Энциклопедия классической греко-римской мифологии - В. Обнорский

Ср. Lobeck, «Agiaopham.» (К., 1829); Georgii, «Sabazius» («Real-Encyclop. d. klass. Altherthumsw.»); Foucart, «Associations religieuses en Grèce» (П., 1873); Lenormant, «R. Archéologique» (1874—75).

Сабакт, Синтриб, Смараг

В древнегреческой мифологии так звались три злых демона, заставляющих трескаться посуду в горшечных мастерских и металл в кузницах. Чтобы умилостивить демонов, в кузницах держали непристойные статуэтки-апотропеи.

Сагаритис

В древнегреческой мифологии Сагаритис – нимфа, дочь речного бога, на которой хотел жениться Аттис, но этому воспрепятствовала влюбленная в Аттиса великая мать богов Кибела. Она устроила так, что Аттис впал в безумие и оскопил себя.

Салация (Салакия)

В древнегреческой мифологии Салация (Салакия) – жена бога морей Нептуна, которая отождествлялась с греческими богинями Фетидой и Амфитритой.

Салии

Салии (Salii – плясуны) – древнеримские жрецы бога Марса, разделявшиеся на две коллегии по 12 человек в каждой – Salii Palatini и Salii Collini, или Agonales, или Agonenses (по имени Квиринальского холма – Collis, или Agonius Collis). Учреждение палатинских салиев приписывается преданием Нуме и стоит в связи с легендой о священных щитах (ancilia), из которых один упал в руки Нумы с неба, как залог благополучия Рима, а остальные 11 были сработаны по его образцу. Хранение этих щитов было возложено на коллегию из 12 жрецов, которые по местопребыванию на Палатинском холме получили название палатинских салиев. Вторая коллегия была учреждена Туллом Гостилием и имела sacrarium на Квиринале. Обе коллегии существовали самостоятельно и имели свои ритуальные книги.

Салии избирались из патрициев и должны были принадлежать к числу patrimi и matrimi, т. е. быть сыновьями родителей, сочетавшихся браком per confarreationem. Служба С. была пожизненная; вступление в коллегию происходило при жизни родителей; совмещение службы в коллегии салиев с магистратурой не допускалось, и если салий занимал какую-либо должность, то он выходил из коллегии. Салии делились на старших и младших. Во главе коллегии стоял magister; в составе ее находились также praesul (корифей плясунов) и vates (запевало). Отправляясь в поход, полководцы входили в sacrarium Martis и приводили в движение священные щиты. Осенью, по окончании военного сезона, щиты убирались. 1 марта – в день, в который, по преданию, упал с неба щит, – происходила процессия, в которой участвовали салии, одетые в военные одежды. Процессия останавливалась у святилищ, где салии пели гимн и исполняли священную пляску. До 24 марта совершалось еще несколько празднеств; затем культ Марса замолкал до 19 октября. В этот день совершался особый обряд на Авентине, после чего щиты опять убирались на всю зиму. Древние гимны коллегии (Saliorum саrmina или ахаmenta), восходившие ко времени Нумы, сохраняли свою архаическую форму и были едва понятны самим жрецам. В императорскую эпоху салии были жрецами консекрированных императоров. Кроме римских салиев, существовали еще коллегии салиев в Тибуре (в честь Геркулеса), Тускулуме, Веях, Альбе, Лавинии, Анагнии: все эти учреждения стояли в связи с воинственной стороной культа бога Марса и родственных ему божеств, на что указывает главный религиозный обряд – пляска (откуда и самое название Salii – плясуны), имевшая, вероятно, воинственный характер, как греческая пирриха. Н. О.

Ср. Bergk, «Decarminum saliarium riliquiis» (Марб., 1847); Wordsworth, «Fragments a. Specimens of early Latin» (Оксфорд, 1874); Lander, «Carminis Saliaris reliquiae» (1888); Roscher, «Mars et Apollo» (Лпц., 1873); Энман, «Легенда о римских царях» («Журн. M. н. просв.», 1895).

Салмакида

В древнегреческой мифологии Салмакида – наяда, влюбившаяся в красавца Гермафродита, сына Гермеса и Афродиты, но оказалась не в силах вызвать в нем ответного чувства. Тогда, по просьбе Салмакиды, боги слили ее с Гермафродитом в единое существо.

Салмоней

В древнегреческой мифологии Салмоней (Σαλμωνεύς) – сын Эола, родоначальника «эолийцев», и Энареты. По греческой легенде. Салмоней царствовал сначала в Фессалии, потом в Элиде. Женился на Алкидике, которая умерла во время родов, подарив ему прекрасную дочь Тиро. Второй женой Салмонея стала Сидеро, воспитавшая Тиро. После смерти его отца трон захватил Сисиф и изгнал Салмонея из Фессалии. Он отправился в Элиду, где основал город Салмону. Царем он оказался плохим, подданные ненавидели его. Легенда изображает его безумным гордецом, мечтавшим равняться Зевсу.

Салмоней разъезжал по городу на колеснице и подражал грому и молнии посредством звука металлических листов и котлов и метания в небо зажженных факелов. За это Зевс поразил его молнией и свергнул в Тартар, а город его разрушил. Сам Салмоней был обречен на вечные муки в Аиде. Дочь Салмонея Тиро, являлась Одиссею в царстве теней среди знаменитейших героинь (Од. XI, 235 сл.).

Салюс

В древнеримской мифологии Салюс (лат. Salus – здоровье) – богиня благополучия и здоровья, чье изображение часто встречается на монетах императорского Рима. Соответствовала греческой богине Гигиее.

Под именем Salus Publica Populi Romani («богиня общественного здоровья римского народа») ей в 302 г. до н. э. был установлен храм на Квиринальском холме. Праздник в ее честь справлялся 30 марта

Самия

В древнегреческой мифологии Самия – дочь речного бога Меандра и жена аргонавта Анкея.

Сандак

В древнегреческой мифологии Сандак – сириец, потомок Титона и отцец кипрского царя Кинира.

Сапфо

Сафо (Σαπφώ, Ψαπφω, Ψάπφα) – знаменитая древнегреческая поэтесса, представительница мелической (музыкально-песенной) лирики, современница Алкея, уроженка лесбийского г. Эреса; жила в конце VII и первой половине VI в. до Р. Х. Вследствие политических волнений, приведших к ниспровержению аристократии (ок. 595 г.), Сапфо, как принадлежавшая к знатной фамилии, должна была переселиться в Сицилию; лишь ок. 580 г., по восстановлении могущества аристократии, она возвратилась на Лесбос. К этой эпохе относится история ее любви с Алкеем. Позднее она вышла замуж за богатого андрийца Керкиласа, от которого имела дочь Клеиду. Ее постоянным местопребыванием был лесбийский город Митилена. К числу гадательных эпизодов ее жизни относится любовь к юноше Фаону, отказавшему поэтессе во взаимности, вследствие чего она бросилась в море с Левкадской скалы (в Акарнании). В древности существовало много других преданий на счет отношений поэтессы к ее подругам и избранникам. Начало этих преданий было положено представителями аттической комедии (известны имена семи комиков, избравших сюжетом своих пьес эпизоды из жизни Сапфо), которые, не поняв смысла поэзии Сапфо и относясь к культурному развитию эолийской женщины начала VI в. с точки зрения современной им афинской действительности, превратно истолковали некоторые намеки на образ жизни Сапфо.

Источником предания о Фаоне вероятно была народная песнь об Адонисе-Фаоне (= Фаетон), любимце Афродиты, культ которого был общераспространенным в южной части Малой Азии и на островах, прилегающих к Малоазиатскому материку. Предание о Левкадской скале стоит в связи с обрядом, относившимся к культу Аполлона: на Левкадской скале был храм Аполлона, откуда каждый год, в известный день, свергались в море преступники в качестве искупительных жертв. Выражение броситься с Левкадской скалы стало в обыденном языке равнозначаще с выражением кончить жизнь самоубийством и означало также угрозу наложить на себя руки под влиянием отчаяния. В этом смысле Левкадский утес упоминается, напр., у Анакреонта (fr. 19). Произведения Сапфо, в которых встречались наряду с восторженными признаниями в любви жалобы неудовлетворенной страсти и ревности, дали повод позднейшим биографам буквально понять означенное выражение. Наконец, много превратных толков существовало в древности, начиная с эпохи средней комедии, на счет чистоты отношений Сапфо к тем женщинам, которых она воспевала в своих стихотворениях. Для афинской комедии особенно благодарной темой было осмеяние экцессов поэтессы, притом не ионянки, писавшей на непонятном для афинян диалекте. Новейшие критики, начиная с Велькера и К. О. Мюллера, отнеслись, большей частью, с полным недоверием к свидетельствам древности о гетеризме Сапфо и объясняли страстность поэтического чувства ее к женщинам отчасти особенностью художественных ее приемов, отчасти тем, что отношения женщин к женщинам на почве дружбы или возвышенной любви, которую Платон проповедовал в своем «Пире», для древности являются столь же нормальными, как и отношения, существовавшие, напр., среди спартанских эфебов или между Сократом и его учениками (Алкивиадом, Ксенофонтом и др.). Это мнение было высказано еще в древности философом конца II века по Р. Х. Максимом Тирским в 24-м его раcсуждении (Διαλέξεις).

Равным образом более чем вероятно, что и ревность Сапфо к своим соперницам, Иорго и Андромеде, вызвана была не чувством неудовлетворенной любви, а чувством соревнования на почве поэтического и музыкального искусства. Сапфо организовала кружок женщин и девушек, объединенный служением музам; она сама называет свой дом домом муз, μοισπόος οικία (fr. 61); на почве поклонения красоте и служения искусству и могли создаться те чистые любовные отношения, какие открывает нам поэзия Сапфо. Она обращается к девушкам в тех же выражениях, в каких Алкей обращался к юношам. Современники Сапфо не видели в этом ничего предосудительного: поэтесса пользовалась уважением Алкея, Солона, затем Платона и других выдающихся людей древности; митиленцы помещали на своих монетах ее изображения. Из стихотворений ее явствует, что она была прекрасная мать и жена. В произведениях Сапфо личные переживания переплетались притом с изображениями чувств и положений, созданных творческой фантазией; действительность мешалась с вымыслом, как у Анакреонта и Архилоха. Литературное потомство не потрудилось отделить действительность от вымысла; оттого наряду с Фаоном и Алкеем в число избранников Сапфо попали Анакреонт, живший на 60 лет позже ее, и Архилох с Гиппонактом, разделенные друг от друга промежутком в 150 лет. Из новейших ученых строже всех отнесся к Сапфо Мюр в своей «History of greek Literature» (III, 315, 496 и сл.). Сборник произведений Сапфо состоял в александрийский период из 9 книг, расположенных отчасти по метрическим рубрикам, отчасти по видам мелоса. Обусловленная прогрессом личности на почве группового движения, «поэзия Сапфо была посвящена любви и красоте: красоте тела, девушек и эфебов, торжественно состязавшихся с ней у храма Геры на Лесбосе; любви, отвлеченной от грубости физиологического порыва к культу чувства, надстраивавшегося над вопросами брака и пола, умерявшего страстность требованиями эстетики, вызывавшего анализ аффекта и виртуозность его поэтического, условного выражения. От Сапфо выход к Сократу: недаром он называл ее своей наставницей в вопросах любви» (акад. А. Веселовский, «Три главы из исторической поэтики», 1899, стр. 92). Вечные мотивы и темы этой поэзии – соловей, розы, Хариты, Эрот, Пейто, весна – встречаются среди остатков произведений Сапфона каждом шагу. Особенно любит Сапфо розы; оттого в венке Мелеагра (Anthol. Palat. IV, 1, 6) ей посвящен этот цветок. Тон поэзии Сапфо – задушевный, местами страстный и порывистый, почти везде наивный и безыскусственный, в стиле народной песни. До нашего времени дошло около 170 фрагментов, в том числе одно целое стихотворение. Особого внимания заслуживают следующие фрагменты (по 4-му изданию Бергка, «Poetae Lyrici Graeci», т. III): первый, представляющий собой единственное дошедшее до нас целое стихотворение Сапфо, в котором поэтесса, жалуясь на равнодушие к ней девушки, призывает на помощь Афродиту (русские переводы в прозе – Пушкина, в стихах – Водовозова, 1888, и Корша, М., 1899, в его сочинении «Римская элегия и романтизм»); второй, в котором поэтесса, мучимая ревностью, раскрывает свои чувства (51-е стихотворение Катулла представляет собою слегка измененный перевод этого фрагмента; русский перевод его в прозе сохранился в черновой тетради Пушкина); третий, заключающий в себе сравнение какой-то красавицы с луной, перед которой меркнут звезды; 28-й, обращенный к Алкею в ответ на его любовное признание; 52-й, в котором С. жалуется на одиночество в тишине ночи; 68-й, представляющий часть стихотворения, в котором Сапфо предсказывает безвестную судьбу женщине, чуждой культу муз; 85-й, посвященный дочери; 93-й, посвященный красавице, которая сравнивается с «румяным яблочком, растущим на самой вершине высокого дерева: забыли его сорвать садовники… Впрочем, не забыли: они не могли его достать»; 95-й – обращение к вечерней звезде (62-е стихотворение Катулла представляет собой подражание этому фрагменту). Из других произведений Сапфо был известен в древности сборник эпиталамиев (= песни перед спальней), в которых поэтесса устами хора выражала пожелания супружеского счастья своим подругам. Эти стихотворения отличались не столько страстностью, сколько наивностью и простотою тона; особенно характерны фрагменты 91 и 98. Прекрасную характеристику эпиталамиев Сапфо мы имеем у Гимерия (Orat., I, 4), который пользуется при этом образами и выражениями оригинала. Гимны С. не имели, по-видимому, отношения к культу и носили субъективный характер; их называли призывными (κλητικοί), так как в каждом призывалось какое-либо божество. Наконец, Сапфо приписываются элегии и эпиграммы. Таково содержание сапфической поэзии, заслужившей полное признание и поклонение еще в древности. Так, Солон, услышав на пиру одно из стихотворений Сапфо, тотчас выучил его наизусть, при чем прибавил, что он не желал бы умереть, не зная его на память. Платон в одной из приписываемых ему эпиграмм (20) называет Сапфо десятой музой. Трезвый Страбон называет Сапфо чудом (θαυμαστόν τι χρήμα) и утверждает, что напрасно было бы искать во всем ходе истории женщину, которая могла бы выдержать, хотя приблизительно, сравнение с Сапфо в поэзии. Дионисий Галикарнасский в сочинении «De compositione verborum» называет Сапфо, наряду с Анакреонтом и Симонидом, как представительницу мелодического стиля. По словам Деметрия («De elocutione», 132 и 166), стихи Сапфо полны любви и весны. Наконец, упомянутый второй фрагмент, переведенный Катуллом и отразившийся в 104 и сл. стихах 2-oй идиллии Феокрита, заслужил большую похвалу Лонгина («О возвышенном», с. 10). Поэзия Сапфо имела большое влияние если не по содержанию, то по форме, на Горация, выразителя форм греческой лирики в римской литературе, и на Катулла, родственного Сапфо по духу певца нежных чувств и страстей. По богатству ритма поэзия Сапфо ставится выше поэзии Алкея и других меликов. В противоположность дорической хоровой лирике монодическая лирика эолян допускала только либо однородные системы, либо строфы, состоящие из дистихов и тетрастихов; но отсутствие разнообразия искупалось нежностью и плавностью ритма. Преобладающим размером в стих. Сапфо был логаедический, т. е. дактило-трохаический, с его разновидностями, из которых наиболее часто встречаются: логаедическая пентаподия,