Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Не вызывает сомнения: Карл видел поставленную цель — осуществлять свое правление в качестве равноправного императора наряду с «братом» в далеком Константинополе. Как бы в качестве аванса он уже пошел на отказ от Венеции и от городов на Адриатическом побережье. В этих же целях Карл велел препроводить ко двору византийского императора нерешительного дожа, чтобы подвергнуть его наказанию, в то время как его брат находился в Заре (Далмация) как бы в положении изгнанника.

В согласии с Арсафием Агнелл стал преемником дожей. По решению народного собрания его резиденция была перенесена в глубь материка, в Риалто, где Агнелл приказал построить дворец дожей. После завершения переговоров Венеция получила возможность расширить свою функцию посредника в отношениях между странами Ближнего и Среднего Востока, с одной стороны, и странами Западной Европы, с другой. На первых порах Венеция стала несравненной «светлостью» под сенью Византии: «Так признание новой империи старой оказалось основой величия Венеции» (Лудо Мориц Хартман). Правда, профранкское влияние в Венеции возрастало по мере того, как смена власти в лагуне сочеталась с процессом возвращения преданного Карлу и недавно смещенного патриарха Фортуната в Градо.

Поздней весной 811 года Карл провел в Ахене рейхстаг (сейм), который по своей содержательности и динамике стал важнейшим событием заключительного этапа правления Карла. Очевидно, в непосредственной связи с расчисткой политических структур на Адриатическом побережье Карл урегулировал не только скрытый спор между епископом Аквилейским Максентием и его старым соратником и доверенным лицом архиепископом Арном Зальц-бургским относительно разграничения их епархии на территории Каринтании, в последующем — Каринтии. Карл вновь высказался в пользу «мокрой границы» по реке Драва, включив южную часть региона Аквилея в состав Северного Зальцбурга без ущерба для прав владения отдельных церквей на другом берегу. Согласно более позднему документу, еще король Пипин примерно в 796 году выпустил постановление о проведении этой границы, подтвержденной в 803 году его отцом. Видимо, это всего лишь предположение, хотя и весьма лестное.

«Связь Карла с практикой», которая одновременно охватывала должную оценку диагностических способностей его советников, не в последнюю очередь проявляется в том, что он отказывался от материального изучения изложенных аргументов обеих сторон при появлении объемных притязаний на миссионерских территориях. Он не мог дать критическую оценку ни прежним провинциальным решениям, на основе которых регион Каринтии якобы был включен в состав патриархата, ни более поздним папским привилегиям в пользу Зальцбурга, «так как мы не желаем объявлять их правомочность (авторитет) ни ошибочной, ни сомнительной, поскольку над одним правовым актом довлеет возраст (временной фактор), а над другим — величие и благородство Римской церкви». В пользу определенного преобладания Зальцбурга в спорном регионе говорили весьма значительные миссионерские усилия, исходившие с середины VIII века от епископа Вергилия и баварских герцогов и получившие свое последнее видимое проявление в факте создания монастыря Иннихен в г 769 году. Возможно, что обретение митрополичьих прав на епархии в пределах Истрии Аквилея одновременно восприняла как импульс для расширения своих действий и прав в северном направлении уже вне бассейна Дравы. В любом случае Карл разрубил гордиев узел этих церковно-политических споров. Как бы в утешение Максентий Аквилейский получил из рук императора дарственную. Она касалась главным образом владений, когда-то принадлежавших двум братьям, которые участвовали в восстании герцога Ротгауда 778 года и погибли на поле брани. Эти объекты имели теперь хозяйственное значение для храма в Аквилее, разрушенного и затем заброшенного готами и аварами.

«ЧАСТНЫЕ» РАСПОРЯЖЕНИЯ КАРЛА: ЗАВЕЩАНИЕ

В связи с переговорами о судьбе Адриатического побережья Карл, который, видимо, все еще испытывал глубокие переживания из-за смерти короля Италийского Пипииа, велел составить свое «завещание», полный текст которого разработал и стилизовал Эйнхард.

Поскольку епископ Базельский Хейте возглавил направленную в Константинополь делегацию, отправившуюся в путь в начале года, и кроме того, по крайней мере четверо графов, ставших свидетелями возникновения этого документа, весной 811 года находились на Эйдере с целью заключения мира с датчанами, текст завещания скорее всего родился в первые недели 811 года, хотя вовсе не исключается добавление в него некоторых имен по случаю проведения имперского собрания весной того года.

Эйнхард, который обычно не отходит от оригинала, в отличие от жития императора Августа завершает биографию Карла, за исключением краткого дополнения, последним предписанием Карла. Вместе с тем он не упускает возможности подчеркнуть, что хотя правитель франков намеревается составить завещание, чтобы его дочери и сыновья от наложниц в определенной степени тоже стали наследниками, этого, однако, не произошло под воздействием разных обстоятельств и, может быть, из-за сопротивления определенных сил.

Тем не менее появилось детальное предписание относительно использования движимого имущества монарха как части его в качестве дарения среди живущих с момента объявления, но которое может быть выдано пользующемуся покровительством без материального изменения лишь после смерти завещателя. Другая часть движимого имущества распределяется роst mortem[91] с присовокуплением к первому дарению. Тем самым юридическая сделка в целом могла вступить в силу только после смерти императора.

Если свою последнюю волю Карл облек не в форму римского завещания, а представил в виде краткой папской грамоты, это, очевидно, определялось его намерением распорядиться лишь своим движимым имуществом, детали раздела которого (соответствующие объекты и группы объектов) содержались в списке. Последний был призван разъяснить наследникам, что им следует разделить между собой подобающим образом без споров и противоборства после повсеместной «надлежащей и разумной» раздачи подаяний. Что же касается содержательной стороны предписания, оно заключается главным образом в обильном пожертвовании на помин души (еlemosyna) в пользу церкви и бедных. Эти подаяния значительно превосходили уже тогда утвердившийся уровень «свободной части», предназначавшейся для духовных учреждений (и неимущих) и обеспечивавшейся из общей наследственной массы.

Таким образом, прямые наследники Карла получили лишь малую долю от богатого «движимого имущества» императора. Эта процедура соответствовала кровным желаниям Карла, который, по-видимому, в своей щедрости продолжал семейную традицию. В конце концов им же самим инспирированная история мецен-ских епископов Павла Диакона, возникшая в восьмидесятые годы VIII века, повествует о том, что предок Карла Анзежизель, один из сыновей святого Арнульфа и, стало быть, основатель новой королевской династии, в отличие от своего брата Клодульфа отказался от собственной доли отцовского наследства в пользу церкви. Согласно пророчеству отца, ему вернулось за это несравненно больше, чем он отдал, «и в этом заключалась отеческая благодать, что из его потомства сформировались сильные и смелые мужи. Поэтому такой род и породил королевство франков». Если верить Павлу Диакону, он воспринял эту домашнюю традицию от самого Карла.