Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года - Кристина Шпор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Торговля становилась центральной темой везде, куда приезжал Буш. Он не оставил ни у кого из своих хозяев никаких сомнений в том, что стремление тихоокеанских стран к продолжению американского присутствия в сфере безопасности должно быть связано с улучшением двусторонних экономических отношений. Следуя своему обещанию американцам «неустанно выполнять нашу миссию» по созданию «рабочих мест» и «восстановлению процветания», Буш продолжал настаивать на том, чтобы его союзники снизили свои торговые барьеры, покупали больше американских товаров и тем самым стимулировали внутренний рост, утверждая, что экспорт на каждый миллиард долларов поддерживает почти 200 тыс. рабочих мест в США. Это послание было особенно адресовано Японии, которая к началу 1992 г. пережила новый всплеск положительного сальдо торгового баланса с США, достигшего астрономические 45 млрд долл., три четверти из которых составляли автомобили и автозапчасти, в то время как на ее долю приходилось лишь около 40% расходов на поддержание значительного американского военного присутствия. Но он придерживался той же линии везде[1728].
Первая для американского президента остановка в Сингапуре хорошо сработала с точки зрения такой повестки дня. Буш объявил о соглашении по переносу логистических операций 7-го флота ВМС США из базы Субик-Бей на Филиппинах в гавань Сингапура в рамках усилий США по созданию «сети безопасности и структуры», сплетенной между несколькими тихоокеанскими странами. И он также объявил об «экологическом партнерстве» с Азией для обмена исследованиями и технологиями. «Это будет хорошо – хорошо для окружающей среды Азии, хорошо для американских рабочих мест», – сказал он. В то же время он мог быть уверен, что лидеры Сингапура, продукты политической культуры, неодобрительно относившейся к непоследовательности, вряд ли обвинят Буша в двойных стандартах – проповеди свободной торговли при отказе от нее на практике, даже если они сами в частном порядке боролись с Вашингтоном, решая собственные проблемы – жесткие пошлины США на их текстиль, электронику и фармацевтику. В целом Сингапур стал долгожданной остановкой и передышкой в одиссее Буша по четырем странам[1729].
В отличие от этого в Австралии Буш столкнулся с сотнями фермеров, демонстрировавших лозунг «Новые заказы на пшеницу, а не Новый мировой порядок!» Они утверждали, что американские субсидии (в рамках программы расширения экспорта) подрывают экспорт их страны точно так же, как европейский экспорт подрывает производство в Соединенных Штатах, на что сами американцы и жаловались. Премьер-министр Австралии Пол Китинг предупредил, что торговая политика США может привести к разделению мира на конкурирующие торговые блоки[1730].
В Южной Корее, при существовании консенсуса в отношении северокорейской угрозы и важности ядерного нераспространения, Буша встретили уличными протестами по поводу того, что было воспринято как жесткое американское давление с целью заставить Сеул «полностью открыть» свои сельскохозяйственные рынки. Аналогичным образом, за несколько дней до приезда Буша в Японию, японские гостеприимные хозяева не сдерживали своего гнева по поводу вопиющего торгового империализма Буша, а ведущая японская газета «Асахи симбун» обвинила Белый дом в проведении «дипломатии канонерок в экономике». Буш отмахнулся от этой критики: «Мы никогда не говорили, что мы абсолютно чисты. Мы работаем за более свободную и справедливую торговлю». И так, по его мнению, должны поступать и другие[1731].
Критические дискуссии развернулись в Японии в период с 7 по 10 января. За кулисами японские и американские переговорщики отчаянно трудились, чтобы за время четырехдневного пребывания президента выработать два ключевых документа: Токийскую декларацию о глобальном партнерстве между Японией и США и последующий План действий. Последний должен был включать ответы Японии на американские жалобы на торговлю, особенно касающиеся автомобильной промышленности, и по этому вопросу переговоры были особенно напряженными[1732]. В 1990 г. Япония купила более 130 тыс. автомобилей немецкого производства (в основном роскошные автомобили Mercedes и BMW), но приобрела только около 30 тыс. автомобилей американского производства, из которых 9500 были «Хондами», собранными в США. Руководители автомобильной «Большой тройки», прилетевшие на президентском самолете в Токио, с презрением отнеслись к предположениям о том, что причиной низких продаж «Крайслер», «Форд» и «Дженерал моторз» является низкое качество американских автомобилей, а вовсе не японские торговые барьеры: «Им не нужно читать нам проповеди», – сказал босс «Крайслер» Ли Якокка. Не помогло и то, что премьер-министр Киити Миядзава, хотя и обращался с американцами с подчеркнутой вежливостью, в какой-то момент выразил «сочувствие» по поводу состояния экономики США.
Учитывая холодную атмосферу, помощники президента решили похоронить любые ожидания крупного торгового прорыва от переговоров. Вместо этого они обыгрывали аспекты международной безопасности: «Вы должны взглянуть на это в более широкой исторической перспективе того, что только что произошло с Советским Союзом, и окончания холодной войны». Поэтому они указали на подписание другого документа, Токийской декларации, который должен был признать растущее глобальное влияние Японии и подтвердить общую ответственность двух стран за мир и процветание во всем мире в эпоху после окончания холодной войны. Буш емко выразился: «На карту поставлено мировое лидерство»[1733].
В конце концов, была опубликована символическая декларация, но при этом не удалось достичь ни соглашения о снижении глобальных торговых барьеров, ни сформулировать какую-либо совместную позицию для переговоров по ГАТТ. Раскрутка скудного соглашения между автопроизводителями «Большой восьмерки» (три американских и пять японских компаний) о стимулировании закупок американских автомобилей была не более чем «многообещающим шагом» к открытию огромных рынков Японии для иностранных компаний. По правде говоря, принятие какого-либо реального «плана» было сорвано[1734].
Президент придал всему делу оптимистичный лоск, назвав свою поездку в Японию «очень продуктивной» и похвалив сопровождавших его руководителей отрасли. Но некоторые люди в окружении Буша были не столь оптимистичны. Действительно, по возвращении председатель Совета директоров «Крайслера» Якокка обрушился с язвительной критикой на Японию, в то время как конгрессмены-демократы назвали визит президента неудачной «возможностью сфотографироваться». Со своей стороны, республиканцы держались тихо, а один стратег Конгресса спокойно заявил: «Темы просто не продавались. Вся эта перегруппировка была произведена по политическим причинам, и это было понятно, и она не сработала». На самом деле, «здесь, наверху, сложилось впечатление», сказал советник ведущего сенатора-республиканца, что этот визит «лучше оставить в прошлом»[1735].
Для самого Буша эта поездка была «наихудшим образом проведенным временем»[1736]. Она закончилась не только политическим провалом, но и моментом личного унижения, который с поразительно наглядными подробностями транслировался по государственному телеканалу Японии Эн-эйч-кей[1737].
Вечером 8 января 1992 г. – во второй полный рабочий день президента в Японии и
