Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Между тем крупный успех записал себе в актив король Италийский Пипин, в итоге, по-видимому, заставивший пойти Византию на попятную и тем самым дипломатически примириться со статус-кво двух империй. Эта уступчивость со стороны Восточной Римской империи объяснялась, однако, насильственной смертью энергичного Никифора и связанной с этим сменой власти на Босфоре.

По свидетельству источника, король Пипин настолько был раздражен вероломством венецианских дожей, что отдал приказ атаковать поселение в лагуне с суши и с моря. По венецианским и византийским источникам, атаковавшим удалось занять вражескую территорию, а также с помощью военных кораблей высадиться на островах (предположительно из Комачо), в то время как венецианцы окопались на Риалто и Маламокко, упорно сражаясь за каждый канал. Спустя полгода после значительных потерь, причем с обеих сторон, дожи капитулировали и были вынуждены вновь признать свою зависимость от франков. Патриарх Иоанн, противник верного королю Фортуната, был смещен, и Фортунат опять занял свое место в Градо. Опьяненный собственным триумфом, Пипин направил флотилию к далматинскому побережью, чтобы умножить там счет своим победам. Однако с приближением византийских кораблей под командованием префекта Кефалонии Павла, еще в прошлом году сорвавшего планы Пипина, последний приказал немедленно приостановить операцию. Тем не менее подчинение Венеции франкам и италийскому влиянию создало предпосылку для грядущего дипломатического сближения императоров Востока и Запада, хотя хронист из Константинополя и обходит эти события стороной.

Между тем по достижении преклонного возраста император Карл сделал для себя вывод о бренности всего земного — «нас со всех сторон окружает смерть». 7 июня 810 года умерла его старшая дочь Ротруда, родившаяся от брака с королевой Гильдегардой. Ротруда, когда-то на короткое время обрученная с престолонаследником и сыном императрицы Ирины — несчастным Константином, как и все остальные дочери, проживала под покровительством отца-императора в отчем доме. Особенно в Ахене император, который, по убеждению Эйнхарда, не желал расставаться со своими «дщерями», не был столь уж щепетилен в отношении морального облика «коронованных голубок», от воркования которых предостерегает биограф. Отец, после смерти своей последней супруги оказавшийся в окружении наложниц, сам едва ли подавал пример богоугодного и воздержанного образа жизни. Поэтому и Ротруда не сумела избежать неофициальных связей при дворе, став любовницей Рорикона, представителя известной аристократической фамилии, которая, имея графский титул, обладала значительным влиянием в дукате Мен, поддерживала контакт с монаршей семьей еще при жизни Пипина, отца Карла. В хрониках Рорикон начиная с 819 года упоминается как граф Реннский. Их общий сын носил имя Людовик, хотя, по мнению церкви, он считался внебрачным ребенком. Людовику была уготована блистательная духовная карьера — вначале в роли аббата монастыря Сен-Дени, Сен-Рикье и Сен-Вандрилл, а по ее завершении он сподобился стать заведующим канцелярией своего кузена Карла Лысого. Этой влиятельной фамилии в Нейстрии в конце IX столетия робертинцы в немалой степени были обязаны, правда еще несколько преждевременным, своим превращением в западно-франкское королевство.

К Ротруде особенно благоволил Алкуин, называя своей дочерью. Он просил ее молиться за него, посвятив ей вместе с единственной сестрой Карла Гизелой, аббатисой монастыря Шелль, комментарий к Евангелию от Иоанна. В эпосе императора Карла Ротруда возглавляет монарших дочерей при выезде дворовой знати верхом на охоту, а именно впереди Берты, Гизелы, Рудгейды и Теодерады: «Она статно гарцует на ретивом коне… над ее белокурыми волосами развевается аметистового цвета лента, на которой ярко поблескивают драгоценные камни; голову облегает золотая диадема, усыпанная дорогими украшениями, удивительной красоты мантилью скрепляет изящная брошь».

Смерть своих любимых детей Карл воспринимал без хладнокровия и величия духа, неизменно отличавших его во всех прочих жизненных ситуациях. «Пиетет и скорбь заставили Карла прослезиться — от привычной невозмутимости и жестокосердия» не осталось и следа. Со страниц хроники предстает скорбный образ опечаленного отца. В этом разделе биографии Эйнхард достоверно представляет исходный оригинал — биографию римского императора Августа — в его абсолютно противоположном виде. Так, в отношении безнравственности ближайших родственников принципса, особенно дочери и внучки (обе — Юлии), сказано более чем резко и хлестко: «Смерть своих родственников он (Август) с ярко выраженным самообладанием воспринял как их позор». Карл же, наоборот, пресек всякую молву о поведении своих дочерей, «не допустив даже тени подозрения на этот счет», несмотря на многократное разрешение от бремени незамужних красавиц. Таким образом, и с этой стороны пресекался даже намек на критику. Впрочем, когда Людовик Благочестивый взошел на трон, он сразу же принялся наводить порядок в ахенском дворце, который представлялся ему авгиевыми конюшнями.

Рождество 809 года и последующую Пасху Карл по традиции провел в Ахене. Имперские анналы считают данную информацию избыточной. Вместо этого они уже в который раз повествуют о таких небесных явлениях, как лунные и солнечные затмения; к данной теме биограф Эйнхард снова вернется в последней части жития Карла, чтобы по античному образцу представить эти явления как предвестники скорой кончины своего героя.

Весной 810 года до монарха, который «размышлял» о военном походе против своего главного противника на севере, дошла весть о том, что в Фрисландию вторглись 200 судов из «Норманнии». Высадившиеся отряды разорили выдвинутую в море цепь островов, а самих фризов разбили в трех столкновениях. В счет затребованной дани уже было выплачено сто фунтов серебром. На этот раз король Готфрид остался дома. Роковое известие вызвало у Карла приступ гнева: «Гонец настолько вывел монарха из себя, что он отправил во все земли эмиссаров с приказом собирать войско, сам же Карл немедленно покинул дворец, чтобы сначала дать отпор флотилии, а затем переправиться через Рейн и уже на другом берегу близ местечка Липпенхем бросить в бой пока еще не объединившиеся отряды». Предположительно в то самое время был отдан приказ перед лицом агрессии норманнов приступить к строительству кораблей и созданию флота на всех реках, впадающих в Северное море и в Атлантический океан. Согласно этому приказу, Людовик Аквитанский должен был исполнить волю императора на Роне, Гаронне и Луаре. Судя по всему, особого успеха такие мероприятия не имели, ибо один обращенный к эмиссарам капитулярий отражает в этой связи жалобу — «О лесе, необходимом для строительства судов». Однако нам известно, что уже через год сам Карл проверял на реке Шельде в Генте, как работают его корабелы, с целью повышения военной готовности империи. Здесь нет даже намека на разочарование.