Тарковский. Так далеко, так близко. Записки и интервью - Ольга Евгеньевна Суркова

возможности сосредоточиться на главном. Ведь сама по себе атмосфера не создаваема. А потому, кстати, мне никогда не была близка живопись импрессионистов с их желанием запечатлеть мгновение, всегда текучее и изменчивое, передать мимолетное. Мне не кажется это серьезной задачей искусства. В «Сталкере» мне хотелось, повторяю, сосредоточиться на главном – и это, как мне кажется, определило возможность возникновения более активной и эмоционально заразительной атмосферы, нежели это получалось до сих пор в моих фильмах.

Но какова все-таки эта главная тема, которая должна была отчетливо прозвучать в фильме? Это тема достоинства человека и тема человека, страдающего от отсутствия собственного достоинства. Дело в том, что, когда наши герои отправляются в свое путешествие, то они намереваются добраться до того места, где исполняются сокровенные желания. А пока они туда идут, то вспоминают историю то ли реального человека по прозвищу Дикобраз, то ли легенду о нем, вспоминают о том, как он шел к заветному месту, чтобы попросить здоровья своему сыну, что дошел до него. А когда вернулся обратно, то обнаружил, что сын его по-прежнему болен, зато сам он стал несметно богат. Зона реализовала его действительную сущность, то желание, которое превалировало в тайниках его сознания. И Дикобраз повесился.

В конце концов и наши герои достигают цели своего путешествия. Но они доходят до этого места, так много пережив и переосмыслив в себе, что не решаются к нему приблизиться. За короткое время, рассмотренное в «Сталкере», они поднялись до глубокого осознания той мысли, что их нравственность скорее всего несовершенна. А потому им не хватает духовных сил, чтобы до конца поверить в самих себя.

С этой тяжелой мыслью они остаются вплоть до последней сцены в кафе, куда они вернулись после путешествия, до появления там усталой и много пережившей жены Сталкера. Ее появление кажется героям фильма чем-то поистине новым для них, необъяснимым и удивительным. Им трудно понять причины, по которым эта женщина, бесконечно много терпевшая от своего мужа, родившая от него больного ребенка, продолжает любить его с той же беззаветностью, с какой она любила его в дни своей юности. Ее любовь, ее преданность становятся для них тем подлинным чудом, которое можно противопоставить тому неверию, опустошенности и цинизму, которые так прочно овладели сознанием героев фильма – Ученого и Писателя.

Первый раз в «Сталкере» я постарался быть недвусмысленно определенным в обозначении той главной позитивной ценности, которой, как говорится, жив человек. В «Солярисе» речь шла о людях, затерянных в космосе и вынужденных, хотят они того или нет, добывать какой-то новый кусочек знания. Их драма возникала на пути как бы извне заданной человеку задачей познания бесконечного мира. Сам путь оказывается драматичным, сопряженным с рисками, вечным беспокойством, лишениями, горем и разочарованиями, потому что конечная истина недостижима. Но на этом пути познания не отменяется человеческая совесть, которая заставляет мучиться и сомневаться в нравственности своих действий. Наличие совести становится в определенном смысле трагичным. Поэтому действиям героев «Соляриса» сопутствуют неуверенность и разочарование. В этой конечной, экзистенциальной ситуации им предлагается в фильме довольно иллюзорный выход. Этот выход в возможной целесообразности той мечты, которая оправдывает их пребывание на Солярисе, помогая еще острее осознавать свои земные корни, с рождения и навек связавшие их с Землей, затерявшейся в таком нереальном для землян, холодном и до конца непостижимом пространстве.

Даже в «Зеркале», где речь идет о глубоких изначальных и непреходящих, вечных человеческих чувствах, конкретные переживания трансформируются в жизни героя в недоумение, неполноту и непонимание своей отчего-то мучительной для него любви к своим близким. В «Сталкере» мне удалось кое-что договорить до конца. Все-таки именно эта, казалось бы, несовершенная человеческая любовь и есть то чудо, которое способно противостоять любому сухому теоретизированию о безнадежности мира. Это чувство – наша общая и несомненная позитивная ценность. Это то, на что опирается человек, то, что ему дано навсегда.

Писатель должен произносить в «Сталкере» длинную тираду о том, как скучно жить в мире закономерностей, где даже случайность – результат закономерности, пока еще скрытой от нашего понимания. Он отправляется в Зону, может быть, для того, чтобы отыскать там что-то новое для себя, необъяснимое и озадачивающее. Но заставит его по-настоящему удивиться простая и земная женщина, ее логически необъяснимая любовь и верность своему непростому мужу, несокрушимая сила ее человеческого достоинства. Так, может быть, все-таки не все поддается сухой логике, не все можно расчленить на составные элементы и вычислить?

Именно выявление этого самого специфически человеческого, нерастворимого и неразложимого в лучших из нас было для меня наиболее важным смыслом «Сталкера», того, что кристаллизуется в душах и составляет их главную ценность. Мне важно, чтобы после просмотра фильма зритель понимал, что только внешне герои потерпели фиаско, обретая на самом деле нечто неоценимо более важное: веру в неистребимость человеческой любви, самого главного, чем жив человек.

Ясно, что в «Сталкере», как и в «Солярисе», меня менее всего увлекала фантастическая ситуация. Поэтому я до сих пор сожалею, что в «Солярисе» все-таки пришлось использовать слишком много фантастической атрибутики, которая отвлекала зрителей от главной мысли. Роман Лема требовал задействовать в сюжет всякие ракеты и космические станции. Их было, конечно, интересно создавать вместе с художником Михаилом Ромадиным, но теперь мне кажется, что мысль фильма могла прозвучать крупнее и отчетливее, если бы удалось всей этой атрибутики избежать вовсе. Теперь я думаю, что реальность, создаваемая на экране автором для доказательства своих идей, должна быть все-таки, простите за тавтологию, как можно более реальной, то есть понятной человеку, знакомой ему с детства. Словом, чем реальнее будет представленная на экране реальность, тем убедительнее будет звучать автор.

Надеюсь, что в «Сталкере» мне удалось добиться изображения именно такой реальности. Фантастична в этом фильме только исходная ситуация, которая открывала возможность более выпукло и рельефно выразить основной, волнующий нас нравственный конфликт. Далее, внутри всей изобразительной ткани фильма нам, кажется, удалось избежать какой бы то ни было фантастики. Глядя на экран, можно легко вообразить, что все действие разворачивается прямо сейчас, а Зона, будто бы, существует где-то здесь рядом.

Ведь Зона – это не конкретная материальная точка, но предположительная возможность сканирования человеческой нравственности, в результате чего человек может выстоять или сломаться, вглядевшись в самого себя и свои тайные помыслы. Это зависит от человеческого чувства собственного достоинства, его силы духа и способности различать главное и преходящее.

Я вижу свой долг в том, чтобы проявить в человеке то наиболее ценностное, чем живет его душа. Эти главные ценности живут в нас, но не всегда осознаются человеком. Люди слишком суетливы, слишком устают, слишком надоедают