Соль неба - Андрей Маркович Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Костя как раз школу окончил, когда случился путч девяносто первого года.
Телевизор показывал бесконечное «Лебединое озеро». По центру Москвы грохотали танки. Было немножко страшно, но почему-то в основном весело. Костя уже привык к тому, что когда не знаешь, куда идти – надо идти в Храм. Вот он туда и направился.
Едва подошел, увидел отца Петра. Шел он стремительно и быстро, как человек, которого ожидало дело не только жизненно важное, но и отчаянно радостное.
Петр, как всегда, крепко пожал руку Косте и сказал:
– Пошли, сынок, демократию защищать. Ежели не боишься.
Все три дня Костя провел у Белого дома, только ночевать приходил домой.
Отец Петр мгновенно стал на баррикадах весьма заметной фигурой. Вокруг него все время собиралось множество людей, с которыми он бесконечно разговаривал: кого-то благословлял; кому-то отвечал на вопросы; кому-то, наоборот, их задавал. В общем, находился в центре этой отчаянной жизни.
Ему все время приносили еду – бутерброды, молоко, кефир. Но Петр сам почти не ел – все раздавал другим.
В своей черной рясе, с большим крестом на животе, отец Петр напоминал Косте библейского героя, который зовет народ на подвиг. И народ слышит его и идет за ним – вот что было самое удивительное.
Именно тогда Костя понял, причем понял как-то сразу, вдруг и навсегда, что церковь – хотя, конечно, и особенное, отдельное место, но все-таки может подчас с жизнью соединяться; и что жизнь иногда очень нуждается в церкви, особенно в те минуты, когда она, жизнь, впадает в тяжелую полосу неясности.
Именно тогда, на баррикадах Белого дома 1991 года, выпускник советской средней школы Константин Никонов впервые подумал о том, что церковь – это не просто некие утешительные разговоры, красота и абсолютно отдельная атмосфера, но дело, которое может сильно влиять на людей.
До этого Костя любил Храм именно за то, что он – не улица. Что там все по-другому, и не просто по-особенному, но по-прекрасному особенному.
А тут вдруг оказалось, что Храм и улица прекрасно могут соединиться, не разделяя, но дополняя друг Друга.
Что делать с этим знанием, Костя не знал, однако выводы запомнил.
Еще в средних классах школы у Кости начало портиться зрение и карьера летчика погибла не начавшись. Правда, и в армию его в связи с этим не взяли. Зато заставили носить очки.
Ох, уж эти проклятые очки, как же Костя их ненавидел! Во-первых, в очках он сам себе казался маменькиным сынком, которого впервые выпустили во двор, и он только и ждет, что ему вот-вот кто-нибудь обязательно даст в лоб. Так еще эти мерзкие очки мешали целоваться при встрече с девочками… Правда, сами девочки ничего такого не говорили, но Костя был убежден, что именно очки – причина всех его личных неудач.
Костя пожаловался на свои «очкастые» проблемы отцу Петру. Тот, как всегда, выслушал парня не перебивая. А потом сказал совершенно серьезно:
– Нет в тебе, Костя, смирения христианского. Ты поверь Господу. Ведь как же Он сможет помочь тебе решить даже самую маленькую проблему ежели Ты верить Ему не будешь? Господь тебя от армии спас, а ты поблагодарил ли Его за это? Очки ему, видишь ли, не нравятся… Нужны они для чего-то, раз так все Господь уготовил.
Костя привык абсолютно доверять всему, что говорил отец Петр. Но тут не удалось поверить впервые в жизни.
Раз летчиком стать не получилось, Костя решил идти по маминым стопам и с легкостью поступил на редакторское отделение журфака МГУ Учиться было легко и неинтересно. Единственное, что радовало: на курсе в основном были девушки, некоторые из них спокойно и даже с интересом относились к его очкам.
Меж тем вскоре выяснилось, что в той самой прекрасной новой жизни, которую он защищал на баррикадах, его родителям места не нашлось. Авиационная промышленность развалилась вместе с Советским Союзом: видимо, отпала необходимость в крылатой жизни. Как, впрочем, и в популяризации науки – нелепо популяризировать то, что медленно и неотвратимо погибает.
Мама отыскала работу корректора в глянцевом журнале. Поначалу ее бесило, что приходится читать только про пошлости и гадости, но потом она привыкла. И даже вечерами за чаем рассказывала новость про какую-нибудь звезду, которая либо развелась, либо женилась, либо оказалась геем.
Отец устроился грузчиком в большой магазин. Успокаивал себя тем, что работа физически очень полезная, и не навсегда, к тому же выгодная. Папа действительно все время приносил деликатесы, которых раньше Костя даже в глаза не видел.
Костя понимал: это все, конечно, украдено, ну, не было у отца на все это денег. Его папа, которым он привык гордиться, о котором с гордостью рассказывал в школе, что тот строит самолеты, – грузчик и вор!
Жизнь перестала быть не только ясной, но и заманчивой. Куда жить-то теперь? Редактировать истории про то, кто с кем спит и зачем? Или заниматься бизнесом, каждую минуту ожидая, что тебя убьют или конкуренты, или бандиты, или милиционеры?
Девушки? Да! Это здорово! Одна, другая… Вон их сколько! И что же? Девчонки – это дополнение к жизни. А саму жизнь куда двигать?
Когда Костя заговорил об этом с отцом Петром, он ожидал, что батюшка начнет его агитировать отдать жизнь церкви. Но нет…
– Помнишь, как Спаситель говорил: «Я есмь Пастырь Добрый: и знаю Моих, и Мои знают Меня», – произнес отец Петр не торжественно, а даже как-то весело. – Добрый Пастырь, пойми ты это! Добрый! Доверься Ему, и Он приведет тебя туда, куда тебе надо прийти. Что такое смирение? Абсолютная, всепоглощающая вера в Господа и в Его доброту. Вот и все.
После путча 1991 года отец Петр начал жить невероятно активно: все время ходил на митинги, входил в комитеты, давал интервью и даже пару раз выступал по телевизору…
На митинги или на заседания таинственных, но всегда очень важных комитетов Петр иногда брал с собой Костю, и тому стало очевидно и зримо казаться, что церковь словно расширяет свои стены и впускает в себя уличную жизнь.
Еще совсем недавно Костя был убежден: уйти в церковь, по сути, значило уйти из жизни. Но тут выяснилось: ничего подобного! Священники становились не менее известными, чем политики и даже артисты.
«Люди церкви могут много чего сделать в этой жизни. Ведь их Господь ведет, и, значит, они сильны. Можно быть рядом с Богом и влиять на
