Ты не поедешь на отбор! (СИ) - Спасибко Яна Анатольевна

Комнаты на двоих у нас было три — общая гостиная, где стояла утварь для рукоделия, столики с косметикой, книжные шкафы и письменные столы, из которой можно было попасть в обе наши спальни. Идея такой планировки наших комнат принадлежала отцу, он считал, что общая игровая, а за ней и гостиная сблизит нас с сестрой, заставит обзавестись общими интересами. Но вместо этого она оказалась поделена на две зоны: на моей половине стояли в основном книги, на стороне Лизи — холст с красками у окна, да шкатулки с рукоделием.

Слишком мы с Лизабетт были разными, в том числе и внешне. Сестра вобрала в себя что-то от обоих родителей. Была крепко сбита, как оба родителя, темноволоса как отец, и круглолица как маменька, к тому же со щек ее еще не сошла подростковая пухлость.

Я же, как и младший брат, была точной копией папеньки — такая же черноволосая и светлокожая. Разве что я у них получилась тонкокостной, щупленькой. Отец как-то проговорился, что в бабку, а маменька все причитала, что меня такую узкотазую замуж никто не возьмет. Пф. Да больно нужен мне этот ваш замуж!

Я немного повертелась перед зеркалом, подведя розовым блеском губы, и переплетя в тугую косу растрепавшиеся за день волосы, сочла свою миссию выполненной.

Соседи наши были семейством гораздо более многочисленным, чем мы. Несколько лет назад их отец, муж дивы Амали, трагически погиб во время стычки на границе с империей темных, и с тех пор они жили чуть ли не впроголодь. Конечно, от нас это тщательно скрывали, на встречи с нами одевали все самое лучшее, не забывая про драгоценности. Но их визиты всегда ассоциировались у отца с набегами саранчи. Зачем в ушах у дивы Лотсгард драгоценные камни, если дети ее видят сахар только по большим праздникам?

— Прихорашиваешься? — Услышала я за спиной язвительный голос Лизи. — Правильно, я б на твоем месте еще и приоделась. Маменька сегодня приготовила праздничный стол.

— А ты откуда знаешь? — Я критически осмотрела свое нежно-бежевое платье простого кроя, но переодеваться желания все равно не возникло.

— А ты чаще на кухню заглядывай, там много чего интересного говорят… — С загадочным видом изрекла она, и скрылась за дверью своей спальни.

Вот вредина, теперь ни слова из нее не вытянешь. И мне бегать тормошить прислугу уже некогда. Ну ладно, по ходу дела разберусь.

Ужин маменька действительно закатила грандиозный. Мы с отцом только переглядывались удивленно. Лизабетт сидела напротив меня с довольным видом, не желая делиться информацией, и чувствуя себя хозяйкой положения. Маменька неодобрительно поглядывала на меня, старательно обслуживая дорогих гостей. И только тринадцатилетний Аллойз искренне радовался тому, что у него на ужин буженина под кисло-сладким соусом, а не опостылевшие овощи, тушеные с мясом.

Гости с постными минами сидели по своим местам, стараясь как можно величественнее положить в свои тарелки всего и побольше, при этом старательно делая вид, что оказывают нам великое одолжение.

Девчонка с кухни подала на стол запотевшие от холода графины со слабым столовым вином, и один — с отваром из ягод шиповника для отца. Он спиртное не пил. Никогда.

Мне по такой жаре есть особо не хотелось, но я то и дело отщипывала по кусочку то от одного, то от другого блюда, просто чтобы занять руки.

Дива Амаль сегодня прибыла в сопровождении всего своего выводка (а это на минуточку, семь человек) и в сопровождении старшего своего сына — Маркуса, недавно приехавшего к матери в деревню на побывку со службы.

Маркус был на несколько лет старше меня, и когда я его видела в последний раз — он был щуплым прыщавым подростком. Потом ушел на королевскую службу, чтобы все благородное семейство могло хотя-бы сводить концы с концами на его жалование.

Сейчас он, конечно, возмужал, раздался в плечах, поздоровел, как будто даже стал выше… не плохо его откормили на казенных харчах, я скажу.

Парадный красный мундир, в коем он решил явить себя простому люду (нам, то есть) обтягивал широкую грудь. Облегающие черные брюки подчеркивали узкие бедра.

Я беззастенчиво рассматривала его мундир, и одобрительно кивала своим мыслям — годиков через пять Аллойз наденет такой же, и сидеть он на нем будет не хуже, а то и лучше во сто раз.

Маркус, судя по всему, расценивал мой благосклонный взгляд по-своему. Он галантно предлагал мне отведать то одно, то другое блюдо, на все лады расхваливая маменькину кухню.

После ужина все переместились в большую гостиную, где матушка с дивой Амалью обсуждали последние вести из столицы.

Судя по взгляду отца — он бы уже и рад бы устраниться в мастерскую, но чувство такта не позволяло ему этого сделать. Гости же, судя по всему, пока не собирались восвояси.

Я с отцом была полностью солидарна. Меня гости утомили не меньше, Маркус впился в меня словно клещ, не позволяя расслабиться ни на минуту. Мое положение спасал только Аллойз, который живо интересовался военной тематикой и атрибутикой, и постоянно передергивал на себя внимание моего спутника. Маркус все сильнее раздражался (еще бы, у него свои братья такого же возраста), но пока терпел.

— Я прошу минуту внимания. — Дива Амаль изящно постучала серебряной ложечкой по своему бокалу, заставляя беседующих вокруг людей умолкнуть. — У Маркуса есть для вас важное объявление.

Все взоры устремились на лэрда Лэтсгорда.

Он же взял меня за руку и запечатлел галантный поцелуй на моих пальчиках, преданно заглядывая мне в глаза.

В моей голове пронеслось запоздалое понимание, что сейчас произойдет что-то ужасное.

— Дева Анна Милануа. Я в присутствии всей вашей и моей семьи осмеливаюсь просить вашей руки. Окажете ли вы мне честь стать моей законной супругой?

В повисшей тишине было слышно как со щелчком сложились крылышки божьей коровки, случайно заглянувшей на огонек.

Все ждали моего ответа. Молчание затягивалось.

— Нет. — Тихо, почти шепотом ответила я. — Не окажу.

Тишина стала совсем зловещей.

— Что ж. — Дива Амали презрительно скривила губы, поднимаясь со своего места. — Не самый плохой исход. Своей выходкой, дева Анна, ясно дали нам понять, что девица вы не далекая. Нам такие не нужны.

— Что?! — Отец, до того спокойно наблюдавший за немой сценой, поперхнулся воздухом от возмущения. — Дива Амали! Вы не смеете приходить в мой дом и оскорблять мою дочь!

— Прошу прощения, если задела ваши родительские чувства. — Яда в ее голосе было однозначно больше, чем сожаления. — Но мой сын был для нее лучшей партией. Если дева Анна этого не понимает, то она действительно недалекого ума. Девица она не первой свежести, уже и о детях подумать пора. Быть может, голова ее забита розовыми мечтами о предстоящем отборе, но скажу честно — у вас никаких шансов. В столице своих дев хватает, юных, утонченных и блестяще образованных. Разве что при дворе на нее обратит внимание какой-нибудь старец со взором горящим…

Я редко слышала, чтобы мой отец повышал на кого-то голос. Но в этот раз он кричал так, что с потолка на головы дорогим гостям сыпалась штукатурка:

— Что вы себе позволяете?! Выметайтесь из моего дома! И жениха своего недоделанного забирайте! Женилка у него выросла! Лучше б он нашел способ кормить семью! У него кроме красивого мундира за душой ничего нет! Чтоб духу вашего тут больше не было!

— Не смейте кричать на мою мать и оскорблять меня! — Вмешался Маркус. — Иначе я вызову вас на дуэль.

— Да иди ты знаешь куда со своей дуэлью сопляк?! — Отец побагровел от гнева.

Дива Амали только презрительно ухмыльнулась, и стараясь сохранить чувство собственного достоинства, величественно вышла, и задержавшись на мгновение в дверях, бросила:

— Вы пожалеете об этом.

Отец сжал кулаки и метнулся в противоположную дверь, в сторону своей мастерской. Я в окно видела, как все многочисленное семейство соседей грузится в свой экипаж, когда во двор выбежал папа с новой моделью самострела.

Единственный выстрел, направленный в воздух, грохнул по барабанным перепонкам, отчетливо пахнуло сгоревшим порохом. Вспугнутые лошади, не дожидаясь команды кучера, понесли, протащив по грязи не успевшего до конца запрыгнуть на свое место Маркуса. Однако, он быстро подтянулся и забрался внутрь, хлопнув на прощание дверцей.