Карл Великий - Дитер Хэгерманн

Давно не прекращаются разговоры о придворной библиотеке, а также о придворной школе или даже дворцовой школе, плоды которых, в особенности известные старинные рукописи, составляли, по-видимому, основу этой библиотеки. Таким образом, книгохранилище Карла по количеству и качеству приблизилось к библиотеке герцога Августа в Вольфенбюттеле или даже к императорской венской библиотеке и хранимым в ней фондам. Карл стал коллекционером книг, настоящим библиофилом. При более детальном рассмотрении вопроса, в данном случае предания, сразу становится ясно, что с именем Карла фактически связаны две (!) известные, украшенные миниатюрами рукописи, заказчиком которых он был (однажды вместе со своей супругой Гильдегардой). Это Евангелистарий Годескалька, созданный писарем в период между 781 и 783 годами, и Псалтырь Дагелайфа, предназначенный для пацы Адриана I, скончавшегося в 795 году и, предположительно, так и не получившего сей дар. Эта так называемая придворная школа была привязана к Ахену. Тем не менее король Карл «исполнял свое высокое служение» (по выражению Алоиса Шульте) по крайней мере до 795 года в основном в кочевом статусе без постоянной резиденции. Следовательно, эти рукописи едва ли могли быть написаны в Ахене, ибо Карл только в середине девяностых годов IX столетия выбрал этот пфальц, в том числе из-за его термальных источников, в качестве своей зимней резиденции и принялся его расширять.

По приказу короля возникло еще одно произведение без иллюстраций — сочинение грамматических текстов Петра Пизан-ского. Оригинал до сих пор сохранился и по титулу заказчика также приходится на время правления Карла до 800 года. К числу этих немногих бесценных рукописей относится и Евангелие, возникшее, по преданию, в Ахене, хотя Бернгард Бишофф считает, что оно могло появиться на свет уже после смерти монарха. Отголоском тех времен следует считать также Библию из сокровищницы римской Валичеллианы. По своему происхождению она связана с дошедшим до нас стихотворением Алкуина, написанным па указанию Карла. Если опираться исключительно на стилистический анализ рукописей, происхождение которых связывают с придворной школой, например, из Трира (Ада), Суассона, Шелль (известная школа под началом сестры Карла Гизелы!) или монастыря Сен-Рикье, то эти шедевры, равно как и Евангелие Лорша, которое упоминается уже в старейшем собрании рукописей, вполне могли возникнуть на местах, тем более что между отдельными монастырями и епископскими писарскими существовали весьма оживленные обмены. Уже упомянутый Бернгард Бишофф в итоге пришел к выводу, что «на протяжении двух-трех десятилетий, в общем, можно насчитать более десяти пар рук, а это представляется весьма ограниченной основой для того, чтобы составить себе представление о масштабах придворного сочинительства на фоне ярко выраженной общественной активности (!)». Впрочем, Бишофф вынужден признать, что явная неодинаковость отдельных групп письменности «в немалой степени затемняет» дальнейшее формирование письменного стиля в «придворной писарской».

Современные термины «придворная школа», «придворная писарская» и «придворная библиотека» в столь же малой степени доказывают внутреннюю сущность подобных институтов, в какой «придворная библиотека», сосредоточившая любые письменные свидетельства о жизни монарха, претендует на право именоваться центральным книгохранилищем Ахена.

Литературные потребности двора были весьма многообразны. Капелла, по-видимому, располагала богатым собранием бесценных литургических рукописей. Ей подчинялась «канцелярия»(вместе с «архивом») в виде своеобразной «деловой библиотеки», в которой хранились главным образом папская декреталия, всякие правовые акты и «сборники образцов документов и писем». Не исключено, что там же располагалось некое подобие «школьной библиотеки». В ее фондах были произведения античных классиков и отцов церкви, которые использовались на занятиях по «три-вию» (грамматика, риторика, диалектика) и «квадривию» (арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Обучение происходило в крупных монастырях уровня Корби или Рейхенау. Карл, как и аристократы его империи, велел обучать основам наук своих сыновей и дочерей, а также внука Бернгарда и его сестер, а кроме того, приближенных, как Ангильбера (из монастыря Сен-Рикье) или Бенедикта (из монастыря Аниан). При этом главным считались изучение добротной латыни и упражнения по чтению.

Следует также учитывать, что одним из наиболее значительных и обширных литературных произведений, возникших в окружении монарха и одновременно по его желанию, было так называемое Орus Karoli contra synodum[92], ранее именовавшееся Libri Carolini, возникшее в период между 791 и 793 годами без всякого влияния придворной библиотеки, но при участии ученого Теодульфа Орлеанского, по-видимому, пользовавшегося книгами епископской библиотеки Регенсбурга, в основном же цитировавшего собственные источники, которые представляли ошибочно именуемую мозарабскую, а скорее, староиспанскую библейскую и литургическую традицию.

Фактически библиотека Карла, судьба которой была решена в 811 году, являлась «частным» книжным шкафом, хотя и солидных размеров. Среди прочих книг в нем присутствовали произведение Августина «О граде Божьем», которое имел обыкновение перечитывать Карл, другие «классики», вероятно, Naturalis historia Плиния, ну и, безусловно, Ветхий и Новый Заветы, Псалтырь и многочисленные сочинения придворных авторов, в особенности поэтические, никак не связанные с «Гомером» (Ангильбер) и другими литераторами, а также достаточно серьезные трактаты, авторами которых были Алкуин или Павлин Аквилейский.

Эти книжные сокровища не поддаются количественному подсчету, тем более что крупнейшие библиотеки того времени (здесь опять достойно упоминания книгохранилище монастыря Корби) считали своим достоянием менее полутысячи рукописей. Карл стремился к продаже «частной библиотеки», а не к ликвидации всех книжных собраний на местах.

Особое место среди сокровищ и движимого имущества занимали три серебряных и «один очень большой и особенно тяжелый золотой стол». Четырехугольный серебряный стол, на котором был изображен город Константинополь (подарок из Византии?), вместе с долей из монарших сокровищ предназначался собору Святого Петра в Риме, а обладателем еще одного стола круглой формы с изображением Вечного города должна была стать Равеннская епископия, давно соперничавшая с Римом. Ну а третий стол представлял особо утонченную ценность, поскольку его столешница состояла из трех кругов, согласно более поздним анналам монастыря Святого Бертина изображавших Землю и ее атмосферу в духе системы Птолемея, орбиты планет и систему неподвижных звезд, что свидетельствовало о высокой оценке астрономических интересов обладателя данного произведения искусства. Этот стол вместе с золотым столом добавлялся к трети вступавшего немедленно в силу пожертвования на помин души, предназначаясь для наследников, а также для подаяния неимущим.