Княжна (СИ) - Кристина Дубравина

Аня почти ответила, почти улыбнулась в попытке отпустить хоть часть тяжести своей, как из коридора донёсся высокий звонок в дверь, а сразу за ним — знакомый голос, слышимый даже через железную дверь и добрый десяток метров.

— Открывай, невеста! — смеялся за порогом Саша. — Пора!..

Князева перестала дышать.

Пора…

Комментарий к 1993. Глава 12.

Кто там хотел свадебных хлопот? Получите, распишитесь!

Давайте обсудим эту главу в комментариях) Как вам откровение Екатерины Андреевны, как вам пришлись — или не очень — по душе родители Пчёлы?

Буду рада вашим отзывам ❣️

1993. Глава 13

Палец Белова осторожно поправил прядку, что закрученным локоном прятала глаза Ани. Сама невеста дышала тяжело, часто — как после марафона, после забега, по итогу которого пришла к финишу.

Гости собрались уже за дверями, белыми, но тяжелыми, — прямо как весь небесный свод, — и за порогом зала бракосочетаний уже шли перешептывания. Анна маму слышала даже через тяжелые створки, через собственный пульс, бьющий по ушам бейсбольными битами:

— Ну, где они там застряли? — бубнила в нетерпении Екатерина Андреевна.

А Аня, последний час донашивающая девичью фамилию, была готова всё отдать, чтоб ещё минуту постоять, ещё шестьдесят секунд у судьбы выторговать, только бы за Сашин локоть подержаться в попытке мысли, совершенно иррациональные, бесконтрольные, направить в один поток.

За порогом были гости — друзья, родственники, друзья родственников и родственники друзей. И все ждали только, когда шум в стенах зала смолкнет, сойдёт на «нет» тишиной, когда двери откроются, являя приглашенным невесту в сопровождении двоюродного брата.

Их все ждали…

— Страшно, Анька? — спросил негромко Саша, снова качая закрученный у виска локон. Девушка в ответ неясно дёрнула уголком щеки, и по телу прошелся жар, близкий к нездоровому, плечи, щёки и шею оглаживающий ей лихорадкой.

— Нет, — выдавила по итогу почти-Пчёлкина и поправила непослушно трясущимися пальцами лепестки букета, который ей Макс вручил у самых ступеней ЗАГСа. Белые пионы с самой Голландии размером были почти с Анин кулак и, если верить байкам, поведанным на уроках биологии, с её сердце соответственно.

— Не боюсь. Но переживаю.

Саша в ответ левую руку положил поверх пальцев сестры, обнимающих сгиб его локтя. Теплыми были ладони, отчего тот самый жар, волнами бегающий от живота до шеи, стал казаться ещё более липким.

— Не надо. Пчёла, знаешь, как глазами сверкает, когда про тебя речь заходит, у-у…

Князева захлест сделала, чтоб ноги перед важными шагами не подвели, и на Сашу взглянула так, словно за него кто чужой говорил.

За дверями затихать стали перешептывания.

Аня осознала, что рухнула бы на пол, не жалея платья, если б за Белова не держалась.

— Ты раньше такого не говорил.

— Раньше сомневался, — признался Белый. — Правда. А сейчас… вижу. Нет причины переживать. Она себя изжила.

Анна бы губы себе все искусала в кровь, если б они не накрашены были. Чуть крепче, что уже казалось попросту невозможным, локоть мужчины обхватила в наивной попытке время немного потянуть, ещё потрепать себе нервы ожиданием.

Но понимала, что саму её никто бы и не спросил. Как зазвучат ноты свадебного марша, как откроются двери — должна будет шаг сделать. Даже если воздух пропадёт, а во рту станет сухо, как в пустыне Намиб.

— Всё пучком будет, Анька, — шепотом уверил её брат, и тогда украшение, подаренное Сашей по пути в ЗАГС у ВДНХ, на шее свернулось, будто петлей. Дорогой петлей из серебра и мелких брильянтов, какие точно слезами застыли на многослойном переплетении тонких цепей.

— Ты ж любишь его?

— Люблю, — не колеблясь, ответила Анна и выдохнула тихо-тихо, что даже в полной тишине бы её не услышал никто.

Радовало, что в миг крутящего внутренности волнения хоть в какой-то вещи она была уверена на все сто; любит…

— И он тебя любит. Ань, это слепому дураку видно. И чего тогда переживать?

«Тоже верно», — хмыкнула себе Князева, но снова плечи потянуло болью от возложенной на них тяги.

Она вскинула голову, чтоб прядки оказались в аккурат по бокам лица, и на выдохе ни то Белова, ни то саму себя постаралась убедить:

— Это нервы. Просто нервы.

И за створками раздалась первая нота от мелодии, к которой работникам ЗАГСа было не привыкать. Из аккуратных колонок донеслись звуки Мендельсона, и люди из конторы, стоящие у дверей зала, медленно открыли перед ними створки.

Первый шаг дался тяжело. Будто каблуки белых лодочек из твердых стали желеобразными или, того хуже, песчаными, в пыль обернулись от веса её тела. Аня голову держать старалась параллельно полу, губы поджала, чтоб сердце, подскочившее к горлу, наружу не выпрыгнуло.

Саша с ней шел, разделяя путь меньше, чем в десяток метров, до алтаря, под которым сестру её ждал мужчина.

Тот, который готов был принять на себя любой удар в Анину сторону.

Под аркой, увешанной цветами и белыми лентами, стоял Пчёла. Аня его в первый миг не узнала даже в той смеси серьезности, волнения и любви, на лице Витином отразившейся улыбкой, какую Князева ещё не видела раньше. У неё сердце забилось о рёбра тараном в надежде быстрее руку жениха в своей почувствовать, а ноги, напротив, поджилками тряслись, подобно напряженным канатам.

Казалось, ещё чуть — и нервы лопнут.

Ольга с Космосом с улыбками умильными, почти идентичными, стояли у подножия арки, чуть по бокам от подобия алтаря. А Анна так и шла в белом платье, какое атла́сом оглаживало икры. Чувствовала, как на неё взгляды вешались — восхищенные, блистающие, в тот миг как нервирующие, так и бальзамом душу гладящие.

Тихие щелчки камер, чужие разговоры Князева не слышала. И нот свадебного марша не слышала, хотя те и звучали громко. Она по «чутью» шла, не думая, не торопится ли, не тормозит?..

Пчёла Анну разной видел — и при полном параде, и будучи от температуры больной, уставшей, расклеенной, и красной от слёз, и растрепанной от любви, ласк и страсти. Но когда Князева к нему шла вся в белом, когда за локоть Сани держалась, под алтарь направляясь, Витя поклясться на своём же имени мог, что в невесте увидел что-то новое. Какую-то грань, ныне ему недоступную, неопознанную.

И оттого — безумно притягивающую.

Невеста, его невеста, без двух минут жена… Витя качнулся с пятки на носок, не в состоянии столбом стоять; эмоции на нервные клетки оседали искрами, взрывая окончания дендритов, вынуждали хоть как-то себя проявить — будь то взгляд, улыбка или неконтролируемое желание навстречу Ане пойти.