Элвис Пресли. Безрассудная любовь - Питер Гуральник

него, его водитель Сэр Джеральд Питерс привез его из Лос — Анджелеса. Он продолжал принимать «иглоукалывание» у врача из Лос — Анджелеса Леона Коула, который выставил ему счет за посещения в Вегасе. Также он решил подписать контракт с квартетом, который он привез из Нэшвилла (он каждый день пел с ними церковные песни), у которого сорвалась работа с Томом Джонсом. Он был настолько удален от ежедневной суеты, что подписал контракт на клочке бумаги, обещавший им 100 000 долларов в год. Они будут частью шоу (третья вокальная группа, вместе с ними было уже одиннадцать человек), они были свободны в своих действиях, но должны мириться с его капризами, куда бы он их ни вызвал. А чтобы доказать свою деловую хватку, он выпустит все их песни. Он назвал их Voice в честь единственного издания церковного журнала New Age Voice, которое Ларри Геллер подарил ему в Вегасе, когда Элвис и Джонни Риверс пришли посмотреть шоу.

Вернон был очень огорчен расточительностью Элвиса; он не знал, что с ними будет дальше, если Элвис не помирится с Полковником. Полковник, когда услышал об этом, сухо заметил, что группа не стоит и 50 000 долларов для шоу. Но для трех певцов, их менеджера и бас — гитариста, который аккомпанировал им, которые едва сводили концы с концами в Нэшвилле, это была не просто сказка, это была манна небесная, хотя вскоре они поняли, что надо вести переговоры о своих расходах, если Элвис хочет, чтобы они являлись по первому кивку.

Казалось, что все продолжается, как и прежде. Полковник заключил сделку с Интернэшнл на скидки для каждой комнаты; бизнес продолжался, несмотря на независимость обеих сторон; Элвис продолжал действовать как Элвис. Единственная разница была в том, что Элвис и Полковник не разговаривали друг с другом.

Перед тем как уехать из Вегаса, Элвис наконец заставил Сонни связаться с Полковником. «Мы должны позвонить этому старому сукиному сыну, — объявил он, — он не собирается звонить нам». Сонни вышел из комнаты, как только связался с Полковником, поэтому он не слышал разговора, но он понял, что Элвис извинялся.

На следующей неделе Полковнику удалось убедить RCA. что Элвис закончит запись вокальных дорожек для нового альбома к концу месяца, так что они не отменят релиз в ноябре. Инструментальные дорожки, записанные в Мемфисе, будут доставлены в Лос — Анджелес юристом Грелюном Лэндоном, который будет наблюдать за сессией, но не в студии RCA в Лос — Анджелесе, а в доме Элвиса в Палм — Спрингс. С точки зрения Полковника, это означало не только минимальный разрыв в расписании Элвиса, но и то, что Фелтон ничего не сможет сделать с записью.

Полковник твердо верил, что это была только вина Фелтона, так как он считал, что нужна другая запись. Он потакал всем капризам Элвиса и позволил ему осесть в море голосов и оркестра, хотя фанаты хотели слышать голос Элвиса. «Просто позвольте ему записать его голос», — убеждал Полковник RCA. «Скажите ему, что нет времени на дубли, заставьте его сделать все правильно с первого раза. Они гораздо лучше знают, как сказать это мистеру Пресли», — говорил он звукозаписывающей компании, и, конечно, в конце это было их решение. Они знали, что он никогда не указывал им в их бизнесе; единственная причина, по которой он отступил сейчас и с чем они были согласны, заключалась в том, чтобы вовремя получить готовый продукт.

Сессия 22 и 23 сентября прошла не совсем так, как ожидалось. Элвис изменил свое мнение о трех или четырех песнях, записанных на пленке; фактически он хотел, чтобы на демонстрационной ленте были записаны Voice, которые прилетели с ним (не для сессии, а для того чтобы петь с ним во время пребывания в Палм — Спрингс). Был ли его энтузиазм ограничен только любовью к их музыке? Ничего, что Шерил Нильсен сделала пересадку волос, он организовал операцию прямо в своей гостиной, пока сам принимал иглоукалывание на сломанном три дня назад пальце.

Это была не та сцена, которую ожидал увидеть Грелюн Лондон. Элвис в пижаме ест попкорн, голова Шерил Нильсен, все еще кровоточащая из — под бинтов, и открытая дверь, из которой тянулся кабель к стоящей во дворе машине RCA. Почти в конце вечера Элвис наконец передумал переделывать свой вокал в Sweet Angeline, которая единственная из записей The Stax сессии была достойна внимания, но перед этим четыре часа он записывал демо со своей новой группой.

На следующий вечер повторилась та же история. Только Элвис после пересмотра трех записей Voice замахнулся на переделку хита 1958 года Энди Уильямса «Are You Sincere?», но нежная баллада после обработки получилась просто пародией. Чем больше Элвис задумывался, тем больше он соглашался с Полковником, что его искусство должно быть честным и чистым, что нужен только его голос, а все остальные должны быть удалены как ненужный багаж.

Полковник вышел из себя, когда услышал, что произошло. Опять этот безответственный мальчишка теряет даром время и срывает все планы, также он разозлился на RCA, которая не увеличила контроль над сессией. По телефону он отчитал Элвиса, он сказал, что сделал все возможное, чтобы убедить RCA создать ему наилучшие условия, но Элвис должен понять, в какой тупик он их поставил. Для последующего разговора с RCA он выбрал другой тон.

Впрочем, это не помешало ему поскандалить с RCA на следующей неделе, когда он обнаружил, что его худшие опасения в связи с продажей каталога могут подтвердиться, а Джоан Дери, кого он считал своим союзником в борьбе с Фелтоном, собиралась в ноябре выпустить антологию, которая называлась бы «Элвис — легендарный исполнитель». Было ясно, что это первый из серии исторических выпусков, противоречащих новому продукту артиста. И не только это, Джоан Дери даже не проконсультировалась с ним. «Даже не было никакой возможности поинтересоваться завершением продаж шикарного буклета с фотографиями, старыми нотами, обложками журналов и информацией о звукозаписи», так как уведомление Дери, датированное 7 сентября, он получил только через три недели после указанного срока. Он очень оскорбился и в этом же духе написал письмо своему хорошему другу Рокко Лагинстра, который организовал сделку. Он указал, что всегда беспокоился о такой несогласованности действий, еще когда заключал эту сделку, что Рокко и Мэл Илберман уверяли, что ему нечего беспокоиться из — за RCA и что если RCA выступит с подобным предложением, то это поставит под серьезное сомнение не только само соглашение, но отношения, которые тридцать лет основывались на доверии.