10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

Трагическая гибель южнокорейского «Боинга-747» весьма символична. Она продемонстрировала бесплодность глобальной конфронтации, неуклюжесть и идеологическую заданность советской внешней политики, крайнюю непривлекательность мышления категориями «побед» или «поражений».

Андропов, возможно, один из самых умных советских руководителей за все семь десятилетий существования СССР, не смог в критический момент перешагнуть через барьер большевистской ортодоксальности. Человечество (и в этом вина лидеров противостоящих лагерей) продолжало начертанный Провидением путь где-то в очень опасной близости от ядерной пропасти. Андропов не смог (или не захотел?) приложить усилия к прокладке более безопасного маршрута. Руководители великой страны продолжали находиться в плену классового, коминтерновского мышления.

В большевистском руководстве никогда не сомневались в своей исторической правоте. Ибо верили в полное «совершенство» своей веры.

Руководство из больницы

У каждого человека наступает момент, когда он должен переступить невидимую черту, отделяющую земное бытие от «того света». Перешагнуть эту тонкую роковую линию можно только в одном направлении. Возврата обратно нет никому. Только Иисус Христос обрел бессмертие, не перешагнув, а разорвав эту нить…

В библейском изречении «суета сует» очень точно схвачена философская сторона эфемерности, призрачности земного бытия. Жизнь подобна поездке в поезде дальнего следования. Где-то садишься (рождаясь) в экспресс, где-то обязательно сойдешь с поезда (уходя в мир иной). У одних путь короче, у других – длиннее. Но все мы временные пассажиры поезда земного бытия.

Андропов стал генсеком, будучи глубоко больным. Это все в политбюро знали. По настоянию Черненко (такого же больного человека) 24 марта 1983 года на очередном заседании партийного синклита специально обсудили вопрос «О режиме работы членов политбюро, кандидатов в члены политбюро и секретарей ЦК». Докладчиком стал тот же Черненко: «Наше прежнее решение ограничить время работы с 9 до 17 часов, а товарищам, имеющим возраст свыше 65 лет, предоставлять более продолжительный отпуск и один день в неделю для работы в домашних условиях». Но, заявил Черненко, решения эти не выполняются.

Андропов поддержал Черненко: «Можно по-всякому смотреть на возрастной состав политбюро. Здесь концентрация политического опыта нашей партии, и поэтому поспешная, непродуманная замена людей не всегда может быть на пользу дела… При перенапряженном режиме мы можем потерять гораздо больше, чем приобрести… Надо установить день каждому члену политбюро, чтобы он мог работать в домашних условиях. В выходные дни надо отдыхать».

Обсуждали актуальный вопрос для стариков в политбюро активно. Пельше раньше всех заявил: «Главное, чтобы ты сам, Юрий Владимирович, точно этот режим соблюдал, берег себя и следил за собой»{871}. Договорились о том, что члены политбюро будут меньше задействованы на «вечерних мероприятиях» (приемы и пр.), встречах с послами, делегациями, – только в рабочие дни, что нужно усилить медицинский контроль и т. д.

Старики хотели усилить особую заботу о самих себе.

Андропов, став 6 июня 1983 года Председателем Президиума Верховного Совета СССР, сконцентрировал в своих руках огромную власть в стране. Но менее чем через три месяца после избрания, 1 сентября, он в последний раз проведет заседание политбюро, еще не зная, что быть на вершине власти ему останется менее полугода.

Вся короткая деятельность Андропова в качестве лидера СССР и КПСС самым трагическим образом осложнилась быстро прогрессирующей болезнью.

Из пятнадцати месяцев, которые отвела судьба пятому «вождю», половину этого срока Андропов провел в клинике, на лечении, отдыхе, в надежде, что ему удастся вернуть былую огромную трудоспособность и энергию, хоть частично избавиться от недугов.

Находясь в феврале в зимнем отпуске (члены политбюро имели летний и зимний отпуска), Андропов почувствовал резкое ухудшение общего состояния. Почки, которые беспокоили его всю жизнь, практически отказали. После обширных и углубленных консультаций с советскими и зарубежными врачами прибегли к гемодиализу – подключению индивидуального аппарата «искусственная почка» Если учесть, что и предыдущие два десятилетия Андропов часто болел, мучаясь от целого «букета» недугов, нетрудно представить его моральное состояние в связи с новым осложнением. В «личном деле» генсека сохранились медицинские заключения о его болезнях, и в частности «Информация 4-го Главного управления при Минздраве СССР о состоянии здоровья Ю.В. Андропова». Там говорится, что в 1965 и 1966 годах перенес «мелкоочаговые» инфаркты миокарда; страдает хроническим заболеванием надпочечников. В справке фиксируется, что эпизодически Андропов переносил приступы гипертонической болезни, пневмонии, страдал хроническим колитом, артритом; не покидали больного мерцательная аритмия, опоясывающий лишай и другие болезни{872}.

Приходится лишь удивляться, как при таком плохом состоянии здоровья Андропов много и настойчиво работал. Человек недюжинной воли и самообладания, он, конечно, понимал, что с его возрастом и здоровьем ему долго не продержаться. Как пишет Р.А. Медведев, «Юрий Владимирович надеялся прожить еще 6–7 лет, но он не мог не считаться с опасностью покинуть этот мир гораздо раньше»{873}.

Уже летом 1983 года состояние Андропова вызывало серьезную тревогу. Генсеку стало трудно передвигаться. На теле появились болезненные язвы, усилились проявления общей слабости. Как свидетельствует бывший начальник 4-го Главного управления и министр здравоохранения СССР Е.И. Чазов, в это время в Москву пригласили известного американского специалиста профессора А. Рубина. После тщательного обследования зарубежный специалист подтвердил правильность избранной советскими врачами стратегии лечения, смог ободрить и успокоить своими заключениями генсека{874}. Сын Андропова Игорь Юрьевич вспоминал, что, несмотря на тяжесть болезни, отец не представлял, что на высшем посту в партии и государстве «судьбой ему отведены только год и три месяца. Да и врачи не рисовали перед ним безысходной картины»{875}.

Андропов, нерегулярно приезжая в свой кабинет в Кремле, с трудом преодолевал несколько ступеней до лифта. Его крайне смущала помощь охранников, сопровождающих лиц; Андропов очень не хотел, чтобы о его усиливающейся немощи узнали люди. Даже тогда, когда Андропова избрали в Кремле Председателем Президиума Верховного Совета, он не спустился к трибуне, чтобы произнести краткую традиционную речь. Больной генсек не был уверен, что физические силы его не подведут на глазах всей страны… Поднявшись за столом президиума, генсек поблагодарил за избрание и выразил подобающие моменту мысли и соображения.