошего отношения не будет. В любом случае устраивают обыск. Тем более что на шмоне при поступлении обслуга примечает, у кого что есть. Утаившего «ценности» не трогают, бьют его сокамерников, чтобы они потом разобрались с провинившимся.

Поскольку «погонялам» позволено вытворять с зеками что угодно и отнимать у них всё, что приглянется, хозобслуга мало похожа на арестантов. Все откормлены, одеты в вольные вещи, ходят с резиновыми дубинками и нередко пускают их в ход. Администрация специально закрывает глаза на беспредел, так как в это учреждение любят отправлять так называемых «отрицал» — нарушителей дисциплины, борцов с начальниками колоний. Очень удобно: на ментов вроде и жаловаться нельзя — зэков такие же зэки прессуют. А друг на друга осуждённым писать жалобы в падлу.

Из этапников сразу выделяют тех, что помоложе. Объявляют: «О, какой симпатичный мальчик! Сегодня трахнем». И вечером насилуют несчастного. Некоторые жертвы после такой «процедуры» вешаются, вскрывают веры. Сотрудники подобные суициды преподносят как естественную смерть из-за сердечной недостаточности. Более отчаянные сводят счёты с жизнью накануне, не дожидаясь, пока из них сделают «петухов». Хотя это трудно, могут помешать сокамерники.

Бывает, для изощрённых издевательств поместят молодого зэка в специальный карцер, где по колено воды, и предлагают: «Дашь добровольно в попу, выпустим». Несчастный стоит несколько суток в воде, если упадёт — захлебнётся. Через каждый час ему говорят: «Подверни зад — выйдешь».

После того как кого-то «опустят», даже по беспределу, сочувствия от сокамерников такой бедолага не дождётся. Его также переведут в «обиженку».

Команды «погонял» выполняются бегом. Когда они входят в камеру, все встают смирно. Дежурный зэк рапортует о количестве народа. Чтобы поприкалываться, «погонялы» — часто без цели — навещают хаты. Им нравится, когда народ прячет глаза. Придравшись к тем, кто чем-либо не понравился, выведут в коридор, изобьют, посадят в карцер. Самое культурное обращение с их стороны — «педераст», «козёл».

Распорядок дня простой. В 6.00 — подъём, заправка коек. До 22.00 нельзя прилечь, иначе — экзекуция.

Кормят сносно, но и тут не обходится без издевательств. Баландер — «петух», взять от него пищу значит, «законтачиться» и тоже стать «обиженным». Не возьмёшь баланду — изобьют или сдохнешь от голода. Ну, воры разрешили питаться из рук педиков и не считаться такими же. Конечно — вдруг сами туда попадут?..

Ещё, когда открывается «кормушка» (окошечко в двери), надо за секунду успеть кинуть на её низ белое полотенце. Чуть замешкались, раздатчик пищи кричит: камера такая-то отказалась от обеда. Вся хата идёт под пресс. Тарелки он буквально кидает в руки, не дай Бог уронить хоть одну — прибьют. Горячая еда в казённых мисках (свои иметь запрещено). Через две-три минуты следует команда: сдать посуду. Мешкать нельзя — накажут. Поесть не успевает никто, особенно те, кто получил «шлёмку» последним.

Водят на хозработы во двор тюрьмы. Всё под присмотром «погонял». Зимой — уборка снега. Его вообще к вечеру не видно. По настилу, имеющему угол сорок пять градусов, на уровень второго этажа поднимают тяжёлые носилки и высыпают снег в большой котёл внизу. Под котлом — печь. Другие зэки носят к ней горбыль с пилорамы — на топливо. За территорию отведена труба — растаявший снег стекает через неё. Работников, обессиливших от высокого темпа, избивают, погоняя дубинками, заставляют всё выполнять бегом. Если кто-то упадёт и не может встать, его, особо не церемонясь, сильно пинают ногами.

Начальник учреждения, бывает, запрягает в сани тройку бывших воровских авторитетов и, подстёгивая кнутом, катается по двору.

Летом водят на уборку двора. Или на вычерпывание бассейна вручную. После вычерпывания вёдрами его моют и так же заливают воду вновь. Заключённым приходится часами стоять в холодной воде. Некоторые зэки после такого субботника попадают в больницу, это когда уже совсем подыхать начинают.

Бассейном пользуются как сотрудники, так и «погонялы». Последним созданы все условия. Есть спортзал, многие из них — бывшие спортсмены. В комнатах — телевизоры. Не хватает свободы и женщин, но последних заменяют «петухи».

В подвале находится цех, где работают художники, резчики и другие мастера. Прибыль от реализации изделий и сувениров идёт в карман администрации. Маленькая толика перепадает «погонялам». Они находят мастеров-зэков для работы. Они всем заправляют.

Ещё тюрьма поражает «мёртвой тишиной». Томящийся в камерах люд разговаривает только шёпотом. Иногда слышны команды «погонял» да вопли тех, кого они избивают в коридоре.