Танец с драконами - Джордж Мартин

— Я пела для себя. Разве я виновата, что он слушает? — легкая улыбка коснулась ее губ. — Это его смешит. Что ж, хорошо. Он милое маленькое чудовище.

— Чудовище?

— Его молочное имя. Мне же надо было его как-то называть. Проследите, чтобы он оставался в безопасности и тепле. Ради его матери и ради меня. И держите его подальше от красной женщины. Она знает, кто он такой. Она видит вещи в своем пламени.

Арья, подумал он, надеясь, что это правда.

— Пепел и золу.

— Королей и драконов.

Опять драконы. На мгновение Джон тоже как будто увидел их, кружащих в ночи, темные крылья вырисовывались в море пламени.

— Если бы она знала, то забрала бы мальчика у нас. Мальчика Даллы, а не ваше чудовище. Одно слово на ухо королю, и настал бы конец всему. — И мне. Станнис воспринял бы это как измену. — Почему же она позволила такому случиться, если все знала?

— Потому что ее это устраивало. Огонь — вещь непостоянная. Никто не знает, какой путь выберет пламя. — Вель просунула ногу в стремя, перекинула другую через спину лошади, и уже из седла посмотрела вниз. — Вы помните, что моя сестра сказала вам?

— Да. — Нет безопасного способа удержать меч без рукояти. Но Мелисандра была права: даже меч без рукояти лучше, чем пустые руки, когда кругом враги.

— Хорошо, — Вель развернула пони в сторону севера. — Тогда до встречи в следующее полнолуние.

Джон смотрел, как она уезжает и размышлял, увидит ли он когда-нибудь снова ее лицо. "Я не какая-то леди с юга, — он снова услышал ее слова, — а женщина вольного народа".

— Мне все равно, что она говорит, — пробормотал Скорбный Эдд, когда Вель исчезла за полосой прямых сосен. — Воздух такой холодный, что дышать больно. Я бы перестал, но тогда станет еще больнее. — Он потер руки. — Это плохо кончится.

— Ты обо всем так говоришь.

— Ага, м'лорд. И обычно я прав.

Малли прочистил горло:

— М'лорд? Принцесса одичалых… позволить ей уйти, люди могут подумать…

— … что я сам наполовину одичалый, перевертыш, который намерен продать наше королевство налетчикам, людоедам и великанам. — Джон мог и не вглядываться в пламя, чтобы знать, что о нем говорят. Хуже всего то, что они в чем-то были правы. — Слова — это ветер, а ветер всегда дует на Стене. Идём.

Было все еще темно, когда Джон вернулся в свою комнату позади оружейной. Призрак не вернулся. До сих пор охотится. В последнее время большой белый лютоволк все чаще отсутствовал, убегая с каждым разом дальше и дальше в поисках добычи. Земли между людьми Дозора и одичалыми в Кротовом Городке, холмы и поля около Черного Замка, и в прежние времена не славившиеся изобилием дичи, были начисто опустошены. Зима близко, подумал Джон. Близко, слишком близко. Интересно, увидят ли они когда-нибудь весну?

Скорбный Эдд совершил вылазку на кухню и вернулся с кружкой темного эля и накрытым деревянным блюдом. Под крышкой Джон обнаружил три утиных яйца, зажаренных в жире, полоску бекона, две сосиски, кровяную колбасу и половину каравая хлеба, теплого, только что из печи. Он съел хлеб и половину яиц. Он съел бы и бекон, но ворон стащил его быстрее, чем Джон успел ему помешать.

— Вор, — возмутился Джон, когда птица вспорхнула на дверной косяк, чтобы отведать своей добычи.

— Вор, — согласился ворон.

Джон попробовал кусочек сосиски. Он запивал ее глотком эля, когда Эдд вернулся сообщить ему, что Боуэн Марш ждет снаружи.

— С ним Отелл и септон Селладор.

Быстро. Интересно, кто разносит сплетни и в одиночку ли?

— Пусть войдут.

— Да, м'лорд. Но вы приглядывайте за сосисками в этой компании. У них голодный вид.

"Голодный" было не тем словом, которое использовал бы Джон. Септон Селладор казался смущенным, нетвердо держался на ногах и, как говорится, крепко нуждался в "чешуйке дракона, который его поджарил" накануне; первый строитель Отелл Ярвик выглядел так, будто что-то проглотил и не мог это переварить. Боуэн Марш злился. Джон видел гнев в его глазах, складке у рта и покрасневших круглых щеках. И румянец этот не от холода.

— Пожалуйста, садитесь, — пригласил он, — могу я предложить вам еды или чего-нибудь выпить?

— Мы поели в общей комнате, — сказал Марш.

— А я не прочь поесть и еще раз, — Ярвик устроился в кресле. — Спасибо за предложение.

— Ну разве что немного вина, — согласился септон Селладор.

— Зерно, — закричал ворон сверху. — Зерно, зерно.

— Вина септону и тарелку для нашего первого строителя, — сказал Джон Скорбному Эдду. — И ничего для птицы. — Он повернулся к посетителям. — Вы здесь из-за Вель.

— Не только, — ответил Боуэн Марш. — Люди беспокоятся, милорд.

И кто уполномочил тебя говорить от их имени?

— Как и я. Отелл, как продвигаются работы в Твердыне Ночи? Я получил письмо от сира Акселя Флорента, который называет себя Десницей королевы. Он пишет, что королева Селиса недовольна своими покоями в Восточном Дозоре и желает немедленно переехать в новые владения своего мужа. Это возможно?

Ярвик пожал плечами:

— Мы восстановили большую часть крепости и настелили крышу над кухнями. Ей понадобятся пища, мебель и дрова, но она сможет там жить. Хотя там уж точно меньше удобств, чем в Восточном Дозоре. Да и до кораблей далековато, если Ее Величество вздумает нас покинуть, но… да, жить там она может, хотя пройдут годы, прежде чем это место станет похоже на нормальный замок. Или быстрее, если у меня появится больше строителей.

— Могу предложить вам великана.

Отелл вздрогнул:

— То чудище во дворе?

— Кожаный сказал, его зовут Вун Вег Вун Дар Вун. Многовато нужно вертеть языком, я знаю. Кожаный зовет его Вун Вун, и, кажется, это всех устраивает. — Вун Вун очень мало походил на великанов из сказок Старой Нэн — огромных диких существ, сдабривающих утреннюю кашу кровью и пожирающих быков целиком со шкурой и рогами. Этот великан вообще не ел мяса, хотя и производил ужасающее впечатление, когда ему приносили корзину овощей и он перемалывал лук, турнепс и даже сырую твердую репу своими огромными квадратными зубами. — Он готов работать, хотя порой бывает трудно объяснить ему, что именно ты от него хочешь. Говорит на искаженном древнем языке, но не знает ни слова на общем. Зато он неутомим и чудовищно силен: один может работать за дюжину людей.

— Я… милорд, люди никогда… кажется, великаны едят человечину… нет, милорд. Благодарю, но у меня нет людей, чтобы сторожить это создание, он…